Стивен Бауер - Завет Кольца
По дороге к площади, где должен был состояться праздник, Ладия свернула к храму Дракона. Он был построен из тщательно отполированного базальта, как, впрочем, и большинство зданий в Митейнанде. Город вообще был необыкновенно красив: здесь искусно сочетались различные архитектурные стили, отражавшие вкусы и происхождение его жителей. Дома гномов были украшены барельефами; дворцы эльфов — филигранной резьбой по дереву, а жилища троллей — затейливыми рисунками. Небольшие садики, живые изгороди, цветущие кусты и деревья на улицах и площадях города, а также изящные мостики, перекинутые через ручьи, добавляли очарования облику города.
Над крутыми вершинами гор догорали лучи заходящего солнца, освещая таинственным пурпуром вечные снега. Из окон храма Дракона в сумерки улицы лился мягкий свет. Было очевидно, что Дьёфар там и пока не собирается присоединиться к празднующим. Ладия на минуту остановилась перед порталом из вишневого дерева, украшенным искусно вырезанным изображением двух драконов, и задумалась, стоит ли ей зайти к Дьёфару. Пожалуй, нет. В этот вечер, когда многие пары праздновали помолвки и свадьбы, он, наверное, особенно болезненно переживал бремя данного им обета безбрачия. Может быть, именно поэтому он остался в храме. Она знала, что он все еще любит ее.
Он наверняка присоединится к остальным позже; до сих пор он не пропустил ни одного весеннего праздника, а взятые обязательства совсем не мешали им танцевать вместе. В который раз Ладия подумала, что для него было бы легче, если бы она, наконец, вышла замуж. Она давно превратилась из девочки в молодую красивую женщину, и родители настаивали на скорейшем выборе мужа. В претендентах не было недостатка; соседи уже начали перешептываться, что с ней что-то не в порядке. Ее подруги давно вышли замуж и родили, по крайней мере, по ребенку.
Прошлой осенью она было обручилась, хотя ни родители, ни подруги не знали об этом, но потом…
Со вздохом Ладия подавила воспоминания, подняла корзину с пирожками и пошла прочь от храма. Оракул предсказал, что еще этой весной она найдет своего суженого и выйдет замуж. Она была отнюдь не мечтательницей; наоборот, всегда размышляла здраво. Судьба разлучила ее и Дьёфара, и никто был не в силах изменить ход событий. Тем не менее она чувствовала, что ее свадьба причинит ему боль.
Наступила ночь. Черное небо, усеянное мириадами звезд, как куполом, накрыло Митейнанду.
Дьёфар с беспокойством выглянул из окна на улицу. Со всех сторон раздавался смех и была слышна музыка. Внизу торопливо прошло несколько горожан, нагруженных корзинами с провизией и пузатыми кувшинами с вином.
Никто не заметил тени, бесшумно кружащей над городом и в конце концов опустившейся в районе Восточной горы, недалеко от начала ущелья, по которому протекала Серебряная. Когда над изображением дракона внутри храма появился серебряный полукруг, Дьёфар сначала принял его за отсвет из хозяйственной пристройки, но тут же в его голове раздался повелительный голос.
Иди ко мне, мой друг. Ворота открыты.
Дьёфар судорожно сглотнул. Многие поколения жрецов смиренно выполняли свой долг и умирали в преклонном возрасте, так и не дождавшись этого момента.
Не бойся, мой друг. Войди в ворота.
Будто повинуясь чужой воле, Дьёфар медленно пошел вперед. Руки дрожали, стало трудно дышать.
На восточной стене храма, там, где всегда было вырезанное на камне изображение дракона, сейчас зияла черная дыра, над которой туманным ореолом из кристаллической пыли сиял серебряный полукруг.
Молодой жрец глубоко вздохнул, закрыл глаза и с колотящимся сердцем шагнул в черные ворота.
— Приветствую тебя, мой друг, — сказал дракон звучным голосом. — Как поживаешь?
Дьёфар упал перед ним на колени и коснулся лбом каменного пола. Это была не только поза смиренного почтения, но и просто рефлекс — у него подогнулись колени.
— Я… э-э… я… — залепетал он беспомощно. Он ожидал чего угодно, только не такого вопроса. — У меня… все хорошо, Ваше Величество, — изрек он наконец.
— Это хорошо, — дружелюбно сказал дракон и оглянулся вокруг. Его когтистые лапы царапнули каменный пол пещеры. — Да-а, здесь немного тесновато, ну ничего. Ты все подготовил, о чем я просил тебя?
— Конечно, мой повелитель, — поспешно заверил Дьёфар. — Я сейчас… — от волнения у него пропал голос.
— Сначала мне нужно несколько охапок соломы, — пояснил дракон. — Не то чтобы я был очень привередлив, но лучше, если яйца будут лежать на чем-нибудь мягком, не правда ли?
Дьёфар торопливо кивнул; его голова все еще была опущена вниз. Он не мог поверить, что такому могучему существу будет достаточно гнезда из соломы.
Дракон недовольно засопел.
— Разве я так ужасен на вид? Почему ты уставился в пол? — спросил он немного нетерпеливо.
— Нет, нет, мой господин! — воскликнул юный жрец и заставил себя поднять глаза.
Пещера была примерно семь шагов в ширину и двадцать в глубину; ее высота около входа была в три человеческих роста, а к задней стене свод постепенно снижался. Собственно говоря, в пещере должно было быть абсолютно темно, но она светилась мягким светом, который, казалось, струился прямо из скалы. Дракон удобно устроился на голом каменном полу, сложив кожистые крылья. Лежа, он был ростом с человека. Его хвост, разветвленный на три части (каждая — с кисточкой на конце), доставал почти до задней стены пещеры, а голова величаво раскачивалась перед Дьёфаром. Дракон смотрел на него глазами величиной с кулак; они сверкали и переливались всеми цветами радуги. Чешуйчатая кожа была черной, но иногда отсвечивала как металл или полированные доспехи дворцовой стражи, когда на них под определенным углом падали лучи солнечного света — зеленым, синим или красным.
Дьёфар видел в своей жизни много изображений драконов, но ни одно из них не могло сравниться с этим великолепным созданием. Глаза, ноздри и роговые выступы на голове были такими же, как на иллюстрациях и рельефах; передние лапы с длинными когтями, немного напоминающими пальцы человека, тоже были похожи; однако вид живого дракона поразил Дьёфара.
Во-первых, он ошибался по поводу размеров. Само тело дракона, не учитывая длинного хвоста и змеевидной шеи, было всего около четырех шагов в длину и полутора в ширину и в высоту. К тому же это совсем не величественное поведение! Однако, как ни удивительно, оно нисколько не умаляло чувства глубочайшего почтения, которое вызывал Верховный дракон. Наоборот, это только подчеркивало ауру Высочайшего.
— Уже лучше, — проворчал дракон, — но постарайся не впадать в другую крайность и не таращиться на меня как на привидение.
