Маргарет Уэйс - Битва близнецов
Теперь он был свободен. Вернувшись к своему костру, Гэрик достал из мешка толстый походный плащ и, торопливо проглотив миску кроличьего рагу, пошел по равнине между кострами.
Направляясь к окраине лагеря, он миновал множество костров, отмахиваясь от приглашений посидеть с друзьями. Сегодня у него было дело, и он торопился.
Никто, впрочем, не обратил на него внимания и ничего особенного не заподозрил.
Многим не спалось по ночам, несмотря на усталость; радостное ожидание и волнение овладело душами и умами многих. И Гэрик был отнюдь не единственным, кто избегал света костров, лишь только наступала ночь: темнота вокруг лагеря была наполнена шорохами, шепотом и нежным смехом.
У Гэрика действительно было назначено свидание, но вовсе не с любовницей, хотя многие девушки в лагере были бы счастливы малейшим знакам внимания молодого и привлекательного аристократа.
Подойдя к условленному месту возле большого серого валуна, довольно далеко от лагеря и от тех мест, где обычно встречались любовники, Гэрик поплотнее завернулся в плащ, присел и стал ждать. Ожидание было недолгим.
— Гэрик? — раздался в темноте неуверенный голос.
— Микаэл! — радостно воскликнул Гэрик, вскакивая на ноги.
Двое мужчин пожали друг другу руки и вдруг, повинуясь внезапному импульсу, крепко обнялись.
— Я не поверил своим глазам, когда увидел, что ты въезжаешь в лагерь, кузен! — проговорил Гэрик, слегка отдышавшись. Он по-прежнему сжимал руку молодого человека, словно боясь, что тот может раствориться в темноте.
— Я тоже, — откликнулся Микаэл, крепко держа своего родича за плечо и кашляя, словно пытаясь освободиться от комка в горле. Наконец оба опустились на валун. Некоторое время они молчали, смущенно покашливая. Оба боялись, как бы дрожь в голосе не выдала их чувств, и изо всех сил притворялись мужественными и бывалыми солдатами.
— Я думал, что вижу призрака, — сказал наконец Микаэл, делая попытку засмеяться. — До нас дошли слухи, что ты умер… Убит… — Его голос прервался, и он снова кашлянул. — Слишком сыро, — пробормотал он вполголоса.
— У меня горло постоянно чем-то забито.
— Мне удалось спастись, — негромко ответил Гэрик. — Но моим отцу с матерью и сестре не повезло.
— Анне? — пробормотал Микаэл с болью в голосе.
— Она умерла быстро и без мучений, — тихо сказал Гэрик. — Как и мама…
Отец сам зарубил их, прежде чем толпа расправилась с ним. Чернь словно взбесилась. Они разорвали тело отца в клочья…
Гэрик поперхнулся, и Микаэл сочувственно пожал ему руку.
— Твой отец поступил как истинно благородный человек. Он погиб как настоящий рыцарь, защищая свой дом. Эта смерть все же лучше того, что было уготовано многим… — добавил он мрачно, и Гэрик внимательно посмотрел на друга. Впрочем, в темноте мало что можно было рассмотреть. — Но как же ты? — продолжал Микаэл. — Как тебе удалось спастись? Где ты пропадал больше года?
— Мне не пришлось спасаться от толпы, — с горечью в голосе объяснил Гэрик.
— Я был далеко и вернулся, когда все уже было кончено. Я был… впрочем, это не важно. — Молодой человек вспыхнул. — Дело в другом. Я должен был там быть вместе со своей семьей, когда все это случилось. Я должен был умереть вместе с ними!
— Твой отец не был бы от этого в восторге, — покачал головой Микаэл. — Он был бы счастлив, если б узнал, что ты жив и что его род не прервется.
Гэрик нахмурился еще сильней, и его глаза мрачно сверкнули.
— Возможно. Хотя я не был с женщиной с… — Он покачал головой. — В общем, я сделал для своей семьи все, что мог. Я поджег замок…
Микаэл ахнул, но Гэрик не слышал его.
— Я не хотел, чтобы чернь завладела древними стенами и поселилась там.
Прах моих родных, пепел, в который они превратились, — все осталось там, среди руин замка, который выстроил мой прапрапрадед. Потом я долго скитался в одиночестве, не слишком заботясь о том, что будет со мной дальше. В конце концов я встретил небольшую группу людей, таких же, как я. Многие из них тоже были вынуждены оставить свой дом… в силу обстоятельств. Они не задавали мне никаких вопросов. Им было все равно, кто я такой. Важно было только, хорошо ли я владею мечом. Я присоединился к ним и стал жить, как они.
— Это были… разбойники? — переспросил Микаэл, безуспешно пытаясь скрыть свое удивление. Гэрик смерил его холодным взглядом.
— Да, разбойники, — Ответил он наконец. — Ты потрясен? Тебя удивляет, что Соламнийский Рыцарь так быстро забыл Кодекс и Меру и присоединился к разбойникам с большой дороги? Но ты ответь мне на один вопрос, Микаэл: где были Кодекс и Мера, когда толпа убивала мою семью, моего отца, который приходился тебе родным дядей? Существует ли вообще честь в этом жестоком и грубом мире, на этой забытой богами земле?
— Возможно, что ее действительно нигде нет, — уверенно ответил Микаэл. — Только в наших сердцах.
Гэрик долго молчал, потом начал приглушенно всхлипывать, с трудом сдерживая рвущиеся из груди рыдания. Микаэл обнял его за плечи и прижал к себе.
Гэрик судорожно вздохнул и попытался вытереть слезы ладонью.
— Я ни разу не плакал с тех пор, как нашел тела своих родителей, — признался он. — Ты прав, кузен. Живя с разбойниками, я словно увязал в глубоком болоте, из которого, наверное, так никогда бы и не выбрался, если бы не наш предводитель…
— Это Карамон? Гэрик кивнул.
— Мы устроили засаду и поймали всех троих — его самого и его спутников.
Мне и раньше приходилось грабить людей, но я никогда не задумывался о том, что делаю. Иногда мне это даже нравилось, когда удавалось убедить себя в тем, что я граблю таких же грязных псов, какие погубили отца. Но спутниками Карамона оказались маг и какая-то женщина. Маг был болен, и когда я ударил его сзади, он свалился с коня, словно тряпичная кукла. А женщина… Я знал, что с ней будет, и от одной мысли об этом меня чуть не стошнило, однако я боялся нашего главаря — одноногого великана-полукровку. Он был жестоким и свирепым, самым настоящим чудовищем! Но Карамон не испугался и бросил ему вызов. В ту ночь я увидел настоящее благородство и понял, что такое настоящая сила — это когда человек хочет отдать свою жизнь, чтобы защитить тех, кто слабее его. И он победил…
Гэрик понемногу успокоился и заговорил ровным, негромким голосом, хотя глаза его продолжали гореть.
— Благодаря ему я прозрел и увидел, во что превратилась моя собственная жизнь. Когда Карамон спросил, кто хочет отправиться с ним, я не раздумывая согласился, как согласились многие из нас. Впрочем, я последовал бы за ним в любом случае.
— А теперь ты — в числе его личной гвардии? — спросил Микаэл, слегка улыбаясь.
