Терри Брукс - Крылья Тьмы
— Оставь ее, — таков был ответ оборотня, когда Бек спросил его мнение. — Она поест, когда будет готова к этому.
Бек так и сделал. Он съел свою долю, уставившись в темноту, погруженный в свои мысли.
Когда они закончили ужин, Трулз встал и потянулся:
— Укрой свою сестру и отправляйся спать. Я вернусь назад и посмотрю, не приблизились ли реты и их псы. — Он помолчал. — Я имею в виду именно то, что говорю, мальчик. Отправляйся спать. Забудь об опасности и прекрати думать о своей сестре. Тебе необходимо отдохнуть, если ты хочешь поспеть за мной.
— Я смогу держаться, — выпалил в ответ Бек.
Трулз Рок тихо усмехнулся и растаял между деревьями. Бек с минуту смотрел ему вслед, затем подошел к сестре и вгляделся в ее холодное, бледное лицо — лицо ведьмы Ильзе. Она выглядела такой молодой, ее черты излучали детскую невинность. Не было видно никаких признаков того чудовища, которым она была внутри.
Его охватило чувство безнадежности. Он ощущал такое отчаяние при мысли о том, что она сотворила со своей жизнью, о тех ужасных деяниях, что она совершила, о жизнях, которые она погубила. Она знала, что делала. Она избрала такой образ действий и нашла способ оправдать его. Надеяться, что она избавится от своего прошлого, как змея — от своей кожи, было смешно. Трулз, вероятно, прав. Грайан никогда не станет тем ребенком, которым была когда–то. Она никогда не вернется.
Повинуясь внутреннему порыву, Бек прикоснулся к ее щеке и медленно провел пальцами по гладкой коже. Он даже не мог вспомнить ее ребенком. Ее образ был создан лишь его воображением. Она помнила его, но в основе его воспоминаний были смутные надежды и желание обрести сестру. Поэтому созданный им образ Грайан был в значительной степени проекцией его собственного. Думать о ней так же, как он думал о самом себе, было глупой игрой.
Бек потянулся к ней и нежно привлек к себе. Она подалась безвольно, позволив ему обнять себя. Он попытался представить себе, что она должна чувствовать, будучи загнанной в ловушку своего разума, не имея возможности вырваться оттуда на свободу. А чувствовала ли она что–нибудь? Осознавала ли она вообще, что происходит? Он прижался щекой к ее щеке, ощутив ее тепло, погружаясь в него. Бек не мог понять, почему она вызывала в нем столь сильные чувства. Он едва знал ее. Она была чужой, и до недавнего времени врагом. И тем не менее то, что он чувствовал, было настоящим и подлинным, и он был вынужден признать это. Он ни за что не оставит ее, даже если это будет стоить ему жизни. Бек был так же уверен в этом, как и в том, что ничто в его жизни уже не будет прежним.
Отчасти его чувство ответственности за нее было вызвано потребностью чувствовать себя полезным. Его жизнь выходила из–под контроля. С ней же, как ни с кем другим, включая и самого себя, он был в положении сильного. Он заботился о ней и был ее защитником. У нее было множество врагов повсюду. Грайан была куда более одинока, чем он. Принимая ответственность за нее, он получал достойную цель, в противном случае ему пришлось бы думать всего лишь о самосохранении.
Бек уложил ее на сухую землю, защищенную от дождей кроной дерева, и тщательно укрыл плащом. Он долго смотрел на нее, на ее ясные черты и закрытые глаза, на пульсирующую вену на шее, на ее грудь, поднимающуюся и опускающуюся при каждом вдохе. Его сестра.
Затем он стоял и смотрел в темноту, усталый, но не сонный, вновь и вновь перебирая все свои злоключения, пытаясь решить, как помочь себе и Грайан. Разумеется, Трулз сделает все, что сможет, но Бек понимал, что нельзя слишком уж полагаться на своего загадочного защитника. Прежде этого оказалось недостаточно. В конце концов, оборотни в горах предупреждали его, что он должен полагаться на самого себя. Он так и делал. Он дождался Грайан, встретился с ней лицом к лицу и изменил и ее, и свою жизни.
Но он еще не мог сказать, что эта перемена к лучшему. Бек надеялся, что это так. По крайней мере, Грайан не была более ведьмой Ильзе, его врагом и соперником. По крайней мере, они были вместе и вдали от Погребенного Замка, и «Черного Моклипса», и мвеллретов. По крайней мере, они были свободны.
Юноша присел, закрыл глаза, чтобы дать им отдых, и почти мгновенно уснул. Его сон был глубоким и нетревожным, сказывались предельное изнеможение и желание уйти хоть ненадолго от кошмарной яви. Укрытый прохладным, тихим одеялом темноты, он смог заставить себя поверить в то, что он в безопасности.
Он не знал, как долго он спал, но был уверен в причине своего пробуждения. Это был голос, позвавший его из снов.
Бек.
Голос был ясным и уверенным. Его глаза открылись.
Бек.
Это был Странник. Бек поднялся и стоял, оглядывая пустую поляну, чистое и яркое небо над головой, наполненное тысячами звезд, свет которых лился на лес. Он посмотрел вокруг. Его сестра спала. Трулз Рок еще не вернулся. Он стоял в одиночестве в таком месте, где могли говорить призраки и могла быть открыта истина.
Бек.
Голос взывал к нему не с поляны, но откуда–то рядом, и он последовал за ним, углубившись в лес. Он не боялся за свою сестру, хотя и не мог объяснить почему. Может быть, причиной тому была уверенность, что Странник не стал бы взывать к нему, если бы это угрожало ей опасностью. Само звучание голоса друида принесло Беку ощущение спокойствия, что не поддавалось объяснению. Голос мертвого человека, дающий спокойствие, — как странно.
Он прошел совсем немного и оказался на поляне, в центре которой было глубокое черное маленькое озеро, берега которого заросли водорослями, а водная гладь была усеяна плавающими листьями светло–лиловых кувшинок, цветущих ночью. Запахи воды и ароматы леса смешивались в пьянящий коктейль: запахи влажной и сухой земли, медленного разложения и цветущей жизни. Огоньки светлячков мерцали над озерцом, как крошечные маяки.
Друид стоял над озером, ни в воде, ни на берегу, но в ночном воздухе. Прозрачный бесплотный дух, очерченный тенями. Его лицо было скрыто капюшоном, но Бек узнал его. Никто другой не мог так держаться. Странник и в жизни, и в смерти был совершенно необыкновенным.
Друид заговорил с ним, и голос его звучал будто из глубокого, пустого колодца.
— Бек. Мне отпущен лишь краткий миг, когда я могу свободно пройти по этой земле, прежде чем Хейдисхорн призовет меня. Время уходит. Слушай внимательно, я больше не приду к тебе.
Голос был спокойным и убедительным, по ощущениям и резонансу это было похоже на эхо, но с более мрачным оттенком. Бек кивнул в знак того, что он понял, затем добавил:
— Я слушаю.
— Твоя сестра — это моя надежда, Бек. Я верю в нее. Я отдал эту надежду тебе, живому, поскольку я умер. Ее необходимо сберечь целой и невредимой. Необходимо дать ей возможность стать цельной личностью.
