Филипп Керр - Джинн и воины-дьяволы
— Ну и что тут волшебного? — удивился Джон.
— Дело в том, что ты видишь квадрат, но не видишь его сути, — сказал Нимрод.
— А я еще кое-что заметила, — сказала Филиппа. — Если каждая строка в сумме составляет сто одиннадцать, это значит, что общая сумма всех чисел в квадрате — шестьсот шестьдесят шесть.
— Правильно, — сказал Нимрод. — Ты умница, Филиппа.
— Ух ты! — воскликнул Финлей. — Это ведь число зверя? Или, кажется, какое-то олицетворение зла?
— Верно, Финлей, так его и называют, — сказал Нимрод. — Но в самом числе ничего плохого нет.
И хорошего тоже. Кстати, китайцы считают сочетание шесть-шесть-шесть одним из самых счастливых. Главное не само число, а то, как им пользуются. Шестьсот шестьдесят шесть относится к тем числам, которые математики называют избыточными. Еще это так называемое треугольное число Грамматически оно — как, впрочем, любое другое число — может дать и количественное, и порядковое числительное. А еще шестьсот шестьдесят шесть — это сумма квадратов первых семи простых чисел.
2843313510
36182124111
72312172230
81326191629
52015142532
273334629
— Здорово! — восхитился Финлей. Он понял отнюдь не все, что сказал Нимрод, но вспомнил, что про простые числа слышал в школе.
— Простые числа — это те, которые делятся только на самих себя и на единицу, — объяснил ему Джон.
— Уж это-то я знаю, — возмутился Финлей.
— Ты не знал, — сказал Джон. — Теперь знаешь, поскольку я подсказал.
— Послушай, — сказал Финлей, — если ты и дальше намерен гостить в моем теле, то прекрати читать мои мысли!
— Я бы рад, — ответил Джон. — Только это не так просто, сам знаешь.
— Это точно, — согласился поостывший Финлей. — Прости.
Нимрод тем временем продолжал рассказывать о числе шестьсот шестьдесят шесть. Например, если его написать римскими цифрами, получится DCLXVI, и в этой записи встретятся все буквы, обозначающие в римской нумерологии числа меньше тысячи, причем расположены они по убыванию числового значения: D = 500, С = 100, L — 50, X = 10, V = 5 и I = 1.
— Ой, я еще кое-что заметила! — воскликнула Филиппа. — Тут восемнадцать пар чисел, и каждая дает в сумме тридцать семь.
— Ну и что из этого? — спросил Джон.
Но Нимрод радостно закивал.
— Превосходно, Филиппа! — сказал он. — И какой напрашивается вывод?
Девочка пожала плечами:
— Это же и так понятно.
— Только не мне, — сказал Финлей.
— Я тоже пока не понял, — признался Джон. — Если честно, я даже не помню, кто жил в тысяча триста двадцатом году.
— Восемнадцать раз по тридцать семь — это как раз шестьсот шестьдесят шесть, — сказала Филиппа. Она сияла, довольная своим открытием. — Неудивительно, что квадрат называют волшебным.
Филиппа вынула из сундука кость, видимо бедренную, и вручила ее Финлею.
— Смотри, на каждой кости номера. От одного до тридцати шести, — сказала она. — Это номер двадцать семь.
Финлей положил кость так, чтобы ее конец пришелся на самую середину соответствующего квадрата — самого левого в нижнем раду.
Когда они разложили почти половину костей на волшебном квадрате, Нимрод сказал:
— Я, конечно, надеюсь, что у нас все получится. Но сестра Кристина сказала, что в сундуке только двести пять костей, в то время как полный человеческий скелет должен иметь двести шесть.
— Вопрос в том, какой именно кости не хватает, — сказал Джон. — Важной или не очень.
Филиппа вручила Нимроду череп, и он аккуратно поместил его в клетку номер один, рядом с горсткой позвонков.
— Похоже на какую-то жуткую игру-угадайку, — сказал Джон. — Мы должны понять, кто это, прежде чем скелет будет полностью собран и превратится в человека.
— Если превратится, — поправил его Финлей. — Я, например, не представляю, как он сможет разговаривать с нами без мышц, без языка и всех других органов речи.
— К счастью для нас, это Волшебный квадрат, а не кроссворд из газеты «Тайме», — сказал Нимрод.
Филиппа высыпала себе на ладонь крошечные, меньше ногтя в длину, косточки из маленького шелкового мешочка, на котором тоже стоял какой-то номер.
— Интересно, они целые или это осколки одной большой кости? — спросила она.
— Это косточки внутреннего уха, — сказал Нимрод. — Их в каждом ухе по три: молоточек, наковальня и стремя. — Он принял косточки у Филиппы и бережно высыпал в клетку номер один, рядом с черепом, как и велела Филиппа, сверившись с медной табличкой на сундуке. Заодно она заглянула внутрь и объявила, что сундук пуст.
— Эти были последние. Итого двести пять. Точно как говорила сестра Кристина.
Все встали с колен и отошли чуть в сторону.
— И что теперь будет? — спросила Филиппа.
— Не знаю, — сказал Нимрод. — Похоже, чего-то не хватает. Например, двести шестой кости.
— Я же говорил, — проворчал Финлей. — Ничего волшебного тут нет.
— На самом деле это я говорил, — поправил его Джон.
— Ну ладно, ты, — миролюбиво сказал Финлей. — Но ты пользовался моим ртом.
— Знаешь, я с удовольствием вернулся б в мое собственное тело, — сказал Джон. — А то жуть как неудобно. Чувствую себя, как квадратная затычка, которую зачем-то всунули в круглое отверстие.
— Что ты сказал? — вскинулся Нимрод. — Повтори-ка!..
— Я сказал, что я — квадратная затычка в круглом отверстии.
— Ну конечно! — воскликнул Нимрод.
Встав на колени возле медного сундука, он вооружился лупой и стал пристально рассматривать рисунок на крышке. Прошла минута… Нимрод, вздохнув, покачал головой.
— Нету, — произнес он. — Не понимаю почему. Я был уверен, что разгадка именно в этом.
— В чем? — спросила Филиппа.
— В задаче, которую сформулировали математики еще в древности, — сказал Нимрод. — В определении квадратуры круга.
— А можно я посмотрю? — предложил Джон.
Он долго изучал схему на крышке, но, как и Нимрод, ничего не увидел. В этот момент жаркое венецианское солнце заглянуло в окно, и яркий луч, прорезав воздух, коснулся гладкой, начищенной медной поверхности сундука, где прежде лежали кости. Заскучавший было Финлей-Джон начал развлекаться, ловя солнечный луч в лупу и направляя его на крышку сундука. Вскоре в помещении стал явственно ощущаться запах гари.
Над сундуком появилось облако дыма, а с крышки на пол тонким ручейком начал стекать подтаявший воск.
— Эй, глядите-ка! — сказал Джон. — На крышке еще кое-что имеется.
— Молодчина, Джон. Видно, мастера перелили воска, когда делали гравировку. — Нимрод стер остатки растаявшего воска своим носовым платком и приподнял медную крышку так, чтобы на нее падало больше света. — Посмотрите. Все точно, как я и думал. Вокруг этого квадрата имеется круг, но углы квадрата выпирают за его пределы. Значит, нам надо точно так же дополнить изображение на полу.
