Роджер Желязны - Миры Роджера Желязны.Том 18
— Так вы решились! — вскричал обрадованный Аретино. — Спасибо большое, сэр. Иначе откуда бы я взял концовку для будущей пьесы?
— Теперь тебе будет, о чем написать, — сказал Аззи. — Оркестранты в яме?
Они были на месте, веселые, потому что Аретино заплатил им втрое за то время, что они бездельничали, дожидаясь Аззи, и потому что в затопленном городе никто другой все равно бы их не пригласил.
Оркестр заиграл. Аззи махнул рукой. Представление началось.
Глава 4
Церемония прошла со всей пышностью, любимой демонами и людьми эпохи Возрождения. К сожалению, отсутствовали видимые зрители; по необходимости пришлось ограничиться узким кругом своих людей. Однако получилось очень впечатляюще, в этой брошенной постояльцами гостинице, под стук дождя за окном.
Паломники при всем параде и с подсвечниками в руках вступили в комнату, прошли перед скамьями для отсутствующих зрителей и поднялись на сцену. Аззи, временно перевоплотившийся в распорядителя, предварял каждого участника короткой хвалебной речью в его или ее честь.
Начало твориться нечто запредельное. Занавески хлопали. Неестественно выл ветер. В воздухе распространилась едкая потусторонняя вонь. Заметнее всего был ветер — он стонал, словно истерзанная душа, пытающаяся проникнуть в дом.
— Не помню, чтобы когда-нибудь ветер так рыдал, — заметил Аретино.
— Это не ветер, — отвечал Аззи.
— Простите?
Но Аззи не стал объяснять. Демон понимал, что происходит. Он столько раз организовывал явления загробных духов, что безошибочно узнавал и внезапно пробегающий по коже мороз, и странное постукивание в потолок.
Аззи надеялся лишь, что эта новая неведомая сила еще немного повременит. Похоже, ей не удавалось сразу нащупать путь. И что всего обиднее, Аззи даже не знал, кто пришел по его душу. Нелепица какая-то: демона одолевает нечто, больше всего похожее на привидение.
Аззи примерно угадывал, что ждет впереди: глубокая пропасть бессмыслицы, грозящая поглотить хрупкие здания логики и причинности. С каждым крохотным движением эти понятия размывались.
После речей была короткая, со вкусом сыгранная интермедия, представленная местным хором мальчиков, группой европейского класса, которую ангажировал Аретино. Кое-кто решил, что пение вызвало призрак самого святого Григория, потому что возле дверей начала возникать высокая худая фигура. Однако, кем бы ни был таинственный гость, он не преуспел в своем замысле и растворился в воздухе, так и недоматериализовавшись; посему церемония продолжалась без помех.
Участники составили свои подсвечники на алтарь, зажгли свечи. Аззи произнес короткую поздравительную речь, подчеркнув изначальные цели своей пьесы, и указал, что все актеры достигли успеха, следуя исключительно своим природным склонностям. Они добились желаемого без усилия, а значит, успех никоим образом не вытекает из доброго характера или добрых поступков. Напротив, везение доступно каждому безотносительно от его качеств.
— В свидетельство чего, — заключил Аззи, — здесь стоят мои актеры, получившие сегодня златые награды за то лишь, что были сами собой во всем своем несовершенстве.
Во все это время Аретино сидел на первой скамье и деловито строчил заметки. Он уже выстраивал в голове пьесу, которую напишет на этом материале. Пусть Аззи воображает, будто довольно разыграть своего рода божественную комедию; художники знают, что это не так. Подлинно высокая поэзия не выдается экспромтом, ее надо конструировать; именно этим и собирался заняться Аретино.
Он так увлекся своими заметками, что и не видел, как кончилось представление, покуда паломники не столпились вокруг него и, хлопая по спине, не принялись спрашивать, как понравились ему речи. Аретино переборол врожденную резкость и ответил, что все справились отлично.
— А теперь, — сказал Аззи, — пора отсюда выбираться. Подсвечники вам больше не понадобятся. Просто сложите их в углу, я совершу мелкое чудо и переправлю их в лимб. Аретино, готов ли ты отвести этих людей в безопасность?
— Да, конечно, — отвечал Аретино. — Если с острова можно выбраться, я их выведу. А вы разве не с нами?
— Думаю, с вами, — отвечал Аззи, — хотя, возможно, я задержусь по не зависящим от меня обстоятельствам. Если такое случится, ты, Пьетро, знаешь, что делать. Доставь этих людей в безопасное место!
— А как же вы?
— Постараюсь уцелеть, — отвечал Аззи. — Мы, демоны, цепко держимся за жизнь.
Аззи, Аретино и горстка паломников вышли в бурную роковую ночь, последнюю ночь Венеции.
Глава 5
Ливень бушевал. Улицы были полны бегущими из города людьми; вода затопила нижние этажи и продолжала прибывать. Аретино захватил с собой кучу денег, но не видел лодочника, которому их сунуть. Все пристани на Большом Канале давным-давно опустели.
— Не знаю, что и делать, — сказал он Аззи. — Похоже, все лодки в городе потонули или уже заняты.
— И все же актеров можно спасти, — отвечал Аззи. — Без сомнения, это вызовет еще одну аномалию, которую тоже повесят на меня… Ладно, попытаемся. Надо отыскать Харона. Его ладья всегда рыщет поблизости от мест, где столько умерших и умирающих. Он большой знаток крупномасштабных трагедий.
— Настоящий Харон из греческих мифов? Здесь?
— Конечно. Он ухитрился сохранить место паромщика и после распространения христианства. Это тоже аномалия, но уж за нее я не в ответе.
— Возьмет ли он живых? Я всегда думал, ладья Харона — для иных целей.
— Я отлично его знаю, у нас были общие дела. Думаю, он увидит, что творится, и не откажется сделать исключение.
— А где его искать?
Аззи устремился направо. Аретино желал знать, из-за чего такая спешка.
— Неужто все совсем плохо?
— Да. Падение Венеции — только начало, следом начнет рушиться вся Вселенная. Обе системы — и Коперника, и Птоломея — барахлят; повсюду ощущаются признаки аномального взрыва. На каждом шагу творятся чудеса. Деловая активность замерла, и даже любовь вынуждена держать себя в узде.
— Не понимаю, — сказал Аретино. — Что за аномальный взрыв? Что должно случиться? Как эта катастрофа проявится? По каким признакам мы ее узнаем?
— Не волнуйся, узнаете, — заверил Аззи. — Ход жизни внезапно застопорится. Следствия перестанут плавно вытекать из причин, выводы — из предпосылок. Как я уже говорил, реальность раздвоится. Одна ветвь продолжится: она будет расти вместе со всей Европой и миром, как если бы нашего паломничества не было вовсе; другая будет развиваться как результат этого паломничества. Эта-то ветвь, обреченная, и будет сброшена в лимб. Там ей предстоит повторяться вновь и вновь, описывая петлю больше самого мира. Пока этого не случилось, нужно спасать паломников.
