карина - медведица,или легенда о Черном Янгаре
И что медведи не ведут себя так, как я.
А я не решаюсь обернуться человеком.
- Завтра я уезжаю, - Янгар расчесывал волосы, привычно разбирая длинные пряди. Он не смазывал их маслом или воском, как делали многие, и ленты не вплетал. Верно, некому подарить было.
Я бы вышила...
...или еще вышью.
Когда решусь сказать.
Поверить.
Он добр со зверем, но я-человек помню его другим.
- Кёниг желает видеть меня, - в голосе слышится печаль и раздражение. - Ему надоела война. Рассказать о кёниге?
Его истории странны.
И я соглашаюсь.
- Когда я пришел на Север, - он заплетает косу. И мне нравится смотреть, как ловко движутся смуглые пальцы, - то боги приняли меня. Я слышал, как они отозвались. И здесь, внутри...
...Янгхаар кладет раскрытую ладонь на грудь.
- ...словно что-то переменилось. Отозвалось. Я вдруг понял, что вернулся домой.
Он все равно чужак.
Для отца. И братьев. Пожалуй, для всех, с кем столкнет его судьба.
- И тогда я спросил у богов совета. Мне надо было знать, что делать. И боги ответили. Трижды бросал я руны, и трижды выпадало, что мой путь лежит во дворец. Я подчинился их воле.
Косы Янгар перевязывает кожаными шнурками.
- Олений город не так и велик... ты, конечно, не поверишь, но он и вправду мал по сравнению с белокаменным Баххди, не говоря уже о Кишеме благословенном, в котором сидит Богоравный Айро-паша. Кишем столь огромен, что дня не хватит, чтобы добраться от восточной стены до западной. А еще три понадобится, чтобы подняться на белую гору, где стоит дворец паши. Я видел его издали... его видно отовсюду, даже из казарм.
Его голос дрогнул, а пальцы выпустили черную косу.
- И с площади Девичьих Слез тоже... там казнят тех, кто преступил закон паши. И меня, если бы поймали, отправили бы туда... или на арену. Не знаю, что хуже.
Он цепляется за мою шерсть, и я ворчу, успокаивая. То, что было, уже не вернется. Остались за морем и площадь, и казармы, и сам благословенный Кишем, которого я никогда не увижу. Да и Янгар вдруг вспоминает о том, что рассказать собирался вовсе не о той, далекой, стране.
- Так вот, - он вновь спокоен. - Олений город вовсе не так уж велик, а дворец кёнига - роскошен, как думает Вилхо. Да, он построен из камня. И два десятка колонн держат потолок тронного зала. А пол в нем вымощен белыми плитами. И тянется по нему алая дорожка, ступить на которую дозволяется лишь просителю. Два десятка шагов делает он к трону... и на коленях.
Еще одна коса отброшена за спину, а Янгар продолжает рассказ.
- Я на колени вставать отказался. У подножия трона стража стоит. Дюжина аккаев в золоченом доспехе. И поверь, что сложно найти воинов лучше... они попытались поставить меня на колени.
Янгар улыбнулся этим своим воспоминаниям.
- И я одолел всех. А потом сказал кёнигу, что не желаю ему зла, но хочу присягнуть на верность... тогда он показался мне человеком, достойным клятвы. Я стоял у подножия золотой горы и смотрел на него. Он был гигантом с голосом, подобным грому. И солнечный свет покрывалом лежал на его плечах. Пожалуй, тогда я подумал, что в его жилах и вправду течет кровь богов... все ложь, маленькая медведица.
Я лизнула запястье, утешая. А Янгар потрепал меня по холке.
- Я попросил его о малости - дать мне сотню воинов. И врага... он рассмеялся и сказал, что я нагл, и надо бы дать мне сотню плетей, но... у Вилхо много врагов. А драться сам он не способен. И я получил пять сотен аккаев, а с ними приказ... подавить мятеж.
Улыбка исчезла с лица Янгара, и потемнели глаза.
- Тогда мне было безразлично, маленькая медведица, с кем сражаться. Я больше ничего не умел... и до сих пор не умею. Только убивать. А уж кого... разницы не было. Мы взяли поместье с лету. И я сам казнил мятежников, а головы отправил своему кёнигу. Что до остальных, то... пять сотен аккаев славно повеселились в те дни. Потом было другое имя... и третье... и вскоре не осталось никого, кто дерзнул бы выступить против кёнига...
...так родилась легенда о Черном Янгаре, верном мече кёнига Вилхо.
Наклонившись, Янгар коснулся губами моего носа.
- И меня отправили к границе...
В тот день Янгхаар задержался дотемна, и я по сложившемуся уже обычаю провожала его до окраины леса. С опушки видно было поле, оцепленное кострами, и тени шатров.
Рука Янгара лежала на моем загривке, и он время от времени останавливался, словно не желая, чтобы недолгий путь закончился.
- Маленькая медведица, - он ласково провел ладонью по голове. - Скажи, ты же не совсем медведица?
Я осторожно перехватила запястье клыками. Ответ ли это? Янгар поймет.
И понял. Остановился и руку убрал.
Несколько мгновений тишины, разодранных голосом неясыти. И вновь прикосновение, нежное, скользящее.
- Мне надо уехать. Пойдешь со мной? - спросил Янгар.
Он присел и, обхватив морду, руками, заглянул в глаза.
Пойду.
И нет. Останусь.
Я не хочу быть ручным медведем, удивительно разумным для обыкновенного зверя.
И не настолько верю Янгару, чтобы стать человеком.
Да и куда уезжать? Вернее, откуда? Мой лес почти безопасен, Горелая башня - дом, который я не хочу покидать. А с Янгаром... однажды у нас уже не получилось быть вместе. И пробовать снова... довериться...
- Хорошо, - он уткнулся лбом в мой лоб. - А если я уеду и вернусь сюда, то найду тебя снова?
Пожалуй.
Я готова подождать его.
И буду рада услышать вновь. Его и его громкое сердце, которое мне хочется попробовать на вкус.
Вот только после его ухода я не нахожу себе места. Мне тесно становится в доме моем.
Глава 22. Олений город
Давным-давно, когда разломанный пополам мир вновь стал целым, он был плоским, как тарелка. И старик Йонхо гонял стадо солнечных оленей от края до края. Мир гремел, прогибался под ударами оленьих копыт, и однажды треснул. Провалился в трещину самый большой и красивый из оленей Йонхо, да так, что только рога над землею подымались деревом дивным. Как ни пытался старик оленя достать - не сумел. И обиженный, увел все стадо на небо - мол, оно попрочней будет.
Говорят, что тысячу лет стояло Оленье дерево, пока однажды не пришел с изнанки мира человек без имени. Он был огромен и черен волосом, а глаза имел узкие и синие. Его кровь и поныне сильна в каждом из аккаев. Срубил тот человек Оленье дерево и построил из него дом.
