Степан Мазур - Последнее сказание
— Это камень твоей застывшей памяти. Ты пришёл сюда стереть всё наносное. Я же пришёл дать тебе то, что ты давно забыл.
— Я помню всю свою жизнь от первого вздоха. Хотя когда-то считал, что до больницы не было ничего.
— Но помнишь ли ты то, что было до? Держи.
Сергий ощутил мгновенную, невероятную тягу к этому камню. Он манил его, зазывал, покорял и заставлял нуждаться в себе, словно вода человека в пустыне, словно наркомана доза, словно знания аколита.
Прислушиваясь к себе, Скорпион осторожно протянул руку и взял камень, но едва он коснулся его кончиками пальцев, как камень треснул, затем рассыпался пылью. Облако этой пыли оплело Сергия и впиталось в кожу. Прах времени проник в него и Скорпион начал… вспоминать.
* * *— Скорпиэль…
Зов разнёсся по Небу могучий, древний, полный силы и мощи. Это был Голос Миры Творящего. Колебания эти разрушали и творили. Зажигали новые солнца и взрывали старые.
Ибо вначале было Слово.
Новосозданный оглянулся, рассматривая сонмы воплощений себе подобных. Они стояли в ряды, плечом к плечу, так непохожие друг на друга, но все как один — Его мысли. Прекрасные и великие. Созданные, но не наречённые. Существующие, но пока не воплощённые жизнью Его.
— Да, Творец…
— Ты воитель мой?
— Твой, Отец.
— Но почему же ты откликнулся на имя раньше, чем я сказал, что это ты?
— Мне показалось, это моё Имя, Создатель.
— Это было просто Имя. Но ты присвоил его себе и получил его Силу.
— Всё так, Отец. Это показалось мне верным.
— Ты проявил самостоятельность и не отрекся от своих поступков. Нарекаю тебя Скорпиэлем, дарую тебе звание Арлега — над легами самостоятельными стоящим. Ты будешь править одним из шестнадцати Секторов-Чертогов. Миром, созданном Мной, но пока пустым и неразвитым. Я зажгу там жизнь, и ты должен будешь её поддерживать. Отныне ты — очи Мои в этом мире. Взгляд Творца.
— Благодарю тебя, Творец. Я не подведу Тебя, — Скорпиэль поклонился и застыл, ощущая много нового в себе. Отныне он был наречён и имел силу созидания. Отныне, он выполнял Поручение Творца. Но Отец не указывал, каким именно Чертогом он должен править, а значит, стоило ждать своего часа.
— Люциферэль… — Продолжил Творец.
— Да, Отец.
— Ты воитель мой?
— Твой, Отец… Но зачем ты называешь меня воителем? С кем нам воевать, если никого кроме нас нет?
— Мудро, но не дальновидно. Ты лишаешься приставки «эль» в имени и с нею части силы. Ибо поставил ты мысль свою выше моего Замысла и посчитал себя выше. Быть тебе легом. Ибо проявил ты самостоятельность, но поспешил с выводом и не умеешь подчиняться. Кто не умеет подчиняться — не способен править. Нет большего из меньшего.
Склонил злотокудрую голову Светоносный, в один миг лишившись имени Светонесущего. Две сути, одинаковые по смыслу, но разные по уровню значения.
— Габриэль. — Продолжил Создатель.
Ничего не послышалось среди сонмов мыслей Творца. Тогда он сам выбрал одного из мириад и повелел:
— Отныне, ты — Габриэль.
— Это чудесно, Отец. Ты нарёк меня.
— Ты — гел, безропотно исполняющий волю мою.
— Я весь твой, Отец.
— Да… гел. — Вздохнул Создатель.
Скорпиэлю и Люциферу показалось, что Творец несколько разочаровался в этой своей мысли, но все мысли его — они не могут быть хорошими или плохими. Ибо нет понятий добра и зла. Все от Единого.
— Сатаниэль…
— Да, Отец, — расправил могучие плечи чернявый воитель.
— Ты воитель мой?
— Я твой лучший воитель, Отец. Верно, в час моего создания Ты был в Духе. И Дух был в Тебе.
— В тебе слишком много сил, Сатаниэль. Они пойдут против тебя, породив в тебе гордость и дух бунтарства. Я ставлю на твоё имя барьер. Отныне ты — Сатаниил.
— Мне больно слышать, что отрекаешься ты от моих сил, Отец. Ибо сам ты мне их дал.
— Я вижу, не согласен ты со мной?
— Как я не могу быть не согласен с тобой, если я — твоё создание?
— Ты мудр, Сатаниил, но Я не отрекусь от своих слов. Архигелом тебе быть, ибо будешь править всеми со мной согласными. Но не дам я тебе ни Чертога, ни иного владения. Ты можешь только смотреть и наблюдать, постигая уроки из увиденного.
— Решение Твоё просто, но упрощая меня, Ты не доверяешь Себе. Твои сомнения породят во мне дух бунтарства, а не моя воля. Ограничивая меня, Ты убоялся, что буду равным я Тебе.
— Ты не можешь быть равным Мне. Ты — моя мысль.
— Тогда Ты убоялся своей мысли. И породил меня. И тут же ограничил. И нет ошибок в словах моих. А в Твоих есть. Ты сказал, что буду править всеми я с Тобой согласными, и тут же сказал, что не дашь мне владения. Но зачем мне владения, если я и так — правитель?
— Довольно слов, Сатаниил. Когда-нибудь твои мысли заведут тебя на самое Дно Миров, но тому не будет Моей вины, ибо ты сам себе погибель несёшь. Не спорь впредь со Мной, ибо лишишься и прочей части имени своего.
— Воля Твоя, Отец.
Люфицер невольно ощутил симпатию к собрату, который так же получил ограничения за спор с Отцом. И пусть Сатаниил был из противоположной связки, он притягивал к себе своими мудрыми рассуждениями.
Скорпиэль ощутил интерес к развитию сюжета. Мысль Творца едва ли не в открытую заявляла о своей силе, равной Создателю, что было нелепо по своей сути. Но с другой стороны, слова её были лишь результатом слов Создателя. А ощущения от творения — видимо это часть эмоций, вложенных Творцом в результате творения в мысль. Они индивидуальны и никто не может знать, как было на самом деле в каждом конкретном случае. Если Сатаниил уверен, что Творец создавал его на пике своих сил, то верно так оно и было. Ибо по другому быть не может — Творцу открыты все истины своих мыслей.
— Михаэль…
Вновь тишина застыла над Небом.
— Тебя нарекаю я Михаэлем. — Указал на одну из мыслей своих Создатель.
— Спаси, Отец.
— От кого спасти тебя, Михаэль?
— От меня самого. Я чувствую силу в себе великую. Не дай мне воплотить её без слова Твоего.
— Ты Архигел, Михаэль. И всегда будешь стоять над послушным воинством моим, не сомневаясь в приказах моих и вершить дела от имени моего. Я подарю тебе Чертог славный и светлый. Понесешь в него свет моей истины, Михаэль.
— Будет исполнено, Создатель.
— Рафаэль…
— Я здесь, Отец, но лучше бы Ты не называл меня.
— Отчего же?
— Я настолько слаб, что не ощущаю в себе сил. А все мысли твои должны быть сильными и великими.
— Мысли бывают разными, Рафаэль. Порой сила в слабости, а в слабости — сила. Двойственна и твоя природа. Быть тебе гелом, Рафаэль.
