Ксения Баштовая - Маленьких все обидеть норовят!
— …! — на не менее классическом старотемном высказался кто-то рядом, полностью выражая свою солидарность со всем вышеупомянутым. Сидевший рядом Рин повернул голову в сторону звука, окинул прислонившегося к углу телеги отлученного рыцаря взором, полным бесконечной тоски и муки и емко припечатал:
— Нас'шаллехт орра гварртакхарн!
Нам осталось только согласно кивнуть, переглянуться, поражаясь многосторонности образования длинноухих и издать тяжкий стон. На большее, увы — сил не хватало. Хотя бродила в пустой голове, натыкаясь на стенки, ленивая мысль, как перегревшаяся на солнце зурра. Она все настоятельней и настоятельней советовала прикопать ночью купца в ближайших кустах, завалить камнями и сказать, что так оно и росло еще с давних времен! Думаю, никто бы лишних вопросов задавать не стал, молча поблагодарив всех богов и испросив у них всего-всего для того святого человека, который, наконец, прекратил это издевательство…
Вообще, последнее время между воином и эльфом установилось вооруженное перемирие. В том смысле, что воин не пытался язвить, едва видел Рина, ну а мой кузен уже не вспоминал о необходимости принятия темного подданства. Хотя надо сказать, несмотря на то, что передвигались мы одним караваном, особо часто отлученного воина никто из нашей компании не видел.
Когда с головы колонны (вернее, толпы народу), донесся протяжный клич, знаменовавший вечерний привал, все попадали буквально замертво кто где стоял. Завернувшись в плащ прямо на земле, показавшейся мне мягче пуховой перины, я дал себе клятву не открывать глаз до рассвета и с чистой совестью повалился в тяжелый сон.
— Эй, глава рода, давай, вставай, — кто-то решительно потряс меня за плечо. Недовольно поморщившись, я все же открыл глаза…
Что тут у нас? Небо. Темное. Звезды. Яркие. И отлученный рыцарь, заслоняющий эту милую картинку.
— Слушай, тебе что, делать нечего? — недовольно ворчу, пытаясь снова устроиться на одеяле.
— Да посмотри же ты! — Рон вздернул меня за воротник, разворачивая куда-то в сторону.
О, и выкать сразу друг другу перестали… Вот только, боюсь, ненадолго…
Только я хотел засветить в него чем-нибудь «воспитательным», как картинка все же пробилась в сонный мозг. Всё, не столь малочисленное «население» каравана с идиотскими улыбками на лицах, закрытыми глазами и вытянутыми куда-то вперед руками стройными рядами шагали по ночной пустыне. Причем шли дружно, плечом к плечу, четкими рядами… Бред какой-то. Невольно даже глаза протер пару раз. Но видение никуда не исчезло.
— Что с ними? — вскочив на ноги, я развернулся к темному.
— А я знаю? — зло огрызнулся он, с тревогой наблюдая за марширующей колонной. — Что думаешь?
— Надо пойти и посмотреть, куда же они так рвутся? И кому за это надо рога пообломать… — чуть тише добавляю, свистом подзывая Трима. Чем раньше я доберусь до этого «призывальщика» тем скорее он заткнется или…
— Я с тобой, — безапелляционно заявил рыцарь, запрыгивая на ближайшего коня. И что с того, что он не заседлан?…
— Ладно… — нехотя отмахиваюсь и пускаю грона галопом.
Пыль взвихрилась и поднялась к небесам хорошим таким столбом. Из которого вылетел разозленный рыцарь, шипя что-то «ласковое» сквозь зубы.
Ночная скачка оборвалась у глубокого провала явно рукотворной, почти идеально круглой формы. На глубине в самом центре этой гигантской чаши торчал непонятный то ли столб, то ли колонна. Только дно как-то странно белело… Невольно прищурив глаза, чтобы четче все разглядеть я едва не шарахнулся назад. Внизу в несколько слоев лежали кости. Кажется, я понял, ЧТО это такое…
…
Это было давно.
Очень давно.
Сразу после изгнания Царицы Ночи из Орраша.
Ее приверженцев было еще много, и они, естественно, были недовольны таким положением дел. Но сами поделать ничего не могли. Одно дело — открыть Врата и совсем другое — провести сквозь них изгнанную богиню. Тогда они стали строить Линс'Шегкарранте или, говоря проще, Алтари Царицы Ночи, сквозь которые посылали своей Госпоже недостающую ей Силу. А каким образом посылали… да уж не в резной коробочке с бархатным бантиком! Ритуальное жертвоприношение, иногда излишне жестокое. Здесь же вообще устроили чуть ли не массовое захоронение. Хотя теперь становилось понятным, куда девались люди…
Хорошо еще, что эти приверженцы позаботились о собственном здоровье и не вплели в ткань заклинания призыва для темных. Лишь благодаря этому на меня да Рона ничего и не подействовало.
— …!!! — выразительно прокомментировал увиденное Рон. Видимо, он сразу понял, что это такое и что ждет радостно топающих сюда людей. И нелюдей…
— И не говори, — согласно протянул я, косясь на появившиеся из-за поворота дороги стройные колонны. — Знаешь, как их остановить?…
— Нет, — мрачно мотнул головой враз посмурневший рыцарь, — только оттащить подальше и подождать, пока не пройдет ночь. Но всех мы не успеем…
— А другого способа не знаешь? — ехидно поинтересовался я.
— Только разнести Алтарь, но на это у тебя сил не хватит, — темный покосился на идущих, а потом развернул коня. — Ты сможешь спасти своих друзей или никого. Выбирай.
В душе огненной волной вспыхнула ярость. Вот так, да? Выбирай? Ну ла-а-адно, я выберу. Только пусть потом никто не жалуется. Что же касается Силы… Раз не хватит, значит — попросим. Только вот у кого? У Царицы? Ха, так она мне и даст! А потом догонит, и еще раз даст. Тогда… А почему бы не попросить помощи у Ночи? Не у ее… посредников?
Оказывается, не ярость самый сильный стимулятор, не гнев. А отчаяние. Отчаяние и безысходность.
Спрыгнув с грона, я вызвал клинки и несколькими ударами высек на твердой, похожей на камень глине руну Ночи. Затем, поддавшись какому-то неясному чувству, вонзил оба лезвия в землю и опустился на одно колено. И что дальше? Думаю, каноны обращения не сильно разнятся, по сути, это всего лишь ритуальная просьба… Ну что ж, обратимся…
— Нир Шегре'тер хал'ларран…
…Великая Ночь… К тебе взываю в час печали и отчаяния. Не оставь своей милостью и вниманием, дай мне Силы справиться с врагом, защитить друзей и оградить Мир от Ничто…
Голос постепенно набирал силу, я поднял голову, запрокидывая ее назад. По телу прошла знакомая волна полного обращения. Крылья с легким шорохом раскрылись, развернувшись во всю ширь. Плавным жестом я выдернул из ножен кинжал, полоснул по ладони и развернул ее к земле. Тяжелые, чуть светящиеся капли с гулким стуком стали падать на руну, растекаясь по канавкам-рытвинам. А речитатив становился все громче и громче…
