Наталия Аникина - Театр для теней. Книга 1
От этой мысли у неё сразу скрутило всё нутро, по спине пробежали мерзкие мурашки, и, вместо пузырька со снотворным Аниаллу вооружилась баночкой хатти...
Аниаллу и не догадывалась, что для кажущегося мирно спящим Анара ночь прошла ничуть не более спокойно, чем для неё самой. Едва смежив веки, он ясно увидел незнакомый дворец.
Это было массивное, больше похожее на крепость здание. Оно мрачной, устрашающей громадой нависало над серым шестиугольником площади. По тусклым стенам карабкались тёмные фигуры - грубые, словно отлитые из чугуна, сотни каких-то тварей, водных, сухопутных, крылатых, взирали вниз, на совсем крошечных, по сравнению с ними, людей. Живые собратья этих чудищ охватывали когтями парапеты дворцовых башен, издавая гулкие вопли и роняя вниз пену с оскаленных клыков. Самая крупная тварь, с пятью горящими красным глазами и массивным золотым обручем на шее, чинно сложив крылья восседала на центральной башне, украшенной омерзительной мозаикой из костей и обломков оружия. Анар заметил: могучей лапой она прижимала к крыше чьё-то изодранное тело.
Здание живо напомнило Анару сразу несколько обложек книг, которые так любила Тинойа - где какой-нибудь Смелый Рыцарь тащился спасать от Властелина Зла какую-нибудь Прекрасную Принцессу. Властелину Зла (не обременённому фантазией и хорошим вкусом) полагалось жить именно в таком замке.
На широкой полосе кроваво-красных плит, окаймлявшей площадь перед зданием, неподвижно, как заколдованные, стояли люди. На ихлицах, казалось бы пышущих здоровьем, алаю виделся смутный отпечаток какой-то болезни, вроде тех хронических телесных или душевных недугов, которые можно подавить, загнать глубоко в себя но так и не вылечить окончательно. Ему почему-то стало чуть ли не жаль их.
И в то же время Анар радовался, что присутствует здесь бестелесно. Эти суровые люди никогда не приняли бы его сочувствия, как и руку помощи любого другого алая. Скорее они отрубили бы руку себе... Понимание всего этого тонкой ледяной струйкой втекало в сознание Анара, и очень скоро он уже представлял, куда перенесло его очередное видение - в Хелраад на площадь перед дворцом самого Хеллина. "Вот тебе и Властелин Зла", - подумал Анар.
Поискав глазами, но так и не найдя жестокого владыку этих мест, Анар продолжал рассматривать его подданных. Они совсем не походили на хелротов, которых он видел на картинах в покоях Аниаллу - гордых воителей и их женственных, величавых супруг. Правда, эти полотна были очень старыми, леди Канирали вывезла их во время восстания, и с тех пор многое в Хелрааде могло измениться. И, как на первый взгляд показалось Анару, изменилось явно к худшему: вид у людей был какой-то напряжённый, если не затравленный а глаза блестели по-звериному, в худшем смысле этого слова.
Одинаково жилистые мужчины и женщины, в добротной, одинаково скучной одежде смотрели на площадь с тревожным предвкушением. У многих в корзинах и просто в руках были не первой свежести фрукты и овощи. Курносый мальчишка лет одиннадцати от нетерпения так сильно сжал свой гнилой помидор, что тот буквально взорвался забрызгав, к счастью, только самого сорванца. Он обернулся к матери, что-то сказал ей. Женщина принялась копаться в складках юбки, но стоявший рядом мужчина, видимо муж, продолжая зачарованно глядеть на площадь, жестом остановил её и, всё так же не поворачивая головы, влепил подзатыльник своему перепачканному отпрыску. Женщина вздрогнула, испуганно взглянула на мужа, но так ничего и не сказала.
Анар горько усмехнулся: примерно такой же, то есть "никакой", он представлял реакцию собственного отца, Криана ан Сая, на "методы воспитания наследных принцев" его царственной супруги. Вот только сам Анар уж точно не сносил её наказаний безропотно. Он изводил Амиалис бесконечными расспросами: за что она его наказала и почему именно таким образом? Хелротский ребёнок не заплакал и ни о чём не спросил отца. Он воспринял всё как должное. Забыв о грязных руках, мальчик довольно точно скопировал позу и выражение лица родителя и тоже уставился на пустую площадь.
Наконец толпа оживилась. Люди поворачивали головы в сторону группы своих соплеменников, появившихся со стороны замка. Анар не понял, откуда они вышли - главные ворота по-прежнему были наглухо закрыты, а других дверей видно не было. Несколько рослых, широкоплечих мужчин выстроились полукольцом перед замком. Их лица были почти так же густо покрыты всевозможными шрамами, как длинные плащи - грубой вышивкой. Рядом с некоторыми из них, облаченными в ржаво-коричневые, разрезанные по бокам одеяния - нечто среднее между мажеской робой и фартуком мясника - сидело по ужасающей твари, размером с хорошую собаку. Больше от собак в них ничего не было, разве что капающая с отвратных брылей слюна. Горожане с опаской и восхищением разглядывали чудовищ и их внушительных, угрюмых хозяев.
Шедший следом невысокий человек в длинной чёрной мантии заслужил куда менее тёплый приём. Золотая отделка на его одеянии потускнела и истёрлась, волосы лежали в беспорядке. Он казался комично тощим и маленьким рядом с могучими воителями. Хелроты (особенно эти... "собаководы") смотрели на него с неприкрытым отвращением, и под этими презрительными взглядами человечек сжимался ещё больше. "Наверное, местный маг", - поразмыслив, решил Анар. Он знал, что в преисполненном тупой ненависти к колдовству Хелрааде волшебники, тем не менее, встречались, но находились они в крайне незавидном положении. Хотя их услуги изредка и требовались властям, к немногочисленным магам относились как к необходимому злу.
На лице колдуна застыла подобострастная маска. Расположение морщин, иссекавших его сухую, бледную кожу, говорило о многих разочарованиях и унижениях которые ему довелось пережить. Голова была опущена, поджатые губы нервно подрагивали. За ним ковыляли несколько высоких, измождённых людей. Они были босы, тела их едва прикрывали окровавленные лохмотья. Толпа встретила их громкими, яростными криками. Один из несчастных нёс ворох каких-то тряпок, возможно, раньше они были плащами или знамёнами: на них ещё можно было различить сложные символы, быть может - гербы семейств, к которым принадлежали эти бедняги. Ещё трое волокли кадку с водой. Когда они водрузили её в середине площади, толпа снова затихла, словно готовясь к чему-то. Колдун в чёрном выступил на пару шагов вперёд воздел к небу руки и прокаркал длинную фразу. Анар не разобрал ни слова, хотя до этого понимал, о чём говорили остальные хелроты; для них же самих эта пародия на рычание была сигналом к действию, и сигналом, надо сказать, желанным: стоило ему отзвучать, как в узников полетели гнилые фрукты. Теперь стало ясно, зачем понадобились тряпки и кадка: несчастные люди, даже не пытаясь уворачиваться от зловонных снарядов, тут же принялись отмывать брусчатку.
