Мэри Херберт - Дочь молнии
— Спасибо, — сказала она с облегчением и благодарностью.
— А как же Тэм и Тредер? — спросил Сайед. — Мы оставим их у Сенги?
Он не успел произнести последних слов, как был встречен оглушительным лаем. Тэм рванулась вперед и прижалась к Сайеду, обняв его обеими руками. Габрия, Сайед и Этлон зажали уши руками, чтобы не слышать сумасшедшего лая Тредера, но они не смогли закрыть глаза на отчаянную просьбу собаки.
— Он хочет сказать, что Тэм боится оставаться одна, — крикнула Габрия.
Выражение сострадания и симпатии пробежало по лицу Сайеда. Он сел на корточки, девочка уткнулась лицом ему в шею. Он что-то тихо зашептал ей на ухо. Лай Тредера сейчас же смолк, собака радостно замахала хвостом. Сайед поднял глаза на Этлона и виновато улыбнулся.
— Когда я был маленьким, я тоже не любил оставаться один. Я возьму ее с собой.
Вождь кивнул, а Тэм улыбнулась застенчиво и благодарно.
Когда они были готовы к выходу, Этлон дал знак незнакомцу указывать им дорогу. Старец не знал ни их языка, ни распространенного повсеместно портового жаргона. Поэтому он только фыркнул и направился к выходу, все последовали за ним.
Когда путешественники ступили на улицу, дыхание весеннего воздуха показалось им необычным. Город напряженно молчал, ночь была тиха, но чувствовалось, что это лишь затишье перед бурей.
Группа спешила вслед за своим проводником. И хотя этот человек с холмов годился Этлону в дедушки, в проворстве и ловкости движений он не уступал юноше. Он уверенно вел их в темноте, меж магазинов, складов и мастерских. Несколько раз путешественники были вынуждены скрываться в тени, пропуская редкие, но начинавшие встречаться им все чаще группы людей, возбужденных, сердитых, размахивающих кухонными ножами, пилами и другими предметами, могущими служить оружием.
Предсказанная Хан'ди смута начиналась.
Но вскоре шум и гневные речи остались позади. Группа миновала портовый район и, направляемая проводником, поднялась к холмам, к стене старого города.
Габрия оглянулась назад, в темноту, затем подняла глаза к небу. Его ясную черноту застилали тучи. Далеко, где-то над морем, вспыхивали молнии. Габрия помедлила, оставив своих. Странное чувство овладело ею: все, что совершалось сейчас, совершалось по воле богов, и сама природа была в согласии со смелыми людьми, рискующими собою в эту ночь. Встряхнувшись, девушка поспешила вслед Этлону.
Старец вел путешественников вверх, к южной части Холмов Красного Камня, к тому месту, где крутые, откосные склоны сливались с диким, бушующим морем.
Немногие отваживались забираться сюда: уж слишком отвесны и каменисты были холмы для приятного путешествия. Только старые, древние племена жили здесь, на этих суровых землях, разъезжая на своих полудиких жеребцах и ничуть не соблазняясь жизнью в прекрасном городе. Только им, людям с холмов, были известны здесь все тропы и пропасти.
Было уже совершенно темно, когда группа достигла узкого ущелья в полумиле от городских стен. Луна и звезды совершенно скрылись за тучами; ночь освещалась лишь яркими вспышками далеких молний да светом огней огромного города, лежащего внизу, у подножия холмов.
Путешественники обернулись, чтобы взглянуть на пройденный ими путь, и были немало удивлены свету факелов, потоками заливавшему улицы Пра-Деш. Толпы людей приближались к городским воротам.
Габрия знала, что успех операции, разработанной Хан'ди, зависит во многом от армии: если восстанет достаточно людей, ворота будут открыты и городские толпы смогут выплеснуть свой гнев на дворец мэра. Разглядеть же, что происходит в казармах и у стен дворца, было трудно, но по шуму и звукам горнов, доносящимся оттуда, можно было предположить, что всеобщее смятение добралось и туда. Габрия вознесла богам молитву, прося, чтобы все шло, как задумал Хан'ди.
Они пробирались по узкому дну ущелья, как им показалось, уже довольно долго, когда их проводник дал знак остановиться. Огромная гранитная глыба, утыканная, как еж, ветками и молодыми деревцами, уже возросшими на слое покрывавшей ее земли, по-видимому, закрывала вход в какой-то туннель. Не говоря ни слова, старец принялся обрывать ветки, вырывать могучие растения с корнем, чтобы освободить проход. Быстро, как воробей, он нырнул в образовавшийся узкий лаз, оставив остальных снаружи.
— А ведет ли эта дорога, куда нам нужно? — спросила Габрия подозрительно.
Проводник их тем временем выглянул из темной дыры и сердитым жестом приказал им следовать за ним. Один за другим воины, Габрия и последним Тредер очутились внутри пещеры.
Все старались держаться поближе друг к другу. Пещера была такой невысокой, что они едва смогли распрямиться, и настолько темной, что даже в такой тесноте невозможно было разглядеть лица. Никто не отваживался сделать ни шага вглубь.
Внезапно чуть поодаль от них вспыхнуло пламя: проводник при помощи своего кремня зажег несколько факелов и передал их мужчинам, к великому их облегчению, затем он снова поманил их рукой, и темнота, простиравшаяся за пределами освещенного пространства, поглотила его.
— Думаю, в доме Хан'ди мне было лучше, — вздохнул Бреган, разглядывая низкие, сочащиеся водой своды.
— Пожалуй, и мне тоже, — сказал Этлон, обреченно посмотрев на светлое пятно входа.
Один за другим, цепочкой, путешественники двинулись вслед за своим немым гидом в глубины земли.
* * *Совсем близко от них, в темной, маленькой каморке подземелья дворца, прислонившись спиной к стене, стояла мэр, устремив взгляд своих узких глаз на Бранта. Она не была уверена, что он сможет повторить свой опыт, и потому колебалась. Она бы, конечно, предпочла повременить с созданием горфлинга и отправкой армии в Портейн, но всего несколько минут назад ей сообщили, что улицы города запружены толпами возмущенных людей и что толпы эти направляются к ее дворцу. Армия, солдаты, которых она содержала, предали ее, открыв городские ворота.
Она стиснула зубы и скривила губы в усмешке. О, как полетят с плеч головы, повинные в измене! Улицы будут запружены кровью предателей, поклялась она себе. А сейчас… Толпа и солдаты уже вступили в бой с гвардейцами, все еще преданными ей.
Битва разгоралась, и слишком близко от дворца, чтобы оставаться равнодушной.
Мэр стукнула кулаком о стену со злостью. Это дело рук чертового Хан'ди Кадоа. Она могла бы предвидеть такой поворот событий, но что можно сделать, если за его спиной стоят все влиятельные купеческие гильдии?
Нет, после этой ночи семья Кадоа будет стерта с лица земли, равно как и все купечество. А эта ночь осталась ей для того, чтобы создать горфлинга.
