Вольфганг Хольбайн - Вампир
— Чего ты хочешь?
— Почему ты сначала не спросишь, что я хочу предложить тебе? — ответил Влад вопросом на вопрос.
— И что же?
— Все, — ответил Цепеш. Он оглянулся на дверь. — Девушку. — Влад быстро поднял руку, когда Андрей приготовился возразить. — Ты хочешь ее. Она чертовски хороша. По мне, правда, слишком молода, но хороша. Ты не был бы мужчиной, если бы не желал ее.
— Не говори так о ней! — рассердился Андрей.
Цепеш засмеялся:
— Ты хочешь ее. Я могу тебе ее дать.
— Побереги дыхание, Цепеш, — сказал Андрей, не скрывая ярости. Он должен был совладать с собой, чтобы не броситься на этого проклятого графа и не избить его до смерти.
— Парень, — перечислял Цепеш невозмутимо. — Билер. Или как ты посмотрел бы на голову отца Доменикуса на серебряной тарелочке?
Андрей не знал, что потрясло его больше: беспечность Цепеша или уверенность, что Дракула выполнит это желание ни секунды не колеблясь, если он его действительно выскажет. Он молчал.
Цепеш вздохнул:
— Ты требовательный гость, Андрей Деляну. Нелегко угодить тебе. Но пожалуй, у меня есть возможность предложить тебе еще кое-что. Твой друг, этот мавр… — Он сделал вид, что с трудом припоминает его имя. — Абу Дун?
— Что с ним?
Цепеш едва заметно улыбнулся. Он почувствовал, что этот вопрос вырвался у Андрея непроизвольно.
— Боюсь, что он сбежал. Вместе с несколькими пленниками. Их немного, человек двадцать — тридцать. Безусловно, мы их поймаем. Я могу объявить охоту и на него. Это целиком зависит от тебя.
— Зачем мне этот язычник? — спросил Андрей. — И что тебе надо от меня?
— Мне нужен ты сам, — ответил Дракула. — Я хочу стать таким, как ты.
— Это невозможно, — возразил Андрей. Он не был особенно удивлен. Каждый, кто узнавал его тайну, рано или поздно выдвигал это требование. — И даже если бы это было не так…
— Ты бы скорее умер, чем сделал бессмертным меня. Да-да, я знаю. — Цепешу стало скучно. — Однажды мы уже вели этот разговор… или скажем так: ты его вел, с Владом.
— С Владом?
— Это мой верный слуга, который иногда влезает в мою шкуру. Влад — настоящее имя. Это одна из причин, почему я выбрал именно его. Люди зависят от своих имен. Мимолетное сомнение в правдоподобии лжи иногда может решить дело.
— Ты лжец, — настаивал Андрей. — Почему я должен тебе доверять?
— Потому, что у тебя нет выбора, — жестко сказал Цепеш. — И потому, что я спас тебе жизнь.
Он снова тщетно ждал ответа. Потом подошел к двери, заглянул в зарешеченное оконце и наконец двинулся к окну, делая все это таким образом, что Андрею стало ясно, как хочет он услышать хоть один вопрос от него.
Впрочем, Андрей теперь об этом не думал. Он раскаивался, что вообще вступил в беседу. Что касалось двойника Дракулы, то в еще большей мере относилось к настоящему Владу Цепешу: это был человек, чья ловкость и изворотливость речи едва ли уступали его жестокости. Было опасно пускаться с ним в дискуссию. У него была способность заставить собеседника забыть, какое перед ним чудовище.
Прошла целая вечность, прежде чем Цепеш продолжил разговор в совершенно другом тоне. Тихо, словно обращаясь к самому себе, он сказал:
— Как давно мы знакомы, Андрей Деляну? Ты полагаешь, что несколько дней, не правда ли? Но это не так. — Он повернулся и, покачав головой, прислонился к стене возле окна. — Я знаю тебя всего несколько дней, но мне давно известно о существовании таких людей, как ты.
«Случайно ли он употребил слово „люди“, — подумал Андрей в замешательстве, — или это снова голый расчет?»
— И с тех пор как я про вас знаю, я хочу с вами познакомиться, — продолжал Цепеш. — Ты узнал меня как цыгана Влада, и во мне больше от него, чем ты, видимо, думаешь. Я властелин, повелитель. Я воин, как и ты, Андрей. Я владею этой страной, и я хозяин жизни и смерти всех ее жителей. Но вообще-то я не считаю себя здешним. Всю жизнь я в поисках, Деляну. Я ищу свое истинное предназначение, ищу свой народ. Теперь нашел.
— И поэтому стал чудовищем? — спросил Андрей.
— Ты действительно считаешь меня чудовищем? — Какое-то время Цепеш размышлял. — Да, я думаю, многие считают меня таким. Влад-Накольник — так меня называют.
— Я слышал, — насмешливо заметил Андрей.
— Ты никогда не спрашивал себя, зачем я это делаю?
— Потому что ты болен? — предположил Андрей.
— Потому что смерть — это ключ, — ответил Цепеш. — Влад, цыган, сказал правду, что знает о твоем народе все, что можно знать, Деляну. Это смерть делает человека таким, как вы. Смерть и боль. Лишь тот, кто познает абсолютную боль и прикоснется к смерти, может обрести бессмертие.
Андрей был вне себя от услышанного:
— Это же…
— Правда! — перебил его Цепеш. — И ты знаешь это! Таким путем ты становишься тем, кто ты есть, и парень тоже. Ты был болен и почти умер, и Фредерик сильно обгорел и умирал. Вы оба были настолько близки к смерти, насколько возможно. Это тайна! Поэтому я изучаю боль! Когда человек ближе всего к смерти, чем в момент высшего страдания, когда хочет умереть, чтобы наконец-то освободиться, и в то же время цепляется за жизнь, несмотря на мучения, страх и отчаяние? Когда жизнь и смерть связаны теснее, чем в такой момент?
Андрей был потрясен. Как бы ни были безумны слова Цепеша, одновременно они содержали и страшную правду.
— Сколько же человек ты по этой причине замучил до смерти, безумец? — спросил Андрей.
— Какое это имеет значение? — отозвался Цепеш. — Сколько человек убил ты, Деляну?
— Это другое, — сказал Андрей, но Цепеш только рассмеялся. «И зачем я ввязался в дискуссию с безумцем?» — подумал Деляну.
— Да? — удивился Цепеш. — Ты так считаешь? Конечно, совсем другое делать это самому и находить отговорки и причины. Ты не лучше меня, Деляну. Мы оба убивали людей, и не важно, зачем мы это делали. Они мертвы, и этим все сказано.
— В таком случае у меня есть предложение, — сердито сказал Андрей. — Давай вместе пойдем в твою пыточную камеру и проверим, прав ли ты.
— Думаешь, я испугаюсь боли? — засмеялся Цепеш. — Глупец! Как бы я мог стать мастером пыток, не зная и не любя их? — Он извлек узкий обоюдоострый кинжал, закатал левый рукав своей белой рубахи и стал вырезать полосу кожи шириной в два пальца от плеча до локтя. Уголки его рта вздрагивали от боли, но он не издал ни звука.
— Сумасшедший, — прошептал Андрей.
— Возможно, — отозвался Цепеш. Светло-красная кровь бежала по его руке и с локтя капала на пол. Он смеялся. Медленно вложив кинжал в ножны, он подошел ближе. — Но что такое безумие? Чего стоит человеческая жизнь, Деляну? Твоя жизнь ценнее моей, а моя менее ценна, чем жизнь твоего друга? Имеешь ли ты большее право на жизнь, чем человек, от которого я тебя спас?
