Пола Вольски - Наваждение
Элистэ молча отвернулась, опасаясь, что не совладает с собой.
– Эта дерзость будет вам стоить по меньшей мере одной черной метки. Возможно, и больше. Вы скверно начинаете, Возвышенная дева. Советую быть поосторожнее. – С этими словами маркиза удалилась.
Вне себя от ярости Элистэ направилась к умывальнику и сполоснула пылающее лицо едва теплой водой. Соседки разглядывали новенькую с непритворным интересом. Ее столкновение с главной фрейлиной явно вызвало у девушек сочувствие. Маленькая брюнетка утешительно произнесла:
– Не обращай внимания на Овчарку. Она все время такая.
– Овчарку?
– Так мы прозвали Кивесс. Она того заслуживает – все время рычит и лает.
– Дама весьма холерического нрава, – заметила пышная девица. – Страдает диспепсией и метеоризмом.
– Причем не только телесно, но и духовно, – вставила брюнетка.
– Полагаю, во всем виновата ее печень, – продолжала пышнотелая. – А может быть, непроходящий сплин. К тому же бедняжка, наверное, боится, что ее никто не любит.
– И она совершенно права, – подхватила лилия, чей неожиданно низкий, хрипловатый голос странно контрастировал с эфемерной внешностью. – Овчарка и есть овчарка! Надоедливая старуха! Того и гляди, умрет от зависти.
– Вот именно. Она не может нам простить, что мы молоды. Больше всего она злится, когда нам весело. Она готова на все, лишь бы отравить нам жизнь.
– Только ничего у нее не выходит. Разве может она помешать Путей во Крев обедать в покоях во Фурно? А Фрисс в'Энжуа вытворяет что хочет со своим этим… ну как его… в полосатом камзоле. Деринн во Долье взяла и сбежала на целую неделю с Рувель-Незуаром во Лиллеваном. Чарами клянусь, провести Овчарку ничего не стоит.
– Однако Деринн все же следовало остановить. А то кончилось тем, что Лиллеван сделал ей ребенка. Во всяком случае, она утверждает, что это его ребенок.
– А я ее не виню. Он такой красавчик! Я и сама бы…
– Вот и славно. Я передам ему твои слова.
– Не смей! Я убью тебя!
– Но ведь никто наверняка так и не знает, Лиллеван это или кто-то другой.
– Это мог быть кто угодно, – заявила лилия. – Деринн и так имела препаршивейшую репутацию, как все мы помним. Лиллеван вовсе не собирался на ней жениться. А после ее эскапады на ней вообще никто не женится.
– Ах, так вот почему она столь решительно собралась и уехала в свою деревню?
– Ты очень сообразительна. Чего не скажешь о бедняжке Деринн. Если бы она была умнее и заранее запаслась у доктора Зирка каким-нибудь отвратительным, но полезным снадобьем, все сошло бы ей с рук. Никто бы так и не узнал.
– Уж ты бы узнала!
– Возможно. – Лилия улыбнулась и пожала плечами. – А Деринн, проявив сентиментальную нерешительность, потратила массу времени впустую, так что псе наконец увидели, в каком она положении. Тут Овчарка словно с цепи сорвалась – бегает, с пеной у рта кричит, что прегрешения Возвышенной девы во Долье превзошли все допустимые пределы, что она вычеркнет ее из Списка, предаст ее имя забвению и проклятью, и все такое прочее. Это было очень забавно.
– Что это за Список? – прервала их болтовню Элистэ. – И еще маркиза сказала, что я получу какую-то черную метку.
– У всех у нас полно черных меток.
– У меня пять.
– А у меня шесть.
– Я набрала уже пятьдесят три, – объявила лилия. – Надеюсь дойти до сотни, прежде чем закончится год.
– Так что же это за Список?
– Никто не знает.
– Когда-нибудь выясним.
– С нетерпением ждем этой волнующей минуты.
Весело смеясь, соседки представились. Маленькую брюнетку звали Гизин во Шомель, ее семья владела обширными поместьями в провинции Жерюндия. Пышнотелую девицу – Неан во Зерло в'Инник из провинции Совань. Она оказалась дочерью королевского министра финансов. Лилиеподобную девушку с обманчиво-невинным личиком звали Меранотте в'Эстэ, и она была внучкой самого герцога Ривеньерского. В соседних комнатах жили еще восемь девушек примерно такого же ранга и общественного положения. Соседние комнаты назывались: одна Розовой фрейлинской, другая – Белой фрейлинской. Прибытие Элистэ, занявшей вакансию, которая образовалась после неожиданного отъезда несчастной Деринн во Долье, восстановило предусмотренное церемониалом число фрейлин Чести – ровно дюжину.
Девушки продолжали жизнерадостно болтать, в то время как служанки занимались их туалетом. Пока Кэрт зашнуровывала невесомое утреннее платье персикового цвета, изготовленное в салоне мастерицы Нимэ, Элистэ узнала еще много нового. Например, что фрейлины Чести обычно спали не более четырех часов в сутки. Что стройность фигуры достигалась посредством беспрестанных промываний желудка. Что считалось вполне естественным пополнять скудные средства, присылаемые скупыми папашами, за счет даров состоятельных покровителей. Что смесь выделений мускусной железы вебарина, оливкового масла, земляного ореха и слюны – отличное противозачаточное средство. Что кавалер во Фурно, человек широких взглядов, предпочитал очень светловолосых мальчиков недостаточно светловолосым девушкам. Что безудержное кокетство королевы скрывает женскую холодность или же, напротив, страстность, которую неумелые ласки короля пробудить не в состоянии. Что король Дунулас посещает покои королевы не чаще одного раза в месяц и проводит там не более получаса.
Конец увлекательнейшей беседе положило возвращение маркизы во Кивесс, объявившей, что герцогиня Феронтская, Первая дама королевской опочивальни, вызывает к себе трех или четырех фрейлин, дабы помочь ей в инспекции гардероба ее величества. Выбор пал на Лиловую фрейлинскую – то есть комнату, куда поместили Элистэ. Следовало немедленно отправиться к герцогине и выполнять ее указания, после чего у девушек будет свободное время – вплоть до леве[1] ее величества, назначенного на позднее утро. Установленного часа для завтрака не существовало. Фрейлины Чести, подобно тепличным растениям, должны были существовать, питаясь исключительно сиянием канделябров и комплиментами. Поэтому девушкам приходилось кормиться чем придется.
Фрейлины выстроились гуськом и направились к двери. Маркиза препротивно зацокала языком и велела Элистэ задержаться:
– Минуточку. Это передали для вас пятнадцать минут назад. Я хотела задержать послание, но поскольку отправителем значится столь высокая особа, я решила довериться его рыцарству, не особенно рассчитывая на ваше целомудрие. Держите.
Кивесс протянула маленький сверток, обернутый красным бархатом и перевязанный черной шелковой лентой. На ленте висела квадратная карточка с гербом, на который Элистэ воззрилась в некотором недоумении.
