Григорий Шаргородский - Диверсант
После того как тело хтарки было зафиксировано на грубо сколоченном и оттого до сих пор не развалившемся стуле, профессор привел ее в сознание с помощью какой-то едкой гадости.
Сначала хтарка напряглась и очень испугалась, а затем на ее лицо наползла маска ярости, совершенно несвойственная уверенной в себе Яне.
Девушка открыла рот, и из него вылетели родные до боли слова русского матерного. Профессор непонимающе посмотрел на меня и удивился еще больше, увидев мою широкую улыбку.
— Все сказала? — тихо спросил я на русском языке, коего не забыл благодаря тяжелой жизни, коллизии которой постоянно нуждались в матерных эпитетах.
Теперь пришло время удивляться той, кто поселился в теле Яны.
— Ты кто?
— Милая, сначала ты посоветовала мне сменить ориентацию и очень нелестно отозвалась о моих же родственниках, а теперь спрашиваешь, кто я?
— Боже, — выдохнула девушка и вдруг заплакала, задергавшись от невозможности закрыть лицо руками.
Я прекрасно понимал ее чувства, поэтому уже хотел отвязать от стула, но внезапно тело хтарки выгнуло дугой и затрясло.
— Это атака души Яны, — сообщил мне профессор то, о чем мне было и так известно.
Я схватил обеими руками мотающуюся из стороны в сторону голову девушки. Шишка на лбу, расплывающиеся синяки и закатившиеся глаза на таком знакомом мне лице выглядели пугающе.
— Яна. Яна! Это я, Ван! Рядом профессор. Слушай, мы вытащим тебя, клянусь! Вытащим! Только успокойся!
Не знаю, то ли душа Яны услышала меня, то ли у нее закончились силы, но тело в моих руках вдруг обмякло.
Через минуту девушка открыла глаза и вновь заплакала. Я знал, как это страшно — жить в краденом теле и не иметь силы вырваться, но, несмотря на жалость, пока решил оставить все как есть.
— Как тебя зовут?
— Таня, — всхлипнув, ответила она.
— Я из Таганрога, а ты?
— Из Донецка.
— О, почти соседи. Так, девочка, давай подробно рассказывай все, что с тобой стряслось, а затем мы подумаем, как нам поступать дальше.
История менеджера по персоналу из украинского города очень напоминала мою собственную. Только ее жизнь оборвала не пуля, а пьяная блондинка за рулем. После гибели она оказалась в «камне душ». Ее приключения в этом мире были значительно короче моих, но тоже изрядно обагрены кровью. Таня успела зарезать имперского советника, находясь в теле его жены, и едва не добралась до императрицы, используя для этого тело дальней родственницы бывшей сатарской княгини. Самым неприятным в рассказе Тани было то, что ее кукловодами оказались дари.
Закончив расспросы, мы развязали девушку и уложили ее спать на моей походной постели.
— Что скажешь? — спросил я Руга, когда мы вышли под звездное небо.
— Жаль Яну, хоть эта девочка в свое время и выпила немало моей крови.
— Я не об этом. Мы можем что-то сделать?
— Могу ядом напоить, чтобы просто уснула и отошла без боли.
— Проф, до этой «гениальной» мысли я мог бы и сам додуматься! — Меня разозлило то, что профессор даже не попытался придумать хоть что-нибудь. — Нам нужно их как-то вытягивать. Причем обеих.
— Ты сошел с ума! — вдруг взорвался Руг. Его спокойствие лишь казалось равнодушием, а на самом деле было просто апатией от бессилия. Теперь же профессора прорвало. — Что я могу сделать?! Чтобы вытянуть твою землячку, мне нужно как минимум иметь камень. К тому же необходимо новое тело. В твоем случае нам просто повезло, и не только потому, что нашелся подходящий носитель. Там вообще все было сделано наугад. Я даже не уверен, что вспомню последовательность заклинаний и рун. Все приходилось делать по наитию.
— Так, проф, давай немного помолчим, — предложил я, больше успокаивая себя, чем его.
Со стороны мы выглядели довольно странно: два полумонстра — один в серой, другой в черной чешуе — вели научный диспут на повышенных тонах.
— Проф, если мне не изменяет память, в императорском дворце ты тоже говорил, что ничего не получится?
— Повторяю для глухих: нам невероятно повезло.
— А еще я помню, как мы немного подумали и все же нашли выход из безвыходной ситуации. Давай попробуем разложить проблему на составные части.
— Давай, — вздохнул профессор и, скрипнув чешуйками брони, присел на половинку огромного мельничного круга. Все-таки он был и остается ученым, для которого понятие «невозможно» является прежде всего предметом изучения.
— Что нам нужно для того, чтобы Таня получила новое тело? — присел я рядом с профессором, положив шлем на камень.
— Для начала это самое тело и «камень душ», но у нас нет ни того, ни другого.
— Стоп, давай не лезть в дебри. Разбираем проблемы по порядку. Вопрос второй: что нам нужно, чтобы душа Яны осталась в родном теле?
— Это невозможно — она погибнет в любом случае!
— Проф, — максимально спокойно сказал я, — я спросил не: «Что с ней случится?» — а: «Что нам нужно, чтобы душа Яны осталась в теле?»
— Как минимум в ее теле не должно быть ничего лишнего.
— Поэтому, — продолжил я фразу за профессора, — необходимо извлечь оттуда Таню, не убивая Яну.
— Невозможно, душа «джинна» покидает тело только со смертью. И сделает она это вместе с душой Яны.
Уже пока задавал последний вопрос, меня вдруг посетила мысль, что он изначально неправильный и дело совсем не в том, как сохранить жизнь телу, а в том, как освободить его от чужой души.
Повернувшись к профессору, я увидел его внимательный взгляд. Идей у Руга не было, поэтому он ловил малейшие намеки на озарение в моем взгляде.
— Что?
— Если тело хтарки умрет, то душа Тани вернется в камень. А если после этого мы оживим тело, что случится с душой Яны?
— Не знаю, кто и что тебе говорил, но некромантия — это сказки. Тело без души существовать не может.
— Да ну, а как же тело небезызвестного тебе Герда Марана?
— Ну, не знаю…
Доводов профессора я слушать не стал — меня, как говорится, понесло:
— Когда Лован убил меня в теле генерала, ты был рядом?
— Да, — тихо сказал профессор, явно боясь спугнуть мое наитие.
— И в какой момент моя душа вернулась в камень?
— Так сразу же и вернулась. — Он по-прежнему не понимал, к чему я клоню. И дело совсем не в том, что простой менеджер вдруг оказался умнее опытного ученого, просто за моими плечами стояло знание земной медицины, точнее, не знание, а просто понимание основных вех в ее развитии.
— Вот именно, а я точно помню, что Лован бил генерала в сердце, а не в голову.
— Да какая разница, мозг без сердца жить не будет.
— А вот тут вы ошибаетесь, мой наиученейший друг, мозг может прожить без кровообращения минуты три. Так что меня утянуло в камень значительно раньше, чем тело покинул настоящий хозяин, но с проткнутым сердцем ему от этого факта легче не стало. И кстати, врачи в моем мире очень лихо запускают остановившиеся сердца. — Профессор хотел возразить, но я не дал ему такой возможности. — Но для начала мы должны решить первую проблему.
