Леднев Вадим - Роман про попаданца
"Что тут скажешь? - подумал Слава, - и возразить-то нечего... а все равно не по-людски как-то".
– Слушай, Этт... А что значит "лишенный магического дара"? Где он этот дар?
– Где? А вот здесь, - капитан снял шлем, и наклонив голову, показал пальцем на маленький безволосый кружок возле темени. Видишь плешку? Так вот, стоит выжечь в том месте в голове одну точку и все - маг становится бывшим. Ни заклятия плести ни узоры накладывать он больше не сможет.
Они подошли к девчонке. Никто из дружинников не удосужился ее развязать, и она так и сидела с вытянутыми над головой, зацепленными за крюк руками. Только колени подтянула к животу. "Странно, - подумал старлей, - почему она молчит, не молит о помощи, не просит развязать, сидит с отсутствующим видом?" Про себя он отметил, что выглядит девчонка натуральной маленькой бомжихой: спутанная пакля волос, под которыми лишь угадывалось чумазое лицо; такое же грязное, по-подростковому худое тело; ноги, все в синяках и ссадинах, и даже запашок соответствующий. Старлей поморщился - как у этих старателей на нее что-то поднималось?
– Ну, рассказывай жучиха, - обратился к ней капитан, - как дошла до такой жизни?
Девчонка неожиданно зло, зыркнула глазами из-под спутанной челки.
– Ишь, как глазками стреляет! - хмыкнул капитан. Ладно, можешь не рассказывать, и так все понятно...
– Что тебе понятно солдафон? - прервала его она. Слава отметил, что голос у девчонки довольно низкий и глубокий, без всяких визгливых нот, совершенно не вязавшийся с ее тщедушным телосложением и унизительным положением. И я тебе не жучиха!
– Ах, простите димуазель! - капитан склонился перед ней в шутовском поклоне, - и как же прикажете к вам обращаться?
– Мистрис.
– Ах, мистрис... в голосе Этта, казалось, собралась вся ирония мира, он повернулся к Славе. Ты видел эту мистрис? А может правильнее обращаться к тебе так же как обращались господа старатели, перед тем как поиметь: мелкая, грязная, вонючая ведьма? Э-э... он потянул из ножен тесак, - ты пальцами фиги-то не крути! А то обрублю ручонки по самые плечики!
– Ты боишься, о, храбрый? - усмехнулась девчонка. Я не верю своим глазам! Неужели мелкая, грязная, вонючая ведьма, да к тому же связанная, способна испугать такого могучего воина?
– Надо было ее с остальными порешить, все равно порченая, - мрачно заметил Этт, - впрочем, это не поздно сделать и сейчас.
– Подожди, подожди! - заступил ему дорогу Слава. Просто девушка в шоке, оттого и дерзит. Можно, я сам с ней поговорю?
– Говори, - равнодушно бросил Этт, поворачиваясь, чтобы уйти, - только недолго, через пару крайн, выступаем, так что поторопись... Э-э! - окрикнул он Славу, который сунулся разрезать ее путы. Смотри, ошейник не вздумай снимать! Кто знает, что в башке у этой укушенной ыхыргом дуры? С ошейником поспокойней будет.
Пожав плечами, Слава присел перед девчонкой на корточки. Вблизи было видно, что мордашка у нее довольно симпатичная, если, конечно, ее хорошенько отмыть и припудрить бланши. Да еще этот запах.
– Я специально не мылась, - вдруг сказала девчонка, словно прочитав его мысли, - думала, запах отпугнет тех скотов... наивная, они готовы совокупляться даже с дохлой лошадью. Даже странно, зачем вообще им женщина? Имелись бы между собой. Впрочем, это у них тоже процветает. Они меня боялись, и это доставляло им скотское удовольствие.
Разрезая старательским ножом, стягивающие ее руки кожаные ремешки, Слава в очередной раз поразился, какой спокойный и размеренный у нее голос.
– Этот ваш капитан, он меня тоже боится... сказала она, растирая освобожденные запястья, - нас все боятся. А ты не боишься, почему?
– А чего мне бояться такую симпатичную барышню? - Слава говорил преувеличенно бодрым тоном. Тебя помыть, переодеть - красавицей будешь!
– Красавицей не буду, - качнула она головой. Как тебя зовут?
– Влад.
– Нет.
Старлей пожал плечами, не угодишь на нее.
– Ну, Славой зови.
– Хорошо, - на этот раз она кивнула, соглашаясь, - Слава тебе подходит. Влад - нет.
– Между прочим, зря ты так на капитана... он своей жизнью рисковал, чтоб тебя освободить...
– Нет, - прервала она его, - он рисковал своей шкурой, ради своей же шкуры. Он по-другому не может. Он плохой человек. Почти такой же плохой, как эти, - она кивнула головой на старателей, тела которых дружинники сложили в кучу. Здесь все плохие и все боятся, оттого такие злые.
– Плохие, хорошие, это все слова, - старлей стал раздражаться. Стоило ли рисковать башкой из-за такой вздорной, неблагодарной особы?
– Если ты меня не боишься, - вдруг, без всякого перехода сказала она, - может быть срежешь ошейник? - и раздвинув волосы показала стягивающую ее тонкую шею плетеную полоску то ли кожи, то ли ткани. Посмотри Слава, он мешает мне дышать. Видишь, как впился в горло? Срежешь?
Глаза старлея невольно соскакивали с полоски на холмики ее небольших вздернутых грудей. Вокруг левого соска переливалась цветная татуированная змейка. Девчонка начала казаться ему очень даже ничего, исчез куда-то неприятный запах, а голос был таким убедительным, и звучал так проникновенно, что Слава совсем было собрался выполнить ее просьбу и уже сунулся с ножом, как вдруг почувствовал за спиной знакомые вибрации.
Меч!
Меч давал о себе знать. Надо же, проснулся подлец!
– Нет уж, - сказал старлей, убирая руки, - Понимаешь... я против тебя ничего не имею и мы друг другу ничего плохого не сделали... но я тут человек новый, ничего не знаю... поэтому, пожалуй, поостерегусь. Извини.
Она печально кивнула, словно соглашаясь.
– Впрочем, капитан ничего не говорил про то, что ты сама не можешь его снять, - торопливо заговорил Слава, удивляясь своей косноязычности. Хочешь, я дам тебе нож?
Из горла девчонки вырвался хриплый смешок.
– Если бы я могла сама его снять, эти скоты умерли бы не теперь и не так!
От этих слов и от кровожадного тона, каким они были сказаны, по спине у Славы пробежал холодок. Судя по всему, Этт был прав, когда не велел ее освобождать - фруктоза еще та!
– Жалко, что ты так ожесточилась и теперь злая не хуже остальных. Хотя я тебя понимаю.
Она качнула головой с усмешкой.
– Это вряд ли. Слушай... если ты не хочешь меня освободить, тогда убей. Сделай это сейчас и быстро. Если вы оставите меня так, - она коснулась рукой стянутой витым ремешком шеи, - смерть моя будет куда мучительней.
Поразившись обыденному и деловому тону, с каким эта, казалось бы совсем, соплюха рассуждает о смерти, Слава предпочел сменить тему:
– Так ты не представилась? - спросил он, словно это было важно в текущей обстановке. Как тебя звать-величать?
– Так я тебе и сказала, - девчонка грустно улыбнулась. Кто же у ведьмы имя спрашивает? Впрочем, можешь звать меня Маат... Так ее зовут, - она показала на змейку вокруг левого соска.
