Керк Монро - Осень без надежды
— Вот любопытно… — состроив омерзительно-любезную улыбку, злорадно вопросил вельможный керлат у нахохлившегося Рэльгонна, — что это вы, сударь, такой серьезный? Разве можно с таким лицом спасать мир?
Оба упыря метнули в Данкварта глазами желтые молнии. Обидчивый Сигонн начал упрямо карабкаться на голый ствол давно погибшего дерева, чтобы попытаться взлететь.
— Не ёрничайте, — строго указал Рэльгонн и как-то по особенному сложил крылья — уселся на задние лапки летучей мыши, опершись костяком, на которых держались перепонки так, чтобы казалось, будто каттакан стоит. — Просто ветка подвернулась сухая. Ничего особенного, со всеми бывает. Повеселились, и будет. Итак! За последние четыре ночи мы изрядно застращали варваров, разбивших лагеря в округе. Подчиненные Ллэру альбы добавили для живописности леденящего душу волшебства и всяких кошмарных иллюзий. Далее. Вы находитесь в шести лигах к полуночи от становища туменчи Хасгата. Остается всего один дневной переход. Если Хас-гат Степной Ветер снимется с места и отправился дальше к рубежам Немедии, придется догонять. Я готов обеспечить вашему отряду необходимое прикрытие — как можно больше шума, страха и магии. Вы можете проскочить в центр лагеря, захватить или убить туменчи, а затем безнаказанно скрыться.
Данкварт кивнул. Упырь еженощно докладывал ему о самых малейших изменениях в диспозиции степной армии и передвижениях знаменитого военачальника кагана Бурэнгийна. Хасгат находился почти рядом с крючком рыболова, оставалось лишь подвести сей крючок к его пасти и дернуть за леску. Наживкой служила дворянская конница, которой поставили командовать, как ни странно, вельможного эрла Алаша Рум-ского, давеча больше других оравшего и возмущавшегося на тинге. Алаш, несмотря на склочный характер, отлично показал себя в сражении при Каина-Горе, оказался стоящим командиром и могучим кнехтом — когда пришедшие на выручку альбы пробились сквозь строй гирканцев, стало ясно, что месьор Румский нагромоздил вокруг себя множество тел врагов, сам получив лишь незначительное ранение в плечо. Присматривать за героическим, но взбалмошным эрлом Алашем поручили Босану из Эттена и его молодым дружкам. Мало ли…
— Рэльгонн, вам не кажется, что мы ничего не выигрываем от этой эскапады? — пессимистично заметил Данкварт, уже без всякого отвращения глядя в сторону нахохлившегося кат-такана. Рэльгонн постоянно ерзал, ему явно было неудобно сидеть на земле из-за необычного строения нынешнего тела. — Мы собираемся убить одного, только лишь одного человека. Но ведь гирканцев многие тысячи! К ним пристали кочующие племена Турана, горцы Кезанкийско-го кряжа… Вы мне сами доносили, будто Хасгат создал из покорившихся нашествию бритунийских кнехтов и дружин заморийцев особый отряд. Мы… мы…
— Обязательно проиграем, это вы хотите сказать? — Рэльгонн недовольно колыхнул тонкой кожей крыльев. — Сколько лет живу среди людей, и все не перестаю удивляться вашей беспредельной глупости и трусливости! Для вас, людей, любая тварь может казаться опасной, пока вы не будете знать, как с ней бороться. В моем мире мы давно поймали бы кагана Бурэнгийна сетью, одели ошейник, посадили на цепь и показывали интересующимся. Но у моего мира свои законы. Здесь — другие. Есть такое умное слово, у вас неизвестное — противофаза. Тотальная противоположность. Главная составляющая этого понятия заключается в невероятной внушаемости разумного существа, именуемого "человеком". Вам можно задурить голову, заставить мыслить не так, как вы хотите, а так, как нужно! Никакой магии, черного и страшного волшебства кагане степняков или предводителе армий пиктов, рвущих Аквилонию на части, попросту нет! Они всего лишь обладают способностями воздействовать на разум столь низкоорганизованных тварей, как вы. И ведут за собой человеческие армии, сами движимые честолюбием и гордыней. Не обижайтесь, Данкварт, вы низкоорганизованы только потому, что не прошли многих тысяч лет развития. Подумайте сами, что произойдет, если маленьким человеческим детям дать в руки столь мощное оружие, как, например… э-э… зингарский огонь, эту жуткую смесь, которая горит даже в воде?
— И что? — огорчился Данкварт.
— Поймите, для моей цивилизации горючая смола — даже не позавчерашний день. Такое оружие употреблялось нами во времена, когда в вашем мире еще не появился человек. Вы не можете себе представить, чем владеют каттаканы… Несмотря на врожденную и старательно развиваемую способность творить при помощи мысли, мы умеем обращаться и с мертвой материей, которая способна вызвать чудовищные разрушения… Для вас это далекое будущее. Так вот, если в ваши руки попадут такие игрушки, вы станете с ними обращаться также, как малолетний идиот с арбалетом. Что случится, если выстрелить в своего приятеля по игре в куче песка? Ребенок не осознает, что его друг умрет или будет серьезно ранен. Он не знает, что такое смерть, не понимает всей глубины этого понятия. Ему интересно. Бу-рэнгийну, которому тоже просто интересно, Судьба дала в руки такой арбалет — великую и почти непобедимую армию. И Бурэнгийн начал стрелять. Не по собственной злобе — по неразумию. Итог — вы получили мировую войну. Только из-за любопытства. Вашего, Данкварт, вашего, и лишь отчасти Бурэнгийнова. Человечество вашего мира не повзрослело. Надеюсь, однажды вы поймете, что хвататься за арбалет надо только при самозащите, а не устраивать великие войны только ради призрачной и недолговечной славы нескольких талантливых гордецов-полководцев!
— Я знаю, что мы виноваты! — заорал Данкварт, выходя из себя. — Знаю! И пытаюсь хоть как-то искупить вину неразумного человечества! Хотя, что может одиночка?..
— Так вы не говорите, а делайте, — наставительно сказал Рэльгонн. — Рассуждать мы все горазды. Помните, что проходя через струи собственной крови народы взрослеют. Действуйте. А я вам помогу. Нет такого греха, который нельзя было бы искупить.
* * *— Войто!
— Чего, сударь?
— Молчи.
— Я и так молчу. Откуда привычка такая, вельможный керлат? Едва господа благородные не знают; что и как делать, то сначала дают по шее Войто, а потом только соображать начинают.
— Закрой рот, я сказал!
— Тогда чего звали?
Сия напряженная беседа между благородным месьором Данквартом из Бергиса и затесавшимся в отряд Войто из Велинки, происходила в глубине подгнивающего бурелома, где оба и пребывали. Нормальный человек совершенно точно не сумел бы уместиться в узкой норке среди палых ветвей, поваленны^ стволов и груд перепревшей листвы, но эти двое смогли пристроиться вполне удобно, даже почти не впритирку — играли свою роль привычка молодого дружинника к кернодским чащобам и умение обустраивать охотничьи засады.
