Пол Андерсон - Миры Пола Андерсона. Т. 10. Сага о Хрольфе Жердинке
Свипдаг нахмурился.
— Мой господин, нам будет сложно не столько встретиться с этими викингами, сколько друг с другом.
— Все будет в порядке, можешь положиться на наших лазутчиков и скороходов, — ответил Адильс высокомерно, не желая больше слушать никаких возражений.
Ирса нашла возможность прогуляться со Свипдагом вдоль реки, в сопровождении только глухой старухи-служанки.
— Боюсь я за тебя, — печально сказала она. — Чувствую, что мой супруг считает, что не случится большой беды, если ты проиграешь битву в горном краю. Тогда все будут считать, что эти подлые берсерки отомстили за свои обиды, и Адильс сможет снова принять их на службу за небольшую плату… — ее голос задрожал, — и они вскоре появятся среди нас.
Он взглянул на ее склоненную голову и сказал, понизив голос.
— Каждый воин должен покориться судьбе. Но то, о чем ты говоришь, не случится, пока в моих жилах осталась хоть капля крови, моя госпожа.
В ее взгляде была та же тоска, какую ему доводилось видеть однажды в глазах пойманного в сети лебедя.
Поспешно собранная рать Свипдага, состоящая сплошь из неуклюжих новобранцев, неожиданно напала на берсерков. Жестокая битва разразилась в узком ущелье между красными скальными стенами, среди водопадов, зеленых перелесков и цветущих лугов.
Берсерки сумели с помощью угроз и плетей построить своих своенравных соратников в боевом порядке. Шаг за шагом они начали теснить ряды шведов, значительно превосходя их числом. Однако ничего не было слышно о дружине конунга, состоящей из опытных воинов.
Говорят, что в это время Свип, старый хуторянин, внезапно проснулся и, глубоко вздохнув, обратился к Хвитсерку и Бейгаду:
— Вашему брату Свипдагу требуется подмога, ибо ведет он жестокую битву и нет счета врагам. Он уже лишился ока, и много тяжких ран покрыли его тело. Трое берсерков сложили головы в схватке с вашим братом, но еще троих предстоит ему одолеть…
Спешно вооружились братья и, прихватив с собой столько людей, сколько могли собрать, погнали своих коней туда, куда указал им отец. Когда они достигли горного ущелья, битва все еще продолжалась, несмотря на вечерние сумерки. К тому часу викинги уже в два раза превосходили числом войско Свипдага. Яростно бились шведы. Их воеводитель уже едва держался на ногах от тяжких ран. Много воинов пало. Но конунг со своей дружиной все не шел им на помощь.
Однако и силы врагов были на исходе, ведь не так-то легко размахивать тяжелым мечом много часов подряд. К тому же многие ратоборцы истекали кровью, а еще больше было убито. Боевые порядки берсерков распались на немногочисленные группки воинов, положение которых было плачевно: некоторые еще пытались отбиваться своими затупившимися клинками, используя их как дубины, другие спешили уползти прочь с поля боя, надеясь бегством спасти свою жизнь. В этот момент внезапно появился маленький, но хорошо обученный отряд свежих воинов с острыми мечами и секирами, готовых с диким упорством добиваться победы.
Братья ринулись прямо туда, где сражались последние три берсерка, и, обменявшись с ними несколькими ударами, прикончили своих давних врагов. Еще несколько викингов пало, и ужас охватил остатки разбойничьего воинства. Люди Свипдага воспрянули духом и с новой силой обрушились на них. Враг был разбит наголову. Викинги запросили пощады и были взяты в плен. К тому же шведы захватили все, что те успели награбить во время похода.
Поскольку пленники обещали немедленно убраться восвояси, да и невозможно было бы прокормить их всех в этих пустынных местах, победители отпустили их, а сами отправились прямиком в Упсалу. Свипдаг, тяжело раненный в битве, был предоставлен заботам своих братьев. Он то и дело впадал в забытье, и они серьезно опасались за его жизнь.
Когда победители прибыли в столицу, то нашли Адильса в его королевских палатах. Конунг сердечно отблагодарил воинов за победу и мужество, проявленное ими в битве, заметив мимоходом, что, к сожалению, потерял из виду отряд Свипдага и не смог вовремя прийти на помощь. Но вскоре стало известно, что на самом деле Адильс с войском находился неподалеку от поля битвы, но приказал своим дружинникам не трогаться с места.
Свипдаг терпел ужасную боль. Особенно его терзали глубокие раны на руках и голове, на которые пришлось наложить швы. К тому же он потерял левый глаз. Слабость одолела его могучее тело. Много недель он провел в постели в бреду, терзаемый жестокой лихорадкой. Королева Ирса ухаживала за ним. Не обращая внимание на зловоние, исходившее от его загноившихся ран, она обмывала их и пыталась разными снадобьями облегчить страдания. Ирса относилась к Свипдагу как к родичу. Когда воин начал поправляться, она сама приносила ему молоко и мясной отвар и сидела у его постели все время, пока он бодрствовал.
Наконец, немного оправившись от болезни, исхудавший Свипдаг, с трудом передвигая ноги, вошел в залу в сопровождении своих братьев и предстал перед Адильсом.
— Рад снова видеть тебя, — сказал конунг, стараясь придать искренность своим словам. — Вижу, ты хочешь мне что-то сказать.
— Позволь мне уйти, — сказал Свипдаг.
Он старался не смотреть на Ирсу, которая учащенно дышала, то и дело прикладывая палец к губам.
— Я собираюсь найти такого господина, который бы больше дорожил своей честью, чем ты. Желаю я лишь, чтобы ты отплатил мне за охрану твоих земель и за те победы, что я одержал от твоего имени.
— Как хочешь, однако должен сказать, что только из-за досадной случайности мы не присоединились к тебе в битве с берсерками. Оставайся у меня вместе со своими братьями, и все будет прекрасно. Вы займете самое высокое положение.
Свипдаг с трудом сдержался, чтобы не обвинить конунга во лжи, ведь в действительности Адильсу не нужна была их верность. Конунг и не настаивал особенно. Он то и дело посматривал на Ирсу маслеными глазками, но королева молчала. Тогда Адильс спросил, куда же собрались отправиться братья.
— Мы еще не решили, — ответил Свиндаг. — Я хочу познакомиться с другими народами и их конунгами, а не торчать до старости здесь, в Свитьод.
— Хорошо, — сказал Адильс довольно, — чтобы доказать свое расположение, обещаю вам свою защиту, когда бы вы ни приехали в мои владения.
Свипдаг взглянул на Ирсу.
— Я непременно вернусь, — пообещал он.
Поутру братья начали собираться в поход. Когда все было готово к отъезду, Свипдаг поднялся в покои Ирсы. Окна светлицы, где находилась королева со своими служанками, были распахнуты навстречу белым облакам и цветущим деревьям, чьим медвяным запахом был пропитан воздух. Она долго рассматривала его постаревшее лицо: худые скулы обтягивала пожелтевшая кожа, на том месте, где раньше был глаз, чернел страшный шрам. Тишина воцарилась в светлице.
