Антон Грановский - Плащаница колдуна
– Зрение должно восстановиться, – убежденно проговорил Глеб. – Диона, дай руку! Я здесь!
Он почувствовал, как мягкая рука Дионы опустилась в его растопыренную ладонь.
– Лагин, держись за Диону! – скомандовал Глеб.
– Дай руку, ученый муж! – позвала из мрака Диона. И добавила через пару мгновений: – Готово!
– Так, – сказал Глеб. – Прошка, найди Лагина!
Послышался шорох, и вслед за тем прозвучал звонкий, перепуганный голос мальчишки:
– Кажись, нашел.
– Хомыч, держись за Прошку!
Старик крякнул в темноте и проныл:
– Держу!
– Да не за волосы, дурень! – ругнулся Прошка. – За плечо хватай!
Новый шорох, и снова голос мальчишки:
– Дядя Первоход, а мы правда сможем видеть?
– Правда!
– А когда?
– Когда выберемся из этого чертова места. Все, двигаемся вперед.
Прошли несколько шагов, Глеб чертыхнулся и сказал:
– Тут труп волколака. Двигайтесь осторожней.
Вдруг неподалеку влажно хрустнул валежник.
– Глеб! – позвала Диона.
– Я слышу! Замрите все! Хомыч, не сопи так громко!
Спутники Глеба послушно замолчали и даже дышать стали тише. Глеб взял рукоять меча и замер, навострив слух. Легкая поступь зверя, снова тишина, и снова мягкий шелест лап.
– На землю! Быстро! – крикнул Глеб.
Заговоренный меч Глеба со свистом рассек воздух. Рассеченная надвое тварь издала горловой хрип и затихла.
Хомыч испуганно вскрикнул, Лагин перекрестился. Из темноты послышалось рычание – теперь уже с двух сторон. Глеб крепче перехватил рукоять меча. Рычание смолкло. Глеб напряг слух, но не услышал ни шороха. И тут громко воскликнула Диона:
– Глеб, справа от тебя! Приник животом к земле! Сейчас прыгнет!
Глеб развернулся вправо и рубанул мечом. Отдача от удара была столь сильна, что он едва не выронил меч. Видимо, клинок рассек зверю кость.
– Теперь слева! – крикнула Диона.
Глеб сделал молниеносный выпад, и заговоренный меч вспорол чудовищу брюхо.
– Диона? – тихо позвал Глеб.
– Их больше нет! – звонко ответила девушка.
– Идем вперед! – скомандовал Глеб.
И они снова двинулись вперед.
– Как ты узнала? – спросил Глеб.
– Глаза на ладонях, – ответила Диона.
– Они видят?
– Да. Но не так, как ты думаешь. Глеб, слева! Руби!
Когти скрежетнули по земле – зверь бросился в атаку. Рядом вскрикнул Прошка. Глеб ринулся на крик. Мощный удар лапы выбил из пальцев Глеба меч. Он кувыркнулся через голову, развернулся и по легкому дуновению горячего ветра понял, что волколак несется на него.
Глеб выхватил из ножен кинжал, присел и нанес удар. Удар болью отозвался в суставах. Лезвие с хрустом переломилось, и в то же мгновение визгливо взвыл раненый волколак.
– За мной! – крикнул Глеб, подхватил с земли упавший меч и ринулся на звук ручья.
Диона больше за него не держалась. Ей это было ни к чему. Своими жуткими глазами она видела гораздо больше, чем Глеб видел и чувствовал.
Вскоре они были у ручья.
– Первоход, – тихо позвал Прошка.
– Чего тебе?
– Я все еще ничего не вижу.
– Потерпи, парень. Диона, что ты видишь?
– Лес… Деревья… Волколаков нет. Вот только…
– Что? – быстро спросил Глеб и сжал рукоять меча.
– Какая-то темная тень…
– Что за тень?
Несколько мгновений Диона молчала, затем тихо проговорила:
– Эта тень из грядущего.
Глеб дернул щекой.
– Что это значит?
– Она идет за тобой по пятам, – тихо ответила Диона. – И скоро вам предстоит встретиться.
Глеб почувствовал, как в душе его вскипает гнев.
– Кончай с этими фокусами, – сухо проронил он. – Лучше скажи, вернется к нам зрение или нет?
– Этого я не знаю.
– Что будем делать, Первоход? – позвал из мрака Лагин.
Глеб облизнул пересохшие губы и усилием воли заставил сердце биться медленнее.
– Диона, – твердым голосом позвал он, – боюсь, тебе придется идти впереди нас и указывать нам дорогу.
– Но я…
– Никаких но. У тебя есть хотя бы ладони. У нас нет ни черта. Давай вперед!
Он услышал, как Диона прошла мимо.
– Дядя Первоход, – севшим от ужаса голосом пробормотал Прошка. – Я… боюсь.
– Я знаю, – отозвался Глеб, постаравшись смягчить голос. – Ничего. Все обойдется. Ты, главное, держись за Лагина.
– Я держусь.
– И правильно делаешь. Диона, ты готова идти?
– Да.
– Тогда пошли.
– Дядя Первоход, – снова позвал Прошка.
– Что еще?
– Что будет, коли глаза останутся незрячими? Как я выкуплю мамку?
Глеб скрипнул зубами, но снова взял себя в руки и посоветовал:
– Поменьше об этом думай. И положись на Диону. Больше нам все равно не на кого положиться.
– Коли не прозреем, никакая Диона нам не поможет, – надтреснутым голоском проблажил Хомыч.
Глеб пропустил его реплику мимо ушей.
– Диона, пошли! – скомандовал он.
И они медленно двинулись прочь от ручья, подняв вверх незрячие глаза и испуганно и тревожно прислушиваясь к звукам Гиблого леса.
2Темный ходок лежал на земле, глядя сквозь глазные прорези в затянутое сизыми мороками небо. Прохладный ветер, стелющийся по земле, мерно колыхал его волосы. Грудь ходока вздымалась коротко и судорожно. Руки и ноги Пугача были истерзаны. Из шеи, булькая, вытекала кровь. Вокруг тела уже расплылась огромная, черная и вязкая лужа.
Бельмец стоял рядом и растерянно смотрел на своего кончающегося спутника.
– Сильно тебя оборотни потрепали, Пугач, – произнес Бельмец с горечью. – Я чай, уже не встанешь. А следом за тобой и я в Велесову Навь отправлюсь. Без тебя мне тут не выжить.
Ходок не ответил. Бельмец вздохнул и заговорил снова:
– Скажи хоть, кто ты? Ведь не всю жизнь ты был таким чудовищем.
Темный ходок усмехнулся обескровленными, синеватыми губами.
– Хочешь… узнать, кто я?
Голос его вновь стал ломающимся и хриплым, будто у обретшего дар речи мертвеца. Барышник поежился.
– Сам не знаю, – тихо ответил он. – Любопытно, да страшно.
Ходок снова перевел взгляд на небо.
– Скоро будет ливень… – выдохнул он. – Моли богов… чтоб не ядовитый.
Бельмец тоже уставился на темное, предгрозовое небо.
– А мне теперь хоть с ливнем, хоть без ливня – все одно помирать, – сказал он. – Я и дороги-то обратно не найду. Поскорей бы уж меня оборотни загрызли. Мучиться не хочу. Голодать страшуся.
– Не страшися… – Ходок облизнул губы черным языком. – Умирать не больно… Больно жить.
Бельмец обхватил руками голову и упал на колени.
– Боги, боги… как же я во все это вляпался? Всю жизнь осторожничал. Слова лишнего не говорил… Ежели лиходействовал, так только по нужде. За что же мне все это? Чем я хуже других?
Темный ходок слегка приподнял голову и взглянул на Бельмеца затуманившимся взглядом.
