Влада Воронова - Крест на моей ладони
— Ты что, издеваешься? — разозлился Тимур.
— Ничуть. Я никогда не была ещё так серьёзна, как сейчас.
Бригада, эльфы и домовые смотрели на меня с недоумением. Я ответила хмурым взглядом и подняла трубку внутреннего телефона, набрала номер Сарыташева, начальника отдела коррекции.
— Акмаль Турарович, я прошу снять мою бригаду с дежурства за небоеготовность. Выговор записывайте мне.
Полковник в ответ буркнул что-то матернообразное, но бригаду с дежурства снял и отправил на тренировочную базу.
Вот и хорошо. В бой идти с таким настроением нельзя, это верная смерть.
И какой только чёрт меня всегда за язык дёргает? Все наказатели свято верят в то, что служат правосудию, и эта вера даёт им силы выживать и побеждать.
Без наказателей не только Троедворье, но и вся планета обречена на катастрофу. Наказатели — это правильно. Неправилен сам волшебный мир, потому что не может существовать без наказателей.
Но что делать с неправильностью моего мира, я не знаю.
* * *В подъезде дома меня ждал Олег.
— Пойдём пройдёмся, — сказал он. — Поговорить надо.
— Пойдём, — согласилась я. В квартире у меня, как и у всех троедворцев, установлена прослушка, поэтому обсуждать там можно только мелкобытовые дела, а для тем посерьёзнее требуется нейтральная территория.
В городе Олега не было месяц. Выпросив у Ильдана два подсилка и заручник, он пробежался по тем казино Камнедельска, Москвы и Питера, которые не принадлежали Троедворью, — легко догадаться, с каким результатом. Затем отправился путешествовать по Западной Европе и побережью Гвинейского залива. Выглядит неплохим способом истратить дармовые деньги с наибольшей приятностью, если бы не то, что в свой вояж Олег отправился вскоре по возвращении из Шамбалы, а европейские достопримечательности начал изучать с Праги.
Мы шли к Воскресенскому парку. Олег молчал, покусывал губу.
— Хорса, тут дело такое… странное. Так что постарайся не перебивать, лады?
— Да пожалуйста.
Я посмотрела на него с лёгким удивлением. Надо же — Хорса. Несмотря на то, что я пользуюсь истинным именем в открытую, большинство людей предпочитают называть меня бытовым. Даже не имеющий прямого касательства к делам Троедворья Олег. Если говорят «Хорса», то речь действительно пойдёт об очень важных вещах.
— Ты никогда не задумывалась, — прямо спросил он, — почему я, полковник ФСБ России, ни разу не докладывал начальству о существовании Троедворья?
Я невесело усмехнулась. Вот и дошли до главного вопроса.
Официально Олег числится владельцем небольшой фирмы, которая устанавливает на компьютеры программное обеспечение. Как говорят у нас в городе — настраивает «виндос» и локальную сетку. Желающим настроечные фирмы устанавливают защиту, не брезгуют и мелким хакерством.
Когда я узнала, кем Олег работает, то поняла, что никакой отставки по ранению не было, полковник всего лишь сменил специализацию. Услугами таких маленьких и недорогих настроечных фирмочек пользуются три категории клиентов — небогатые горожане, мелкие предприниматели и разного рода нелегальные организации и группировки, которые не всегда могут содержать собственного программиста и никогда не рискнут обратиться в крупный сервисный центр. Так что такая маленькая и, на первый взгляд, неприметная фирмочка — отличный источник информации.
Персонала у Олега семь человек. Бухгалтер и шестеро настройщиков. Пять — обычные люди, а вот шестой, похоже, Олегов сослуживец.
Но надо отвечать на вопрос.
— Задумывалась, и не раз. Ты молчишь, потому что на самом деле нас нет. И Троедворье, и Лига, и Альянс — это призраки, а не государства. Твоей стране мы не можем ни вреда принести, ни пользы. — Я немного помолчала и пояснила с досадой: — Когда новичок приходит в Троедворье, он полностью исчезает из большого мира. Увольняется с работы — все дворчане и равновесники заняты только войной, числятся сотрудниками разнообразных фирм и фирмочек, принадлежащих Троедворью, по большей части фиктивных. Школы и ВУЗы мы заканчиваем большемирские, но по окончании университета работать выпускник будет лишь в Троедворье. Все остальные вакансии для него закрыты. Как специалист он для большого мира не существует. И это ещё не всё. Троедворцы прекращают любое общение с прежними друзьями — служба совершенно не оставляет для него времени. Зато появляются друзья-дворовики. Зачастую рушатся семьи — и создаются новые, но уже с содворцами. Меняются интересы — с жизнью большого мира мы соприкасаемся лишь постольку-постольку, а всё наше внимание поглощает война. Стоит новичку лишь месяц провести в Троедворье, как он уже не способен думать ни о чём другом, кроме противостояния первооснов. А все оставшиеся от битв силы мы тратим на то, чтобы как можно надёжнее спрятаться от незнанников, стать ещё незаметней. Исчезнуть. Так что для большого мира, в том числе и для России, товарищ полковник, волшебники не более чем призраки и сказки.
— Но вы хотя бы живёте на основице, пусть и не по своей воле, — ответил Олег. — В Лиге, Альянсе и малых государствах дело обстоит ещё страшнее. Они не только для большого мира не существуют, их даже для волшебного практически нет.
— То есть? — не поняла я. — Не знаю, как другие малюшки, а тем более Лига с Альянсом, но Багдадия и Пражания очень милые.
— Милые и цивилизованные, — согласился Олег. — А ещё — основные места троедворского туризма. Ты не обращала внимания, что в свои коротенькие, но довольно частые отпуска вы ездите большей частью в потайницы? Иногда отдыхаете в пансионатах, принадлежащих Троедворью, но потайницы всё же предпочтительнее.
— Олег, только в потайнице действительно можно отдыхать, потому что нет нужды думать о конспирации. А в пансионатах восстанавливаются после ранения. Все правила маскировки там остаются.
— Вот именно, — сказал он. — Почти полная выключенность троедворцев из большого мира. А потайничники выключены из него абсолютно. Ты замечала, что обитатели Пражании и Багдадии стараются как можно реже выходить на основицу? Что все технологические новинки завозите к ним вы?
— Не знаю, — пожала я плечом. — Не обращала внимания. Но даже если и так, что из этого?
— Сейчас объясню. Только давай куда-нибудь в тепло зайдём. Нога от мороза разболелась зверски.
— В парке есть неплохая шашлычная.
Мы зашли в шашлычную — многолюдную и шумную, но уютную и тёплую. Радио орало так, что подрагивали подвешенные над входной дверью и над окном колонки. Но это даже к лучшему, на наш разговор никто не обратит ни малейшего внимания, здесь слышно только соседа по столику, да и то не очень внятно.
