Коллин Хоук - Воссозданный (ЛП)
Мы бежали, а мысли становились тише. Перепрыгивая павшие деревья и огромные камни с легкостью амазонки, мы пересекли лес, широкую долину, взобрались по холмистой дороге, полной животных, что были козлами, смешанными с медведями. Животные почти не поднимали головы, пока мы проносились мимо, они щипали траву.
Я вскрикнула, когда мы оказались за холмами. Перед нами простерлось синее море. Новыми сильными глазами я смотрела на широкое пространство воды и не знала, тот ли это океан, который мы пересекали верхом на Небу. Цвета были другими.
Город Гелиополиса был полон золотого света, сверкающих зданий, но на этой стороне Дуат был совсем другим. Горы были серыми. Пейзаж – тусклым. Деревья и кусты были темными тенями на мрачной долине. И хотя солнце было над водой, не было ни тепла, ни блеска волн.
- Что это за место? – спросила я у Тии.
«Не знаю. Но я чую смерть».
Дрожа, я потирала руки, леденящий ветер приподнимал волоски на шее. Меня окружила зима, мне казалось, что все вокруг разлагается, онемевает, скрывается за слоем льда, сквозь который не было видно.
Мы следовали за птахом Бену к кромке воды, где покосившийся причал тянулся кривой рукой в море. Рядом с ним стояла соломенная хижина с гнилыми досками. Когда-то они были покрашены. Я надеялась, что сухие красные пятна, дополненные сухими цветами с шипами по бокам дома, были краской. Если так было, то теперь это было едва заметно.
Дом казался брошенным, словно жить там мог только призрак моряка, ищущий на берегу жертв, чтобы утопить в мутной воде. А там стояло роскошное судно, что было так же неуместно здесь, как высший свет на соревновании деревенщины.
Как выставочный пес, привязанный к брошенной телеге, судно не двигалось, его мачта была поднята высоко, словно искала помощи у небес. Она была крепко привязана к палубе, что, впрочем, не обеспечивало судну безопасность. Я надеялась, что его присутствие означает, что кто-то здесь живет или хотя бы приходит сюда.
Судно сверкало эбонитом в тусклом свете угасающего солнца. Пара резных весел лежали на корпусе, на мачте был плотный парус, привязанный крепкими веревками. На корме судна была вырезана голова птицы, подозрительно напоминающая птаха Бену, который сейчас сидел на сломанном столбике причала.
Птах выжидающе смотрел на меня свысока, словно хотел, чтобы я что-то сделала. Он переминался на столбике, чистил перья и тихо пел мне. Одно из перьев коснулось моей руки, тепло впиталось в кожу, и перо снова убрали. Когда песня закончилась, покосившаяся дверь открылась внутрь, показывая такую темную комнату, что я ничего не могла там различить, хоть зрение и улучшилось. С хлопком дверь закрылась.
- Хочешь, чтобы я… вошла? – спросила я у птаха.
Он в ответ подлетел к хижине и устроился на крыше.
- Видимо, да, - сказала я. – Ладно. Идем.
Я постучала в дверь, что висела на ржавых петлях. Она даже не закрывалась толком. Я забарабанила костяшками снова, дверь приоткрылась, показывая тьму внутри. Никто не ответил, я пожала плечами и открыла дверь. Она не скрипела, а стонала от истощающей боли, пока не осталась так, как я ее открыла.
- Ау? – позвала я, голос эхом разносился по пространству. Угасающий свет солнца отбрасывал бледные волосы сквозь щели между досками, мрачные полосы делали его похожим на темницу, а не на дом. – Меня зовут Лили, - сообщила я пространству, неловко шагая внутрь. – Здесь кто-то есть?
Справа что-то зашуршало. Словно листали бумагу или копошились в гнезде вредители. Темный силуэт явился из темного угла запущенной хижины, я услышала рокот низкого голоса:
- Чего надобно? – осведомился голос, за вопросом последовал влажный кашель и фырканье.
- Меня послал Гор, - тихо ответила я, но к концу фразу голос повысился, словно я не заявляла, а спрашивала.
Кашель стал громче, человек, скрытый во тьме, замер и плюнул. На покрытые песком доски у моих ног приземлился мерцающий желтоватый сгусток. Я отступила к дверному проему, готовая убежать.
Шорох показал, что человек приближался.
- Гор? – с подозрением спросил голос. – И что мне с этого?
- Разве он не ваш господин?
- Мой? – он засмеялся, но смех перешел в кашель. Еще шорох, и я услышала, как гремит коробка. Вспыхнул огонек, разросся и зажег лампу. Человек в хижине поднял керосиновую лампу и повернулся ко мне.
Это был человек, а не монстр, и мне должно было стать спокойнее, но вместо этого я занервничала. Он был горбатым, и хотя силуэт его был полным, его щеки были впалыми, покрытыми щетиной, а лихорадочные серые глаза были лишены цветов, как и доски дома. Толстые синие вены проступали на тяжелых руках. Из тонкой черной бороды, длинной и неухоженной, возможно, с какими-нибудь существами внутри, выступали большие губы.
- Ты меня разбудила, - возмутился мужчина, глядя на меня, а брови были опущены так низко, что должны были закрывать глаза. Он вытащил из кармана платок, что был таким грязным, что его стоило бы сжечь. Я безмолвно смотрела, как он поднимает платок к крючковатому носу и сморкается так громко, что застучали половицы. Он заметил, как я скривилась, потому что следом сказал:
- Выметайся!
Мои ладони сжались в кулаки.
- Нет, - ответила я и упрямо вскинула голову. – Мне нужно в загробный мир, а вы, видимо, как-то можете с этим помочь.
Мужчина подошел на пару шагов и смотрел с высоты своего впечатляющего монстра. Он был куда больше, чем выглядел.
- Я не перевожу живых, девчушка, - его зловонное дыхание окутало мое лицо, и хотя меня подташнивало, я не хотела отступать.
- В этот раз придется, - ответила я с уверенностью.
Он склонил голову, разглядывая меня, развернулся и занялся чем-то у стола. Я слышала, как льется в чашку жидкость, он сделал большой глоток. Не поворачиваясь, он сказал:
- Корабль солнца плывет только в один конец, путь опасен даже для тех, кому нечего терять.
- Плевать. Я зашла так далеко и должна идти дальше.
Наполнив чашку, он краем глаза взглянул на меня.
- Принесла обол?
- Обол? – повторила я.
- Обол, - он вздохнул. – Плату? – он выжидающе смотрел на меня, сдвинув густые брови, его плечи опустились, и он пошел во тьму. – Я никуда не повезу тебя без обола.
Предмет упал на пол у моих ног. Он покружился и замер. Во тьме блестело золото. Мужчина замер, а я склонилась, чтобы поднять. Там была золотая монета с изображением птаха Бену, которое я видела на судне и на дне ванны в доме Амун-Ра.
- Это подойдет? – спросила я и бросила монету в его сторону, не желая покидать освещенного порога и ступать во тьму его дома.
