Тэд Уильямс - Хвосттрубой, Или Приключения Молодого Кота
С убыванием Потягивающегося Солнца они подошли к Лесу Крысолистья достаточно близко, чтобы различить макушки отдельных деревьев, высившиеся над краем долины. Быстрое приближение ночи, казалось, усиливало ощущение угрозы, исходившее от таинственной насыпи в центре долины.
Хвосттрубой слышал назойливое биение где-то глубоко внутри себя и, лишь снова и снова бессмысленно повторяя молитву воителей, подавлял желание удрать – и бежать, пока не свалится от изнурения. «Ослепительный лорд Тенглор, – бормотал он про себя, – вечный странник Огнелапый…» Шустрик и Мимолетка, казалось, не чувствовали этого столь сильно, как он, но и они выглядели напряженными и утомленными. Лес, простирающийся на многие лиги за долиной, был теперь виден полностью. На вид – очень радушный и гостеприимный.
Когда солнце стало наконец садиться, подсвечивая золотом вершины деревьев, они ускорили шаг, выжимая из тел последние силы. Едва солнце опустилось за дальний лесной горизонт и на небе остался лишь расплывчатый отсвет красной его короны, резко задул холодный ветер, – обжигал им носы, прижимал к телу мех.
Хвосттрубой прибавил шагу; Шустрик и Мимолетка изо всех сил поспешали за ним. Ощущение пульсации усиливалось, и он чувствовал себя совсем больным. Необъятная, необъяснимая жуть, казалось, гналась за ними по пятам. Все трое постепенно перешли на бег.
Они неслись вверх по наружному гребню долины; одолев его наконец, завидели внизу опушку Крысолистья. Не обращая теперь внимания ни на что, кроме сгущающегося позади давящего страха, скатились по невысокому склону и, метнувшись через каменистую низину, наконец-то скрылись под пологом леса.
Лес Крысолистья дремал… или казался дремлющим. В воздухе застоялось сумрачное, спертое спокойствие. Покуда Хвосттрубой со спутниками устало крались меж деревьями, лесное безмолвие гнело их не меньше собственной усталости.
Очутившись в лесу, Фритти и Шустрик вполне были готовы рухнуть там, где стояли, но Мимолетка заявила, что необходимо поискать местечко, которое получше защитит их от холода и возможного преследования. Скрывшись из виду, холм вовсе не исчез у них из памяти, они с усталыми стонами согласились на предложение фелы?и стали углубляться в лес.
Пробираясь по мокрой глине мимо мхов и грибов, все трое и сами сохраняли молчание, словно подражая безмолвию окрестностей. Двигались опустив головы, медленно, часто останавливаясь, чтобы принюхаться к незнакомым запахам Крысолистья. Влага пропитывала здесь все – земля и кора набухли и сочились, в лесу повсюду пахло древесными корнями, ушедшими глубоко в затхлую подземную воду. В холодном воздухе был виден пар от дыхания.
Только к концу Подкрадывающейся Тьмы путники нашли себе укрытие: от ветра их защитили гранитный валун и корни рухнувшего дерева. Заснули мгновенно. Ничто не нарушило сна, но когда они пробудились около середины Глубочайшего Покоя – изнуренные и голодные, – то даже и не почувствовали, что отдохнули.
Не было по-прежнему и признака каких-нибудь существ покрупнее насекомых. После бесплодных поисков путники вынуждены были поужинать личинками и жуками.
Хотя они чувствовали себя неважно, особенно расстраивался и беспокоился Хвосттрубой. Его все еще тревожила пульсация холма, правда заметно ослабевшая с тех пор, как они вошли в Крысолистье. Вдобавок, не в пример двум своим друзьям, он не разделил со Сквозьзабором его белку и, уже целых два дня обходясь без мало-мальски сносной пищи, жаждал насытиться.
Проглотив последнюю личинку, он буркнул:
– Что ж, мы здесь, ошибки быть не может. Я довел вас до самого края, что верно, то верно. Надеюсь, оба вы довольны, что шли за мной, пока я корчил из себя заправского Мурчела! Может, пожелаете последовать за мной и в холм, чтобы всех нас там мерзко отправили на убой… – Он поддал лапой желудь и проследил, куда тот отскочит.
– Не говори так, Хвосттрубой, – откликнулся Шустрик. – Тут же ни словечка правды.
– Это чистая правда, Шусти, – горько сказал Фритти. – Великий охотник Хвосттрубой закончил свои поиски.
– Единственная правда тут вот в чем, – с неожиданной горячностью сказала Мимолетка, – мы и впрямь нашли, что искали. Кое-что, о чем Сквозьзабор, Мышедав и другие и знать не знают. Нашли источник ужаса.
– Кажется, его нашел и тан Чащеход – и ты слышала, что с ним случилось. Сохрани нас Муркла! – Хвосттрубой тем не менее чуточку успокоился. Взглянул на друзей исподлобья: – Ну ладно. Но вопрос-то остается. Что все-таки нам делать?
Шустрик поднял глаза на старших, потом сказал тихонько, как бы смущаясь:
– По-моему, нам нужно вернуться и рассказать принцу. Он поймет, что делать.
Фритти хотел было возразить, но вмешалась Мимолетка:
– Шусти прав. Мы чуем в этом месте брряд. Нас слишком мало, и очень уж мы невелики. Считать, о нам под силу справиться одним, – высокомерие похлеще, чем у Многовержца. – Фела покачала головой, зеленые глаза ее были задумчивы. – Если мы приведем сюда других, они, естественно, обнаружат то же, что и мы. Тогда, может быть, Двор Харара приобретет какой-нибудь вес. – Она стояла, похожая на еще одну тень в темном лесу. – Идем, давайте-ка вернемся под корни нашего дерева до восхода. Нынешней ночью я наверняка никуда не пойду.
Хвосттрубой с восхищением уставился на фелу:
– Ты, как всегда, рассуждаешь более здраво, чем я. Ты тоже, Шуст. – Он улыбнулся младшему другу. – Харар! Я радехонек, что вы оба не отпустили меня, глупого, одного.
В предрассветный час Фритти не спалось. Мимолетка и Шустрик тревожно ворочались и бормотали, но Хвосттрубой лежал меж ними и вглядывался в темные вершины деревьев; нервы у него были напряжены, как пригнутая ветка. Время от времени он забывался в полусне и снова внезапно просыпался с колотящимся сердцем, чувствуя, будто обнаружен и пойман.
Ночь все тянулась. Лес оставался недвижен, точно каменный.
Фритти блуждал близ порога сна, когда услышал шум. Какой-то миг он лежал, рассеянно слушая, как звук становится громче; вдруг понял: что-то быстро движется на них сквозь подлесок. Вскочил на лапы, принялся расталкивать друзей – они с трудом приходили в себя.
– Кто-то идет! – выдохнул он, ощетинившись. Шум усилился. Время, казалось, замедлилось, каждое мгновение растягивалось в удушливую вечность. Какой-то силуэт выскочил из подлеска всего в нескольких прыжках от них.
Грязный и всклокоченный призрак с вылезшими из орбит глазами вышел на открытое место. Освещенный сверху светом Ока, проникшим сквозь ветки, он, казалось, целые века придвигался к троим спутникам. Оцепеневший от ужаса, Фритти чувствовал себя так будто оказался где-то глубоко под водой.
