Илья Одинец - Младший вовсе был дурак
— На двух тощих коров, да деревенских парней без гроша за душой разбойники не позарятся, — решил я.
— Ладно. Мне тоже надо побыстрее отделаться, я ведь еще утром должен был выйти, да в колодец свалился.
Мы свернули к лесу. Сразу стало темнее и прохладнее, дорога сузилась, по всему видно, что ей пользуются куда реже, чем равнинной, не всякий смельчак отважится идти через лес мимо разбойников, особенно, если путь занимает несколько дней. Но нам это не грозит. Я бодро шагал, подстегивая черно-белую скотину сорванной веткой, а Анарансельм то и дело оглядывался. Может, он видел Энис и Дэниса, и они в это время давали ему указания?
Я старательно делал вид, будто ничего не замечаю, а сам прислушивался, будто мог преодолеть магический барьер между мной и вампирами. Само собой, я слышал только скрип деревьев, треск веток, щебетанье птиц и неясный шум, который можно услышать только в лесу.
Примерно через час мы вышли на поляну, Анарансельм привязал корову к дереву и сел на траву.
— Располагайся, тут и заночуем, — предложил он, выкладывая из мешка запасы: хлеб и сушеное мясо.
— Ты, вроде, сказал, что придем в столицу быстро, — упрекнул я товарища, и привязал свою корову к соседнему дереву.
— А разве три дня не быстро? Глазом моргнуть не успеешь.
— Сколько?! Три дня?! Дэнис, — крикнул я, — мы так не договаривались!
Анарансельм обернулся, разыскивая Дэниса, и шепнул:
— Это ты кому?
— Дэнису, начальнику Отдела квестов. Ты разве с ним не знаком? Он из Бюро.
— Из какого бюро?
Так. Что—то здесь не чисто. Не может быть, чтобы мой рыжеволосый товарищ не был знаком с вампирами. Они лично договариваются с ключевыми фигурами о прохождении испытания, а Анарансельм был именно ключевой фигурой — проводником. Или я чего-то не понимаю?
— Тсс! — вдруг зашипел парень.
Я прислушался, но ничего не услышал.
— Что случи…
— Тсс!
Коровы заволновались. Черно-белая тревожно потянула веревку, а рыжая негромко замычала, животные явно что-то почувствовали. В отличие от меня. Я прислушался, но не различил ничего подозрительного, тот же спокойный умиротворяющий шум леса.
— Так и знал, надо было по другой дороге идти, — убитым голосом произнес Анарансельм.
Я обернулся к коровам и замер. Из леса вышли четверо мужчин. О том, что они разбойники, догадался бы любой: по разномастной одежде, снятой с чужих плеч, по ножам в руках, по кривым ухмылкам на небритых опухших от пьянства рожах. Главарь — широкоплечий коротышка с густой иссиня-черной бородой в черной рубахе с порванным воротом в залихватски сдвинутой за бок алой шапке — сплюнул. Трое его подручных заржали.
— Дяденьки, не губите! — залепетал Анарансельм. — Своей дорогой идем, никому худого не делаем.
— Цыц! — оскалился главарь и кивнул подельникам.
Один направился к коровам и отвязал их, двое — к нам.
— Ради всеблагой Иннет—расточительницы, — запричитал мой спутник, — коров не трогайте! Они — все, что у нас есть!
— Лучше бы за себя переживал, — разбойник снова сплюнул. — Сморчок. На таких и время терять жаль.
— Так не теряйте, дяденька! Отпустите!
— Цыц!
Молодцы, что подошли к нам, выглядели внушительно. Даже если я справлюсь с одним, двое мне не под силу, на Анарансельма рассчитывать не приходится, вон как унижается, чуть ли не на колени падать хочет. Интересно, так и было задумано? Если бы на моем месте очутился настоящий попаданец, настоящий герой, которого Бюро выбрало по Картотеке, он использовал бы магию. У меня же не было сил даже чтобы вызвать пелену. А так как в честном бою четверых разбойников не победить, остается сдаться.
Разбойники стянули нам руки за спиной и толкнули вперед.
— Шевелись!
Нас повели через лес. Главарь шагал впереди, следом, подталкиваемые конвоем, тащились мы с Анарансельмом, замыкал шествие мужик, подгонявший коров.
— Что вам надо? — лепетал мой рыжеволосый спутник. — У нас ничего нет! Отпустите, дяденьки! Мы ничего худого не сделали! Мы мимо шли, никого не трогали!
— Ишь, разговорчивый, — главарь цыкнул. — Ничего, к вечеру укоротим тебя на язык. А то и на голову.
Анарансельм ахнул, а я подумал, что если бы не знал о группе поддержки в лице двух вампиров, здорово испугался. Выглядело все очень правдоподобно.
Глава 18
Разбойники вели нас достаточно долго. Коровы Анарансельма остались далеко позади, видимо, их переправят в другое место, а мы брели по лесу до тех пор, пока не вышли к скалам. Серые, почти черные громадины вольготно расположились посреди леса, потеснив деревья, кустарники и даже траву. На их голых склонах не рос ни один даже самый чахлый росток, словно камни сопротивлялись жизни, душили ее в зародыше, всем своим видом заявляя: мы — единственное вечное, мы — единственное нерушимое, мы — единственное бессмертное.
От камней веяло холодом. Я поежился и обернулся на Анарансельма. Парень был бледен и дрожал, но последнее скорее не от озноба, а от страха. На его месте я бы тоже боялся.
Остановились мы у большой трещины в скале, такой широкой, что в нее без труда пролез бы взрослый мужчина.
— Кто из вас пришлый? — поинтересовался главарь и, не дожидаясь ответа, ударил Анарансельма по лицу.
— Честное слово, дяденька! Я тутошний! В Дерябовке живу!
— А ты откуда? — обратился бородач ко мне.
— Тоже из Дерябовки.
— Врет он, — неожиданно заявил Анарансельм. — В глаза его раньше не видывал. Пришлый он!
Предатель!
Разбойник достал из-за пазухи блестящий кругляш, размером с пудреницу, висевший на тонкой цепочке. Одну сторону кругляша украшали маленькие красные камушки, вторая была абсолютно гладкой и выпуклой, словно линза. Бородач поймал линзой солнечный луч и направил его сначала на Аранарансельма, а потом на меня.
— Попался! — улыбнулся он. — Этого в пещеру.
Меня толкнули к разлому в скале, и я, поскользнувшись на камнях, упал.
— А рыжего повесить.
— Как повесить? По-настоящему? — невольно произнес я и посмотрел на разбойников. Бородач не шутил.
— По-настоящему. Ты что думал, в сказку попал? Нет, брат, это ты в жизнь вляпался. Вон, та самлука подойдет, ветви крепкие, выдержат. Вешайте.
— Подождите! Его нельзя вешать! — я, конечно, не знал, как аргументировать эту просьбу, но попытаться стоило. — Он со мной!
— С тобой, говоришь? А он, говорит, из Дерябовки.
— Он со мной, — я многозначительно поднял брови.
— С ним я, дяденька. А Дерябовку в глаза никогда раньше не видывал, — заканючил рыжий.
