Лэйни Тейлор - Сны богов и монстров (ЛП)
Уже нет.
– Возмездие, – сказала Тен, опустив обращение «сэр». Явный знак неуважения и, понял он, вызов. – Этот ангел – воплощение порока. Посмотрите на ее руки.
Он посмотрел – и задохнулся: количеству меток на коже и выражению муки на лице. Что такое Лираз? Она прекрасна, но и что из того? Большинство серафимов прекрасны. Она держится враждебно, всегда готова вспылить. И в нормальном состоянии могла бы посостязаться с Тен в свирепости. Однако ему довелось видеть ее сломленной и скорбящей, с мертвым братом на руках; вся свирепость тогда слетела с нее, открыв просто страдающую девушку. И он увидел в ней кое-что еще.
Там, в касбе, к его немалому удивлению, она справлялась о нем – о Зири – так, будто заметила его отсутствие. Будто помнила о его существовании; и потом, когда Тьяго сказал ей, что юный кирин мертв, в ее глазах мелькнула печаль – ему не показалось, мелькнула! – а затем исчезла, словно нечаянно вырвавшаяся и быстро пойманная птица.
Конечно, он не мог позволить своим солдатам убить или изувечить ее совсем по другой причине – имелись куда более серьезные и совсем не личные обоснования. Но, вероятно, именно это вызвало ярость, такую же холодную, каким, по его представлению, был бы гнев настоящего Волка, и от растерянности не осталось и следа. Теперь сердце не частило: оно билось тяжело и ровно, как кузнечный молот.
– Освободить, – приказал он, переведя на Лираз равнодушный взгляд.
Ее глаза закатились так, что под трепещущими ресницами виднелись одни белки. Она находилась на краю сознания – или жизни.
– Освободить. Или она умрет раньше, чем вы успеете объясниться.
Вивул и Агилал сразу убрали руки, и пленница привалилась к стене, но не упала, поскольку Тен по-прежнему держала ее за запястья. Она, в присутствии подчиненных, проигнорировала прямой приказ. Бросила ему вызов.
– Объясниться? – Она спросила с глумливой наивностью, насмехаясь почти в открытую. – А как насчет вас… сэр?
Теперешнее «сэр» был еще хуже, чем отсутствие обращения, прямое оскорбление, которого Волк никогда бы не стерпел.
– Сэр не желает объясниться?
Он слышал, как сзади у кого-то перехватило дыхание – у Ниска или Лиссет, ошеломленных таким неповиновением. Рарк уставился на нее, разинув рот, и Зири не пришлось долго размышлять, что на его месте сделал бы настоящий Волк. Настоящий проливал кровь часто и с удовольствием.
Как удержаться на грани?
Все складывалось в общий узор: противоестественная сила занятой им плоти, злоба и хитрость в глазах Тен, будущее, брошенное сейчас на чашу весов. Будущее, которое они утратят, как только она раскроет тайну.
Какая невозможная глупость.
Рывок.
Ощущение чужой плоти под пальцами.
Зири взял голову Тен на захват.
И свернул шею.
Один миг. Что-то громко щелкнуло, – и глаза утратили выражение. Ни злобы, ни хитрости, ни угрозы. Ноги подогнулись; падая, она наконец отпустила руки Лираз. Лираз тоже упала и уткнулась щекой в пол, будто давно потеряла ощущение верха и низа. При виде ее распростертого тела Зири пробил озноб. Он запретил себе обращать на нее внимание, хотя пламенные крылья светились сейчас даже более тускло и только пробегающая по телу дрожь показывала, что она все еще жива.
Он повернулся к солдатам и сказал, словно разговор и не прерывался:
– Нет, я не потружусь объясниться.
Кто следующий, спрашивал его взгляд.
Рарк первым нарушил молчание:
– Сэр, мы… Тен сказала, это ваш приказ. Мы бы никогда…
– Я верю тебе, солдат, – отрезал он. Рарк вздохнул с облегчением.
Для облегчения было слишком рано.
– Я верю: вы подумали, фактически, что я тупой. – Зири выдохнул воздух сквозь стиснутые зубы. – За пару часов до того, как нам лететь на битву с многократно превосходящим по численности противником, я, конечно же, приказал ослабить собственную армию. Ну, разумеется, как же иначе?
Он ткнул пальцем в мертвых и шагнул в дверной проем.
– Разумеется. Зачем нам эти солдаты? Остальные заплатят за их отсутствие своими ранами. Весь план окажется под угрозой, и ради чего? Ради одного ангела? Вы считаете, что мне достанет глупости похерить все, вместо того, чтобы подождать всего несколько часов – и схватиться с тысячей ангелов, которые являются непосредственной угрозой. Полагаете, что от вашего фокуса мне полегчало?
Никто не ответил. Он в брезгливом недоумении покачал головой.
– Приказ, которому вы следовали, противоречит всем приказам, которые вы слышали из моих собственных уст, и если бы вы глядели хотя бы чуть-чуть дальше кончика собственного носа, то насторожились бы. Вы следовали этому приказу, потому что вам так хотелось. Может, нам всем хочется, но некоторые из нас хозяева своих желаний, а некоторые – их рабы. Я думал, вы умнее.
Как бы ни проняла Лиссет его выволочка, он повернулся к ней.
– Нам всем повезло, что Тен не пригласила тебя присоединиться к «подвигу»: у меня нет ни малейших сомнений, что ты приняла бы приглашение со всем рвением. Ты уцелела, и приговор, вынесенный твоим товарищам, тебя не коснется. Но мы оба знаем, что тебя спасли только обстоятельства, а не разум.
Услышав о приговоре, Рарк, Вивул и Агилал оцепенели. Зири выдержал неприятную паузу.
– Вы утратили мое доверие, – сказал он, – и разжалованы. Отправитесь в бой и, если выживете, будете вносить плату болью за воскрешение товарищей – пока я не решу, что ваш грех отпущен. Ясно?
– Да, сэр!
Ниск и Лиссет отвечали вместе с остальными. Пять голосов слились в один.
– Тогда прочь с моих глаз. И этих троих тоже забрать. Сохранить души, разобраться с телами, а затем ждать меня в камере воскрешения. Никому не рассказывать о случившемся. Ясно?
Снова согласный хор голосов, произносящих «да, сэр».
Зири состроил гримасу покорности судьбе, тонкие губы искривились в брезгливой усмешке.
– Об этих позабочусь я.
Тен и Лираз, одна мертвая, другая живая. Волк произнес свою фразу мрачным тоном, не мешая подчиненным думать, что им будет угодно. Он ухватил Тен за шерсть на загривке, а Лираз грубо за руку – хотя взялся поверх рукава, чтобы хамса не обожгла ее кожу, – словно два трупа, которые необходимо отволочь по коридору, как груз. Руки были заняты, и факел пришлось оставить, но тусклый свет, исходящий от крыльев Лираз, позволял обойтись и без факела.
Если она умрет, он останется в темноте.
И темнота станет наименьшей из его проблем.
– Выполнять! – рявкнул он, и солдаты двинулись, волоча за собой мертвых. Тела застревали в проходе, их тянули и проталкивали на поворотах; путь отмечали потеки крови.
