Роджер Желязны - Имя мне — Легион
Он улыбнулся, кивнул и потряс мою руку.
— Палач, конечно. Рад познакомиться с вами, мистер Донни.
— Да, Палач, — сказал я. — Я готовлю отчет..
— И вас интересует мое мнение насчет того, насколько он опасен. Садитесь, — и он показал на кресло в конце его рабочего стола. — Принести чашку чая?
— Нет, спасибо.
— А я как раз собирался.
— Ну, в таком случае…
Он подошел к скамье.
— Извините, сливок нет.
— Ну и ладно… А как вы узнали, что это касается Палача?
Он усмехнулся и принес мне чашку.
— Потому что Палач вернулся, — ответил он, — и это единственная вещь, с которой я был связан — вот и решил, что этого дело и касается.
— Вы хотите поговорить о нем?
— До определенного предела.
— До какого?
— Когда мы приблизимся к нему, я дам вам знать.
— И прекрасно… Насколько он опасен?
— Я бы сказал, что он безопасен, — ответил Дэйв, — если не касается трех персон…
— А раньше — четырех?
— Точно.
— А из-за чего?
— Мы делали нечто такое, чем не должны были заниматься.
— Это было…
— Именно это дело — попытка творения искусственного разума.
— Почему бы вы не должны были делать этого?
— Человек с таким именем, как у вас, мог бы этого и не спрашивать.
Я хихикнул.
— Если бы я был проповедником, — сказал я, — я бы вам сказал, что в Библии нет прямого запрета на это — разве только, что вы молились на него тайком.
Он затряс головой.
— Ничего подобного, это очевидно, это ясно. Времена с тех пор, как была написана Великая Книга, изменились, и вы не должны придерживаться исключительно фундаменталистских подходов в сложные времена. То, о чем я говорю, нечто немного более абстрактное. Разновидность гордыни, не отличающейся от классической — попытка состязания, достижения равенства с Творцом.
— Вы ощущали это — гордыню?
— Да.
— Вы уверены, что это не было только энтузиазмом из-за великолепного, хорошо разработанного проекта?
— О, там было немало всего подобного. Доказательства того же — гордыни.
— Я, кажется, вспомнил нечто о человеке, который создан по образу и подобию Творца, и кое-что еще о попытках жить согласно этому. Отсюда, мне, кажется, следует, что упражнение своих способностей в подобного рода занятиях должно быть шагом в правильном направлении — действие в соответствии с идеалом Бога, если вам так нравится.
— Вовсе не так. Человек не может быть настоящим Творцом. Он может только подражать тому, что уже создано. Только Господь способен творить.
— Тогда вам не о чем беспокоиться.
Он нахмурился.
— Нет, — сказал он затем. — Зная это и, по-прежнему, пытаясь творить, мы и проявили свою гордыню.
— Вы действительно так считали, когда работали над Палачом? Или все это пришло к вам на ум после свершившегося?
Он по-прежнему хмурился.
— Я не совсем уверен.
— Тогда мне кажется, что милосердие Господне должно быть склонно простить вам сомнения.
Он выдавил кривую улыбку.
— Неплохо, Джон Донни. Но я чувствую, что правосудие может уже быть на пороге, и что из четырех может не остаться ни одного.
— Тогда вы рассматриваете Палача как ангела мщения?
— Иногда вроде того. Я рассматриваю его как нечто, вернувшееся потребовать правосудия.
— Только для уточнения, — предположил я. — Если бы Палач имел полный доступ к необходимому оборудованию и мог бы сконструировать другой агрегат, такой же, как он сам, вы бы решили, что он виновен той же виной, что и вы?
Дэйв покачал головой.
— Не испытывайте на мне свое остроумие, Донни. Я достаточно далек от фундаменталистов. С другой стороны, я мог бы допустить, что могу ошибиться и что могут иметься и другие причины, по которым дело кончится тем же.
— Такие, как…
— Я говорил вам, что дам знать, когда доберемся до определенного предела. Вот и добрались.
— Ладно, — сказал я. — Но я — нечто вроде банковских стен, знаете ли. Люди, с которыми я работаю, обеспечивают безопасность других. Они хотят остановить Палача. Я надеялся, что вы расскажете мне немного больше — если не для себя самого, тогда ради других. Они ведь могут и не разделять ваших воззрений, и вы не можете не согласиться, что из-за такого вашего решения дело обернется еще хуже. Отчаяние, между прочим, тоже является грехом, по мнению большинства теологов.
Он вздохнул и дернул себя за нос — все его привычки оставались теми же, что и в давно прошедшие времена.
— А вам что за дело до этого? Кем вы работаете?
— Лично я? Я пишу о науке. Я готовлю отчет об этом изобретении для агентства, которое занимается охраной по найму. И чем лучше мой отчет, тем больше у них шансов.
Некоторое время он молчал, затем сказал:
— Я многое читал в этой области, но ваше имя мне не знакомо.
— Большая часть моих работ касается геохимии и морской биологии, — ответил я.
— О! Тогда вы сделали странный выбор, вам не кажется?
— На самом деле — нет. Я гожусь для этого, и босс знает мои способности, уверен, что я справлюсь.
Он глянул через комнату в том направлении, где пачка чертежей закрывала что-то — то, что, как я понял впоследствии, было терминалом. Ладно. Если он решил проверить мои полномочия, Джону Донни пришел конец. Это, казалось, черт знает как удивило его, хотя не родится ли у него снова ощущение греха? Должно быть, он подумал, что грешно не верить мне, потому что больше туда не смотрел.
— Давайте пойдем таким путем… — сказал он наконец, и что-то от старого Дэвида Фентриса прозвучало в его голосе, взятом под контроль чувствами. — По той или иной причине я считаю, что Палач хочет уничтожить своих прежних операторов. Если он — представитель Правосудия Господнего, то, все, что бы я ни сделал — неважно. Он преуспеет. Тем не менее, если это не так, то я не буду нуждаться ни в какой внешней защите. Я сотворил свое собственное наказание, и это позволит мне управиться с создавшейся ситуацией тоже самому. Я лично остановлю Палача — прямо здесь — до того, как пострадает еще кто-нибудь.
— Как? — спросил я его.
Он кивнул на сверкающий шлем.
— Вот этим, — ответил он.
— Как? — повторил я.
— Антенны телеуправления Палача по-прежнему не тронуты. Они так и остались его составной частью. Он не может отключить их без того, чтобы не выключиться самому. Если он появится в четверти мили отсюда, этот механизм включится. Он издает громкий звуковой сигнал, а внутри него начинает загораться свет — там, спереди. Затем я надену шлем и приму на себя управление Палачом. Я приведу его сюда и выключу его мозг.
— Как это — выключите?
Он потянулся к схемам, которые рассматривал, когда я вошел.
