Александр Матюхин - Тень императора
Но я летал. Заклинание со страницы книги магии действительно хотело, чтобы я его прочитал. И я его прочитал против своей воли. И едва не погиб.
Я испугался, честно слово. Я понял, что за пределами Империи возможны вещи, которые мне неподвластны… тут есть магия.
И, знаешь, мне страшно избавляться от книги. Я боюсь выкинуть ее или вообще выложить из рюкзака. Я боюсь даже дотрагиваться до ее обложки. Мне кажется, что я не могу выкинуть ее. Книга сама не даст мне этого сделать. Едва я дотронусь до нее, как со страниц хлынет серебро и утопит меня.
И я понимаю, что я летал… Вчерашней ночью книга захватила меня. Она как живое существо позвала меня, и я не смог сопротивляться. Я нашел одно из заклинаний и едва не погиб — благо, что Бородач оказался поблизости.
Дорогая, мне страшно подумать, что за чудовищный груз я несу на своих плечах. Я всю свою жизнь жил в мире, где нет магии. Я привык к стабильности. Я знал, что если камень подбросить вверх, то он обязательно упадет вниз. Я знал, что не услышу голосов, зовущих меня со страниц книги. Я знал, что серебряные пули, такая же бесполезная вещь, как святая вода. Да, я верил в Бога и мир после смерти. Но я не сталкивался с доказательствами. Я думал о стабильности мира и существующих физических законах. А ведь реальность оказалась намного грубее выдумки.
И сейчас все изменилось. И дело не только в серебре, которое, как говорит Бородач, витает здесь повсюду. Дело еще и в книге. Каждая строчка в этой книге рушит в моей голове представление о стабильности. Знаешь, камень может и не упасть, если вовремя прочесть нужное заклинание. Он может полететь. И от осознания этого мне страшно. Ой, как страшно.
Но вот парадокс, родная. Мне страшно и одновременно интересно. Бывает же такое? Да, страх есть, он никуда не девается, и со временем становится, наоборот, все больше. Но тут же, следом, приходит любопытство. И тысячи вопросов проникают в голову: как, зачем, что будет? Если я прочту это заклинание вслух, смогу ли я полететь? Действительно полететь, родная, как птицы, по голубому небу. Или вот, строки, в которых говорится об оживлении умерших людей. Оживлении, понимаешь? Мертвый человек возьмет и вернется к жизни. Прямо с того света!
И мне становится любопытно. Страшно любопытно, прости меня за невольную игру слов. Меня колотит от страха, но в тоже время сознание мое и руки тянутся к этой книге… и я ничего не могу с собой поделать.
Я бы хотел попросить у тебя совета, помощи, но ты слишком далеко… И, знаешь, дорогая…
***Не зря, ох не зря Бородая натянул веревку и колдовал над ней, сидя на корточках.
Рука моя дрогнула, сбившись с очередной строчки письма, когда я услышал резкий пронзительный звон. В следующее мгновение наш скромный круг вытоптанного снега осветила яркая вспышка света.
И этот бледный ночной свет выхватил их темноты силуэты. Маленькие, мохнатые силуэты.
Совсем не безумцы. Кто-то другой. Местные.
Вот это самое страшное слово — местные.
А Бородач уже вскакивал со своей постели, подхватывая верную лопату. Черенок ее светился светло-голубым. Заворочался молодой Император, сел, ничего не понимая.
А небо уже озарилось еще одной вспышкой, и пронзил воздух громкий рев не человека — а животного.
— Писарь, ружье!
Может быть, животные? Дикие кабаны забрели на запах пищи? Или медведи какие-нибудь?
Я стал подниматься на ноги, сложив листы и убрав их в задний карман. И в это время из лунной темноты на меня кто-то прыгнул. Маленький, на кривых, полусогнутых ножках. В нос ударило едкое зловоние. Я увидел глубоко посаженые красные глазки, круглый нос, задранную кверху верхнюю губу, из-под которой выпирали кривые — изогнутые вперед клыки. Существо ударило меня в грудь, его лапки, оканчивающиеся пятерней кривеньких пальчиков, уцепились за мой полушубок. От неожиданности я отступил на шаг, зацепился за постеленную накидку и упал на спину.
А существо уже оседлало мою грудь и руками пыталось разорвать одежду. Воняло от него страшно.
Времени на размышления — животное это или нет — уже не было. У меня еще осталась письменная ручка, и я со всего размаха всадил ее существу в левый глаз. Глаз лопнул с отвратительный звуком, выпустив фонтанчик темной воняющей жидкости. Существо взвыло, задрав голову к небу. А я толкнул его руками в грудь, скидывая с себя. Упав в снег, существо завертелось волчком, ручка в его глазу дергалась.
Я вскочил, схватил со снега ружье и выстрелил серебряной пулей в упор. Громыхнуло так, что ногти подкосились. Поляну осветила вспышка света. Визг существа замер на пронзительно высокой ноте. Комок шерсти отшвырнуло по снегу в сторону. Я выстрелил еще раз, скорее от испуга, чем для того, чтобы добить. А слева уже бежало еще одно существо — перебирало маленькими лапками, повизгивало толи от предвкушения, то ли от возбуждения. А я уже не размышлял — не было времени — взвел курок, выстрелил, потом еще раз и еще. Пули выбивали в снегу фонтачики снега. С четвертого раза я попал. Лапы существа подкосились, нос-пятачок воткнулся в снег.
Я обернулся и увидел, что молодой Император уже на ногах, с мечом в руках. У его ног корчится существо, оставляя на снегу темные разводы крови. Бородач тоже был неподалеку. Как раз в тот момент, когда я посмотрел на него, Бородач выстрелом снес голову одному из существ. Обезглавленное тело шумно рухнуло в снег. Возле Бородача валялось уже три таких трупа.
Молодой Император подбежал ближе и взмахом меча отсек голову корчившемуся в судорогах существу за моей спиной.
Мы огляделись по сторонам и больше никого не заметили. Подошел Бородач, протирающий тряпкой лезвие лопаты.
— Пятеро, — сказал он, посматривая на труп существа около моих ног, — поживиться захотели.
— Кто это? — спросил я.
— Знать бы… — Бородач присел на корточки и, совершенно не брезгуя, перевернул обезглавленное тело, потом взял голову, валяющуюся рядом, за волосы и приложил к шее.
Молодой Император присел рядом, зажимая нос рукой.
— Похож на карлика из бродячего цирка. Только мохнатый.
— Этакий недочеловек, недоволк, — произнес Бородач, — вам не кажется, ваше величество, что он на оборотня похож?
— Есть немного, — добавил я, присаживаясь рядом, — только он, похоже, в волка превращаться не собирался. Похоже, он такой мохнатый всегда и есть.
— Ну, это мы утра дождемся, а там посмотрим, — Бородач поднялся, — чуяло мое сердце, что серебряные пули пригодятся
— Меч тоже неплохо действует, — заметил молодой Император, — вжик, и готово.
Бородач отвел затвор ружья и высыпал на ладонь две оставшиеся пули.
