Урсула Ле Гуин - Маг Земноморья
Посох Джеда засиял необычным белым светом и вскоре стал настолько ярок, что пальцы правой руки Джеда, крепко сжимавшей тисовый ствол, стали кроваво-красными.
Он продолжал идти вперёд, всё дальше и дальше. Здесь не был о ни севера, ни юга, ни запада, ни востока, только бесконечная даль, куда и нужно было идти.
Дроку, который следил за сияющим посохом Джеда, казалось, что он видит блуждающую во тьме звезду. И Тьма всё сгущалась и сгущалась вокруг этого сияния. Джед тоже всматривался вдаль и тоже видел, что Тьма сгущается. Но в ярком сиянии посоха он различил некую Тень, которая двигалась из тьмы навстречу ему, важно ступая по песку.
Поначалу она была бесформенной, но чем ближе они сходились, тем больше и больше Тень напоминала человека. Сначала Тень предстала в образе старика, и Джед узнал в нём отца, кузнеца из селения Ольховники; но вот старик исчез, и возник юноша. Это был Морион, его красивое точёное лицо аристократа смотрело на Джеда. Полным ненависти был взгляд Мориона. Но Джед не остановился и продолжал идти, правда, замедлил шаг и медленно поднял вверх посох; он засиял ещё ярче, и в этом сиянии лицо Мориона исчезло, а вместо него появился мягкое лицо Печварри. Но оно стало меняться и покрываться синими трупными пятнами, как у утопленника. Джед продолжал идти вперёд; между ним и Тенью оставалось уже не более нескольких ярдов. Лицо, которое предстало перед магом, расплылось во тьме, стало бесформенным и вдруг опять обрело знакомые черты, на этот раз Скиора, а потом кто-то неизвестный с глазами полными ужаса возник впереди.
Джед ещё выше поднял посох, и в его ослепительных лучах Тень потеряла всякое человеческое обличье и вновь превратилась в бестию на четырёх маленьких лапках, которая, как побитая собака, ползла теперь к своему господину. Она задрала морду вверх и не отрываясь смотрела на Джеда, жадно ловя каждый его жест, каждый взгляд. В полном безмолвии Тень и Человек наконец встретились.
Громко, во весь голос, нарушая давящую тишину, Джед произнёс имя Тени, и Тень, шевеля своими ужасными губами, произнесла то же слово: «Джед» — и два голоса слились в одном звуке.
Джед бросил на землю посох, протянул руки и поднял бестию. И тогда Свет и Тьма слились воедино, стали целым.
Но Дроку, который был далеко, показалось, что его друг побеждён, ибо огонь его посоха потускнел, а затем совсем угас. Ненависть и отчаяние переполнили его душу. Он выпрыгнул из лодки и побежал на помощь, чтобы погибнуть или спасти Джеда, и слабое мерцание указывало ему путь. Но по мере того, как он бежал, шаг его становился всё тяжелее, а песок напоминал уже топь, а потом и вовсе превратился в солёную морскую воду — набежавшая волна с головой захлестнула Дрока. Не будучи хорошим пловцом, он из последних сил боролся за свою жизнь, пытаясь доплыть до лодки. Наконец он добрался до неё и с трудом перевалился через борт. Едва переведя дыхание, он в отчаянии стал озираться по сторонам, не зная, что теперь предпринять. Наконец он различил нечто тёмное среди волн, там, где ещё совсем недавно был песчаный берег, а теперь бушевало море. Дрок кинулся к вёслам, вставил их в уключины и как сумасшедший стал грести по направлению к чёрному предмету, то появляющемуся, то исчезавшему в волнах. В последний момент он успел схватить Джеда за руку и помочь ему залезть в лодку.
Джед почти потерял сознание, у него был отсутствующий взгляд, но Тень не причинила ему вреда. Посох свой из крепкого ствола тисового дерева он по-прежнему сжимал в правой руке, и никакая сила не заставила бы его расстаться с ним. Не сказав ни слова, весь промокший и дрожа от холода, он всем телом привалился к мачте, а Дрок тем временем поднял парус и развернул лодку так, чтобы поймать северо-восточный ветер. Джед оставался слеп до тех пор, пока прямо по курсу не взошла большая луна — огромный диск, будто сделанный из слоновой кости, — и весь океан не засиял серебристым светом.
Джед поднял лицо и долго стоял неподвижно, смотря на волшебное сияние вокруг.
Так он стоял и смотрел на луну, а потом, собрав последние силы, отступил от мачты, выпрямился и, взяв обеими руками посох, застыл, как воин на карауле, готовый сразить каждого, кто осмелился бы подойти к нему, и казалось в этот момент, что в руках у него был не посох, а настоящий двуручный меч, сияющий как сталь в свете полной луны. И только тогда он увидел рядом с собой лицо друга.
— Эстарриол, — промолвил он, — я сделал это.
А потом он засмеялся. И долго не мог прийти в себя.
— Я залечил рану, — продолжая смеяться, крикнул Джед, — я свободен, я один. — И вдруг он спрятал лицо и зарыдал как ребенок...
До этого момента Дрок не знал, что ему делать. Он даже сомневался, Джед ли перед ним или геббет, и каждый раз готов был столкнуть своего друга назад в воду, чтобы не везти Зло к людям. Теперь же, когда он вновь увидел лицо Джеда и услышал его голос, сомнения оставили Дрока. И тогда он понял всё: Джед не победил и не проиграл, он просто назвал смерть, дал ей своё собственное сокровенное имя, и вновь вернул себе целостность: человек, который познал себя полностью, не может быть использован никакой силой, и никто с этого момента не властен над его свободной волей. Жизнь его посвящена только Жизни, и она никогда уже не послужит Злу, ибо сказано в «Сотворении Еа», самой древней из всех известных песен:
Только в молчании познаешь слово,
Только во тьме познаешь свет,
И, умирая, увидишь Ястреба,
Парящего в вышине.
Эту песню и запел Дрок; звонкий чистый голос его наполнил Вселенную, и лодка ещё быстрее понесла двух магов сквозь ветер и волны назад, домой.
Шестнадцать дней пришлось плыть им, пока они не увидели берег вдали. В пути они пытались ловить рыбу, называя магические имена, но здесь, в Открытом Море, рыбы были свободны от магии и весело резвились в воде, ускользая из рук чародеев. Когда еда кончилась, Джед вспомнил, что сказала ему Арника, когда он стащил лепешку с противня, но это воспоминание не зародило сожаления в его душе, наоборот, ему было приятно вспомнить об этой девушке. Ибо сказала она ещё, что и ему, и Дроку всё-таки суждено вернуться домой.
Никто из людей не совершал такого плавания, какое совершили два молодых мага Джед и Эстарриол среди холодных волн зимнего моря. Минуя другие острова, на шестнадцатый день своего путешествия они достигли острова Коппиш. Средь волн предстали перед ними зелёные холмы и горные вершины, которые возвышались над миром подобно башням. Чайки приветствовали странников голодным криком, а дым из труб стлался по ветру голубым облаком.
Отсюда до Иффиша было рукой подать. Они вошли в гавань Исмея тихим вечером, когда пошёл лёгкий снег. Друзья привязали Смотрящую Вперёд к причалу и зашагали к дому по узкой улочке. И сердца их были легки, когда они входили в тепло, огонь очага осветил усталые лица, и Арника, не скрывая восторга, кинулась им навстречу, визжа от радости, как девчонка.
