Дин Андерссон - Воительница. Сила зверя
– Госпожа… Тёкк! - взмолился другой голос- Помогите… мне! Я больше не… могу… держаться…
– Держись! - гремел голос колдуньи среди завываний бури.- Сосредоточься… на своей ненависти… и повторяй вместе со мной… как я когда-то учила вас… черные руны седьмого… круга. Они… помогут нам слиться… и мы сможем утолить нашу жажду мести.
Ведьма начала нараспев произносить рунические заклинания. К ней неуверенно присоединились слабеющие голоса Соль и Мани. Но уже через несколько мгновений они окрепли и зазвучали громче и увереннее. Колдунья и двое ее последних прислужников все читали и читали черные руны. Их голоса постепенно, наливаясь силой, становились все громче и громче, пока не соединились в один могучий твердящий заклинания глас, перекрывавший рев урагана в храме Хель. Но вот с пронзительным последним выкриком чтение достигло наивысшего пика, и голос стих.
Мощь ветра возросла стократ. Стены храма содрогались, трескались и вырванные вихрем обломки летели прочь. С диким ревом ураган продолжал крушить в замке все, что попадалось ему на пути, жадно пожирая стены и копя бешеную злобу. Красные прожилки, ветвящиеся в камнях, медленно исчезли, словно ненасытное чудовище высосало из них кровь. Наконец и наружные стены крепости оказались не в силах сдержать беспощадную ярость обезумевших ветров и также разлетелись на огромные куски, обрушившиеся лавиной на склоны горы.
Ужасная буря чудовищным вихрем поднялась в небо над торчащими, как сломанные кости, развалинами и рванулась, ускоряя свое движение, к северу, быстро оставив далеко позади снесенные и разбитые башни и мощные стены замка Тёкк.
Упорно противившаяся два года попыткам Хель унести ее в царство Мертвых, душа ведьмы Тёкк, призвавшая к себе только что освободившиеся души двух своих последних почитателей Мани и Соль, теперь обрела свободу.
Назад к лагерю бурей неслась неистовая ярость Тёкк, деля сознание и энергию со своими освободителями Мани и Соль и обуреваемая жаждой мести и желанием сеять смерть и разрушения.
***
Ялна выехала за ворота крепости верхом на ступающем по колдовскому Ветру Тьмы коне-призраке, рядом скакал Локит, а за ними следовало большинство оставшихся у него воинов.
Они одели ее в чересчур просторную тунику из толстой шерсти и слишком тесные кожаные штаны. Обута она была в плотно сидевшие меховые сапоги, охватывавшая плечи веревка придерживала плащ из лохматого меха, голову закрывал капюшон.
Она оказалась привязана не только к седлу. Веревка, пропущенная под брюхом лошади, стягивала ее ноги. Другие путы так врезались в ее тело, что движение несущейся галопом лошади причиняло ей постоянную жестокую боль.
Соединенные ладонями руки были связаны за спиной, локти вновь перетягивала тонкая веревка, от которой к шее Ялны, охватывая ее петлей, тянулась крученая бечева, грозившая ее задушить. Путы туго сжимали ее живот, талию и грудь, отчего каждый вздох становился мучительным. Но физические страдания не шли ни в какое сравнение с душевными муками.
«Тирульф,- думала она, и слезы застилали ей глаза, когда ей представлялось, что в тот момент приходилось ему терпеть.- Пусть твоя смерть наступит скорее, чем желал Локит, и желаю, чтобы сегодняшнюю ночь ты уже провел в Вальгалле, обители павших воинов. Я отомщу за тебя. Клянусь Скади и своей душой. Я отомщу за твою смерть и свои муки. Когда-нибудь, но я найду способ отомстить…»
Все дальше и дальше скакала Ялна, привязанная к коню, заливаясь слезами от боли, ненависти и отчаяния. Все дальше увлекал ее за собой Локит от крепости и любимого человека, осужденного на смерть за ее проступки.
Глава двадцать третья
БУРЯ
К Тирульфу медленно возвращалось сознание. Он по-прежнему висел обнаженный в конюшне, подвешенный за запястья к потолочной балке. Ему казалось, он очень долго находился между явью и беспамятством. От страшной боли он даже несколько раз приходил в себя и смутно различал голос Ялны, ее крики боли, ужаса и отчаяния, но не мог полностью очнуться.
Каждый нерв в его теле, казалось, горел огнем, и каждый вздох отзывался мучительной болью в боку.
Он услышал рядом мужские голоса. Воины смеялись и чему-то бурно радовались.
– Локит отдал нам тебя,- сказал один.
– А твою бабу он взял себе,- сообщил другой.
– Она уехала.
– Уехали из лагеря на маленькую ночную прогулку.
– Ты больше ее не увидишь.
– А Локит на нее еще насмотрится.
– На нее всю насмотрится,- ухмыльнулся один из воинов.
– Могу побиться об заклад, что он скоро заставит ее тебя забыть.
– И она забудет тебя,- воин вынул из подставки факел и придирчиво его осмотрел,- потому что скоро от тебя мало что останется. Нам приказано позаботиться, чтобы твой путь к смерти был очень длинным.
– Это верно, что ты предал генерала Ковну из-за страсти к этой женщине?
– Предатели заслуживают самой лютой смерти.
– Да. Давай начинай, поработай факелом и погрей его немного.
– Но с чего начать?
– Я бы знал, если бы факел был у меня.
– Ты хочешь сказать,- человек с факелом рассмеялся,- что начал бы отсюда?
Тирульф скрипнул зубами, но сдержал крик. - Нет, я подумал не об этом. Попробуй угадать еще раз.
– Может, здесь? - Воин прижег тело Тирульфа в другом месте. - Нет.
– Тогда,- ухмыльнулся воин,- это должно быть здесь…
Рев боли, вырвавшийся у Тирульфа, долетел до воинов, закрывавших ворота крепости.
– Они обещали, что он попадет в руки к каждому. Но нам может ничего и не достаться, если судить по его воплям.
Другой воин у ворот согласно рассмеялся. И тут же еще один пронзительный крик прорезал ночь. Но не успел он стихнуть, как к нему примешался другой звук. Это уже было зловещее завывание быстро усиливающегося ветра. Сильный порыв ударил в полузакрытые ворота, стараясь вновь раскрыть их.
Солдаты Тьмы налегли на ворота, борясь с набирающим силу ветром. Через несколько мгновений буря охватила крепость, хотя небо оставалось свободным от туч. Ворота распахнулись настежь.
Воины попятились, им едва удавалось держаться на ногах под напором урагана. Сквозь ворота во двор влетел темный крутящийся. смерч. Он приблизился к воинам и начал полосовать их ослабевшие, корчащиеся тела. Ярость урагана впитала их душераздирающие вопли, затем принялась за других воинов Хель, оставшихся в крепости.
– Что там еще такое? - спросил один из двоих воинов в конюшне, прислушиваясь к доносившимся снаружи диким завываниям бури, сотрясавшей стены конюшни, словно собиравшейся разнести их в щепки.
