Кир Булычев - Великий Гусляр
– Это только в фантастических рассказах бывает, - сказал Грубин. - Там всегда пришельцы прилетают и сразу нас чему-нибудь учат.
– Пришелец пришельцу рознь! - сказал Ложкин.
– А ведь проще простого, - сказал Удалов, глядя на опечаленного Вусца, который скорчился на стуле, поджал ножки и являл собой прискорбное зрелище ребенка, потерявшего маму в центральном универмаге города Москвы. - Я тебе, Ложкин, сейчас в два счета докажу твою неправоту. Хочешь?
– Докажи.
– Тогда представь себе, что я - царь Иван Грозный.
– Еще чего не хватало!
– А ты представь, не сопротивляйся. А Грубин, допустим, его друг - Малюта Скуратов.
– И что?
– А ты - Николай Ложкин, который сел в машину «Жигули» и по непристойному стечению обстоятельств сбился с пути и вместо Вологды попал к Ивану Грозному в его загородный дворец.
– Так нет у меня «Жигулей», ты же знаешь! - сопротивлялся Ложкин. - Зачем такие передержки?
– Это мысленный эксперимент, - настаивал Удалов. - Неужели у тебя вовсе нет воображения?
– Ну ладно, - сдался Ложкин. - А дальше что?
– А дальше я тебя попрошу рассказать, как вы живете в двадцатом веке и какие у вас технические достижения. А ну-ка расскажи.
– О чем?
– Ну, хотя бы о том, как мне, Ивану Грозному, построить такую же карету, как у тебя.
– «Жигули», что ли?
– Ну, хотя бы что-нибудь попроще. Мотоцикл.
– Это просто, - сказал Ложкин. - Вот, перед тобой машина, скопируй и поезжай.
– А что копировать-то? Я принципа не понимаю.
– Сперва нужен бензин, - сказал Ложкин. Он хотел доказать друзьям, что пришелец Вусц - недоразумение, и потому старался все объяснить доступно. - Ты заливаешь бензин в бак.
– Погоди, - сказал Корнелий Иванович «Грозный», поглаживая несуществующую бороду. - А что такое бензин?
– Бензин?.. Нефть знаешь?
– Знаю.
– Очисти ее...
– От чего?
– Как от чего? От мазута.
– Не понимаю. Щеткой мне ее, что ли, чистить?
– Для этого специальная промышленность есть... - Тут Ложкин осекся.
– А ты продолжай, - улыбнулся «царь». - Расскажи мне об этой промышленности. И заодно шинную индустрию опиши.
– Ну ладно, - сказал тогда Ложкин, который не любил сдаваться на милость царей. - Я тебе лучше паровоз объясню.
– Ну как? - спросил Удалов у «Малюты Скуратова». - Послушаем про паровоз?
– Давай, - согласился «придворный фаворит». - Только если не объяснит, придется его казнить.
– Паровоз движется по принципу сжимания и разжимания пара, - сказал Ложкин. - Там поршень ходит, и оттого крутятся колеса.
– Ах, как интересно, - сказал «царь». - И где же поршень ходит?
– Как где? В котле, разумеется, - сказал Ложкин. - Там вода кипит.
– Слушай, - сказал «Малюта Скуратов», - может, его сразу казнить? А то время задаром тратим.
Ложкин молчал.
Вошел Мишутин.
– Не пойдет, - сказал он. - Точно тебе говорю, не пойдет твоя машина. Вызывай аварийку.
– Не может быть! - воскликнул космический гость. - Не губите меня! Может быть, вы пригласите специалистов из вашей столицы?
– Нет, - сказал Мишутин уверенно. - У нас гравитонов не производят. Это точно.
Ложкин сказал:
– В паровозе два поршня. Пар на них по очереди давит.
– Мы тебя уже казнили, - объяснил ему Грубин. - Так что не беспокойся, не будет у Ивана Грозного своего личного паровоза.
Пришелец заплакал, не мог смириться с тем, что превратился в Робинзона Крузо, окруженного многочисленными пятницами.
Пошел густой, мокрый снег и быстро покрыл густым слоем розовый космический корабль...
С тех пор прошло уже четыре месяца.
Пришелец Вусц, пока суд да дело, устроился счетоводом к Удалову в контору, освоил русский язык, с обязанностями справляется сносно, правда, звезд с неба не хватает. Хотел было он, по наущению Грубина, уехать в Вологду, поступить там в цирк лилипутом, но потом передумал: боязно отрываться от корабля - вдруг его найдут, прилетят за ним, - а если с цирком поедешь по гастролям, ищи тогда тебя, как ветра в поле.
А корабль схож с громадным сугробом, даже со снежной горой. Местные дети катаются с него на санках.
Весной, если ничего до тех пор не случится, должен приехать из Архангельска Комаринский, большой друг Флора Мишутина, знаменитый механик. Если уж он не поможет, никто не поможет.
Кладезь мудрости
Явился Корнелию Удалову во сне пришелец.
– Корнелий, послушай, - сказал пришелец. - Мы, в Галактике, знаем, что ты очень расположен к космической дружбе.
– Да, - согласился Корнелий. - Верю в возможность контактов и по мере сил...
– Погоди, - перебил его пришелец. - Времени у меня в обрез.
Пришелец был окружен чем-то голубым, и за сиянием трудно было различить его формы. Корнелий понимал, что встреча происходит во сне, но просыпаться не торопился, любил поговорить с новым человеком.
– Мы в Галактике посоветовались, - продолжал пришелец, подлетая ближе и заключая Удалова в пределы своего сияния, - и решили, что ты нам подходишь. Сам понимаешь.
– Понимаю, - сказал Удалов.
– И вот в благодарность за твои прошлые и будущие заслуги мы тебе даем дар. Космического масштаба. Одновременно должен тебя предупредить, дар этот - испытание всей планете, всему человечеству. Сможешь подарком распорядиться - значит, человечество доросло. Нет - придется подождать.
– А почему ваш выбор пал на меня? - спросил Удалов из скромности.
– Я же сказал - за заслуги. И к тому же ты самый что ни на есть средний и обычный человек в Гусляре.
– Я-то? - спросил Удалов с некоторой обидой.
– Неважно, - ответил пришелец. - Спешу я. Энергия на исходе. За то время, пока я с тобой нахожусь в телепатической связи, пришлось выключить свет на двадцати трех планетах. Так что принимай дар - и до свидания. В случае если не справишься, только скажи вслух: «Игра закончена». И все вернется на свои места.
Не успел Удалов ничего ответить, не успел даже руки протянуть за даром, как сверкнула молния и Удалов проснулся.
Было раннее утро. За окном шел дождь. Рядом спала Ксения и вздыхала во сне. «Интересно, - подумал Удалов, - она наш разговор слышала?» Где-то за тремя стенами зазвонил будильник. Пять тридцать, старик Ложкин встает делать зарядку и кормить птичек. А может, сон как сон? Может, и не было пришельца?
Удалов выпростал из-под одеяла руки. Руки были пусты. Никакого дара.
– Чепуха, - сказал Удалов и снова заснул.
Вторично он раскрыл глаза в половине восьмого. Сын Максим собирался в школу. Ксения хлопотала на кухне.
