Донован Фрост - Храм ночи
Армледер начинал уставать — слишком много сил отнял первый безумный порыв. Немного придя в себя, и, излив на стаю, поток душившего его бешенства, капитан стал драться расчетливее и экономнее. Он встал спиной к раздвоенному дереву, на которое собирался немедленно взобраться, если стая продолжит нападение. Псы выдохлись тоже — перед человеком стояли семь или восемь оставшихся в живых собак.
Бока у всех тяжело опадали, языки вывалились набок, спины и морды многих были иссечены хлесткими, стегающими ударами палаша — те, кого в прыжке достал кинжал или кого Армледер рубанул с плеча, уже испускали дух. А капитан мельком подумал, что пес остается псом — если волки атаковали умело, вразнобой, не мешая друг другу и совершенно молча, то собаки в течение всего боя заливались лаем, доводя себя до полного изнеможения. Когда-то он беседовал с одним ярмарочным пронырой, зарабатывавшим себе на хлеб собачьими боями на площадях Тарантии и Танасула. Тот утверждал, что большая половина бойцовых псов умирает не столько от ран, сколько от обезвоживания, бестолково лая, выхаркивая пену и визжа.
— Итак… — спокойно сказал капитан, словно участвовал в турнирном поединке на ристалище столицы.
Звук голоса человека, ненавистный одичавшим его слугам, сделал свое дело — псы взвыли, и один бросился. Армледер ждал его, выставив окровавленный кинжал и краем глаза следя за остальными. Однако пес не долетел до своей цели. Коротко взвизгнув, он упал в двух шагах от аквилонца со стрелой в боку. Немедленно вся стая повернула морды. Глядя поверх песьих голов, Армледер увидел, как на поляну, не торопясь, выходят вооруженные люди. Их было много — не один десяток и не два. И все, без сомнения, бывалые воины. Больше не обращая внимания на попятившихся псов, они рассредоточились по поляне, бегло оглядев изуродованные трупы и пепельные пятна на траве. Пятеро лучников, с наложенными на тетиву стрелами, стояли поблизости, не делая попыток приблизиться к собакам. Неподалеку от них остановился еще один. У этого лук был за плечами — он держал за уздечку коня капитана. Конь уже не брыкался, видимо, умело усмиренный и успокоенный. Только дико косил взглядом в сторону мертвых собак.
Оставшиеся в живых псы постояли, ощетинившись над трупом своего застреленного товарища, затем кинулись в спасительную чащу. Ни одна стрела не полетела им в след. Лучники проводили их спокойными взглядами, неторопливо пряча стрелы.
Остальные, выставив посты и обозрев окрестности, принялись раскладывать костры. Двигались они с неторопливой, скупой грацией опытных бойцов и путешественников. Прежде чем усесться на свернутые плащи после, без сомнения, длительного марша, некоторые повели расседланных коней к небольшому ручью, другие занялись правкой оружия. Амледер видел: прибывший отряд не был в бою давно, однако мелькание правильных камней и промасляных тряпиц говорило о том, что слишком часто жизнь этих воинов зависела от состояния их снаряжения. Люди явно привыкли к жесткой дисциплине, и капитану стало ясно, что это не разбойничья ватага или дружина какого-нибудь мелкого баронского сынка, собранная из разного отребья.
Расположившись там же, где стоял насмерть, лишь опустившись прямо на траву и обтирая клинки, Армледер с интересом разглядывал прибывших. Ни на одном он не увидел ни знакомых мундиров или камзолов, ни каких-либо значков или гербов. Удобная дорожная одежда, толстые серые, либо зеленые плащи, простая, но надежная сбруя и снаряжение: оружие — самое разное, какое только можно было увидеть в добром десятке хайборийских держав, столь же пестрые доспехи у некоторых, видимо, десятников.
«Не немедийцы, не аквилонцы. Пожалуй — наемники-хайборийцы со всего света. Вон тот, из Зингары, больно смуглый, а тот явно родился в Пуантене: хоть сейчас к Троцеро в оруженосцы. В основном — из Аргоса и Офира. Вот только что здесь делает явно без королевского ведома столь крупный отряд наемников? Или это тоже — дела моего братца?» — лениво думал Армледер.
На него не обращали особого внимания, располагаясь на привал, но и не выпускали из виду. Опытным взглядом капитан зацепил три молчаливые фигуры, как бы невзначай облокотившиеся о пики, на некотором от него отдалении, отрезав от ближайших зарослей. Наконец на поляну выехал одинокий воин, с черной повязкой на глазу, и к нему устремились те, в ком Армледер безошибочно определил десятников. Выслушав их, Одноглазый, несомненно, выходец из Аргоса, спрыгнул со своего скакуна и неторопливо двинулся в сторону аквилонца. Дойдя до места, сплошь заваленного собачьими трупами и останками людей, он даже не сбился с шага, сверкнув единственным глазом, и продолжил свое неторопливое движение. Армледер поднялся, убрав в ножны палаш, а кинжал — за голенище сапога. Сейчас он был доволен, что не отправился в путь в мундире Черных Драконов. Что-то ему подсказывало, что приближающийся командир наемников вряд ли испытает трепет пред тарантийским гвардейским офицером. На капитане был простой дорожный костюм и неброские доспехи. Словом, он запросто мог быть одним из этого отряда — бродячий солдат, искатель счастья и золота.
— Приятно встретить в этих лесах опытного бойца, — проговорил сквозь сжатые зубы Одноглазый, останавливаясь напротив Армледера и пристально его разглядывая. — Мой друг, без сомнения, из тайного ордена Борцов с Бродячими Собаками и Защитников Падали?
— А мой собеседник испытывает сострадание к собакам, будучи сам из Псов Войны? — немедленно отпарировал капитан с елейной улыбкой, которая далась ему не без труда, — называвший его павших солдат «падалью», уже не мог рассчитывать на доброе к себе отношение.
— Проницательно. И смело, — без всякого выражения и, не делая попыток схватиться за меч, произнес аргосец. — Королевский солдат?
— Бывший, — коротко ответил Армледер.
— Служил Короне Аквилонии или Немедии?
— Немедии. Северная пограничная стража.
— Тоже что-то вроде Пса Войны, а? Не линейный полк, не гвардия, не баронская дружина. Значит, договоримся, или, по крайней мере, поймем друг друга. Едешь к присмотренной вдовушке пить пиво и пасти свиней, или ищешь нового хозяина?
— Вообще-то, Митра свидетель, к домашним животным у меня одна страсть — забить и пожрать. От пива никогда не отказывался, а вдовушки… мне еще не поотрубали пальцы, клинок держать могу, а маркитантки или шлюхи из кабаков и иных почтенных заведений моложе, да и в нужном деле большие мастерицы, чем домовитые бабы.
— Конь-то у тебя с клеймом Черных Драконов, милейший. Пальцы еще не поотрубали, говоришь… Знаешь, что законники делают с конокрадами?
