Проклятие Саана (СИ) - Лисина Александра

Правда, я видел его лишь мельком, буквально пару раз, прежде чем он окончательно исчез из моего поля зрения. С тех пор прошел не один год, так что сейчас этот человек мог выглядеть как угодно, однако аура в отличие от внешности — вещь уникальная. Ее можно скрыть, но никак не подделать. Поэтому если использовать ее в качестве самой обычной метки, то кто знает? Может, мое проклятие сумеет ее отыскать?

У меня перед глазами, как по заказу, встал образ нужного человека.

Тогда это был обычный парень. Достаточно привлекательный, чтобы иметь успех у женщин, и достаточно сообразительный, чтобы стать надежным помощником для стареющего отца. Тогда он носил длинные светлые волосы, имел дерзкий, если не сказать, что вызывающий вид, обладал непростым характером, был довольно высокого о себе мнения, себялюбив, нетерпелив и импульсивен, но при этом на редкость хваткий, предприимчивый и подающий большие надежды молодой человек, который мог бы сделать неплохую карьеру.

Звали этого человека Филипп Леман. И не далее как восемь с половиной лет назад все мы его благополучно похоронили.

Как там говорил Анри? Его младший сын погиб в страшном пожаре, а для похорон отцу достался только пепел и горстка непознаваемых костей?

В его гибели подозревали конкурентов, недовольных клиентов, иэсбэшников, бандитов более мелкого пошиба, однако, насколько я помнил, исполнителей так и не нашли.

И вот теперь его имя внезапно всплыло на страницах отчета в главном управлении службы имперской безопасности, причем не абы где, а в списке информаторов, по вине которых в одночасье были уничтожены результаты многолетнего труда, которому Леман посвятил большую часть своей жизни.

Само собой, я захотел поговорить с Филиппом сам. Причем до того, как о его чудесном «воскрешении» станет известно обозленному до предела Нуму или мечущемуся в бреду отцу.

Заплясавшее у меня на ладони темное облачко, словно получив неслышную команду, внезапно разрослось. Стало заметно гуще, вскоре приобретя настолько насыщенный цвет, что за ним перестала угадываться противоположная стена. Еще через пару мгновений оно окутало висящего рядом призрака. Тот удивленно выдохнул, практически растворившись в этой черноте, а потом неожиданно хмыкнул:

— О… кажется, я вспомнил!

— Что именно? — поинтересовался я, с любопытством глядя, как Мор то полностью сливается с моим облаком, то снова становится самим собой. Они, как мрон недавно, буквально замерцали в унисон, и это еще раз доказывало, что моя тень и мое проклятие как минимум имеют сходные свойства, а как максимум родились из одного источника. Причем я, кажется, уже догадывался из какого.

— Вот это!

Призрак внезапно взмахнул рукой, после чего облако вокруг него стремительно ужалось и, вытянувшись стрелой, буквально пробило собой пространство, оставив в нем широкую пространственную щель.

— Без крови? — сдержанно удивился я такому способу открытия порталов.

Мор в ответ только усмехнулся, и остатки проклятия, словно по команде, шустро втянулись в его тело. От этого призрак ощутимо потяжелел, стал еще темнее и шире, чем прежде. В то же время его форма изменилась, приобретя совершенно отчетливые человеческие пропорции. Широкие плечи, длинный черный шлейф, подозрительно похожий на плащ, болезненно худое лицо с двумя черными провалами глаз… но довольно быстро все вернулось к прежнему виду, излишки черноты прыснули в разные стороны, тогда как сам призрак, ужавшись до своих обычных размеров, с сожалением вздохнул.

— Еще не время… так ты идешь или нет?

Я оценивающе на него глянул.

Интересные метаморфозы творит с ним проклятие. Мне показалось или они действительно пытались слиться? Но если проклятие — это часть него, то почему же тогда Мор от него избавился?

Не смог удержать в повиновении? А может, просто не захотел?

Впрочем, для расспросов действительно было не время и не место, поэтому я просто отвернулся и молча шагнул в портал, пожалуй, впервые в жизни не зная, куда он меня приведет.

Как оказалось, портал Мора открылся в гостиной на первом этаже какого-то дома. Судя по обстановке, довольно большого и богатого, но раньше мне здесь бывать не доводилось. Дорогая мебель, такие же дорогие ткани, дерево, обивка… Не скажу, что все было подобрано со вкусом. Кое-где роскошь была прямо-таки кричащей, как если бы владелец всего это великолепия тащил домой все, что плохо лежало, и мало разбирался в том, что смотрится уместно, а что нет.

Впрочем, оставим его пристрастия в покое.

Я покрутил головой, подключив заодно второе зрение, однако в доме находился лишь один разумный, который в настоящее время мирно почивал в спальне на втором этаже.

Неслышно туда поднявшись, я остановился на пороге и, прищурившись, оглядел развалившегося на постели мужчину.

Сейчас ему было слегка за тридцать. Его некогда светлые волосы оказались коротко пострижены и окрашены в темный, почти черный цвет. Лицо, несмотря на сравнительно молодой возраст, уже оплыло и заметно обрюзгло, а дряблые мышцы и появившееся брюшко свидетельствовали, что хозяин этого тела давно перестал уделять внимание своему внешнему виду. Вероятно, в том числе и потому, что на его левой щеке теперь красовался безобразный шрам от ожога, который продолжался на шею, грудь и наверняка принес немало сложностей себялюбивому парню, который некогда гордился своей яркой внешностью.

Однако узнать его все-таки было можно, так что последние сомнения развеялись — передо мной и впрямь находился якобы погибший сын Анри Лемана.

Не знаю, где он прятался все эти годы и чем занимался, однако чутье его не подвело — словно почувствовав пристальный взгляд из темноты, он вдруг заворочался на постели, а потом резко сел, одновременно выхватив спрятанный под подушкой нож.

— Кто здесь?!

— Здравствуй, Филипп, — спокойно произнес я, глядя на человека, который принес мне столько беспокойства, сколько не сумели принести все имперские ищейки, вместе взятые.

При виде меня у него вытянулось лицо, а зажатый в кулаке нож явственно дрогнул.

— Т-ты?!

— Ну как дела? Как здоровье? Вижу, иэсбэшники достойно оплатили твои услуги, раз ты способен себе позволить содержать такой дом. Похоже, предательство нынче в цене?

— Предательство всегда в цене, — процедил на удивление быстро оправившийся от шока Филипп. — Как ты меня нашел?

Я с ленцой прислонился к косяку.

— Какая разница? Главное, что я здесь. И у меня, как ты понимаешь, возникли вопросы… Ай-ай-ай, как нехорошо, — пожурил его я, когда мужчина без замаха метнул в меня нож. Причем быстро так метнул, ловко, точно в сердце. — Глаз у тебя по-прежнему острый, да и рука тверда, а вот с памятью, похоже, проблемы.

Прямо на глазах у замершего предателя я так же спокойно вытащил из груди нож, демонстративно оглядел идеально чистое лезвие, а потом так же демонстративно уронил его на пол.

— Разве отец тебе не говорил, что «тоннельщиков» нельзя убить простой железкой?

— Кто ты?! — прошептал пораженный до глубины души Филипп. — Что ты такое?!

Я вместо ответа сорвался с места, воткнул ему в шею отравленную иглу и вернулся на место еще до того, как он осознал, что произошло.

— Ну вот теперь можно и поговорить.

У Филлипа остекленели глаза.

— Клиент дозрел, — с удовлетворением констатировал зависший над ним Мор. — Можно я попробую?

— Да Саана ради, — не стал возражать я и, поискав глазами, куда бы присесть, решил обосноваться в стоящем возле окна кресла. — Только имей в виду — до рассвета осталось не больше часа.

— Ничего, я успею, — откликнулся Мор и, придвинувшись к безвольно обмякшему мужчине, зловеще потер полупрозрачные руки.

Спустя три четверти часа мы стояли на улице и наблюдали за тем, как рвущееся из окон второго этажа пламя жадно лижет стены большого дома и торопливо подбирается к крыше.

— И все-таки я считаю, ты зря не отдал его Леману, — проворчал Мор, незримой тенью зависнув у меня над плечом. — Или хотя бы Нуму. Пусть бы узнали, кому обязаны.