Мэрион Брэдли - Кровавое солнце
— Элори, ты не соберешь матричный капкан?
— И не подумаю! — вспыхнула та. — Сам делай свою грязную работу!
— Можно было бы попросить Кеннарда, но он предубежден в пользу Джеффа.
— Давайте я соберу, — вызвался Раннирл. — Не подумай только, Остер, что я тебя поддерживаю. Но если оставить сборку тебе, результат нетрудно предсказать. Джефф, мне ты доверяешь?
Кервин кивнул. Он понятия не имел, что такое матричный капкан, и на кого тот расставляется. Но если за дело брался Раннирл, можно было быть уверенным — не на Кервина.
Как-то днем, когда заканчивалась настройка очередного экрана, и Джефф держал узор, ни с того, ни с сего картинка на мониторе задрожала и слилась в яркую зеленую полосу. Кервина пронизала боль; толком не осознавая, что делает, он разорвал раппорт между Раннирлом и Элори, отключил экраны и, сам не поняв, когда успел вскочить с места, подхватил безжизненно обмякшую Элори. В первое паническое мгновение ему показалось, что она не дышит. Потом темно-дымчатые ресницы ее дрогнули, и девушка прерывисто вздохнула.
— Переутомилась, — произнес Кеннард, поднялся с места и накрыл большой кристалл куском шелковистой ткани. — Умолял же я ее передохнуть — так она и слушать не желала.
— Хорошо, что Джефф успел ее подхватить, — сказал Раннирл. — Он вытащил Элори прежде, чем она успела нарушить кристаллическую структуру. Как это у тебя получилось, Джефф?
— Понятия не имею, — Джефф действовал совершенно рефлекторно, словно в сознании сработал какой-то переключатель. — Удача. Инстинкт. Откуда мне знать?
Элори еле слышно плакала; лицо ее стало мертвенно-бледным, а рыдания звучали глухо и прерывисто, словно у нее не было сил толком вдохнуть. Раннирл взял ее на руки, как ребенка, и направился к выходу из лаборатории, бросив через плечо:
— Позовите Тани — и побыстрее!
— Таниквель улетела с Остером, — отозвался Кеннард. — Я попробую, конечно, вызвать их, а пока…
Раннирл пинком отворил ближайшую дверь; это оказалась одна из множества пустых комнат. Он положил Элори на кушетку, прикрытую пыльным вышитым покрывалом.
— Я… могу чем-то помочь? — беспомощно поинтересовался от дверей Джефф.
— Ты же эмпат, — отозвался Раннирл.
И вдруг Джефф вспомнил, что сделала для него Таниквель в тот первый вечер, когда Кеннард взламывал его телепатический барьер.
— Я… постараюсь.
Элори, как капризный ребенок, замотала головой из стороны в сторону.
— Нет, — раздраженно произнесла она, — нет, оставьте меня в покое. Со мной все в порядке. — Но чтобы сказать это, девушке пришлось дважды перевести дыхание, и лицо ее походило цветом на костяной лом.
— Она всегда так, — вздохнул Раннирл. — Джефф, постарайся.
Он вышел. Кервин приблизился к кушетке и неуклюже опустился на колени рядом с Хранительницей.
— Элори, я в этом почти ничего не понимаю, — начал он, — но сделаю все, что смогу. — Вспомнив, что делала Таниквель для восстановления его сил, он взял Элори за руки. Пальцы ее были напряжены и холодны, как лед. Повинуясь какому-то импульсу, он принялся растирать их, возвращая гибкость. Джефф пытался повысить и обострить свою эмпатическую чувствительность, ощутить слабость Элори как свою…
И он ощутил ее как внезапный укол боли, эту слабость полного бессилия, мелеющий поток сознания… девушка была на грани обморока. Кервин осторожно попробовал установить раппорт, чувствуя своим обострившимся восприятием, насколько Элори измождена, выискивая, как взять эту усталость на себя и передать девушке часть своей энергии. Стоя на коленях рядом с кушеткой, сжимая неподвижные ладони Элори, он ощутил, как в ее измученное тело по капле начинает возвращаться жизнь. Казалось, прошла целая вечность, — хотя на самом деле, наверно, всего несколько минут, — прежде чем Элори открыла свои серые глаза и посмотрела на Кервина. Но детское личико ее оставалось таким же бледным, а губы — совершенно бесцветными.
— Спасибо, Джефф, — прошептала она.
Такой волны эмоций, как та, что взметнулась в нем при этих словах, Кервин не ощущал еще ни разу в жизни. Он развел руки, и девушка оказалась у него в объятиях, поднимая к нему лицо. И, когда губы их встретились, без малейшего удивления, Джефф почувствовал дивное слияние двух нематериальных субстанций. Крепко обнимая теплую тоненькую фигурку, невероятно обостренным двойным восприятием он уловил, как смешаны в Элори хрупкость и стальная сила, детская наивность и древняя бесстрастная мудрость касты Хранителей. (И через все это он смутно ощутил вместе с Элори необычное и едва ли наполовину осознаваемое пробуждение чувств; апатию и одновременно готовность, с какими она принимает его поцелуй. Он разделил с девушкой изумление, вызванное объятием, какого ей еще не доводилось испытывать — не отеческим и не безлично-добродушным — разделил ее робкое и не ведающее стыда удивление от того, сколько силы в мужском теле, какая в нем поднимается волна тепла… )
— Элори, — прошептал он, но шепот прозвучал триумфальным кличем. — Любовь моя, любовь…
Какое-то мгновение длился спазматический, конвульсивный, терзающий каждый нерв ужас; потом раппорт разорвался, как разлетевшийся в кусочки кристалл — и вот уже побелевшая, как снег, Элори, извиваясь кошкой, пыталась вырваться из объятий Кервина.
— Нет, — беззвучно шептала она, ловя воздух перекошенным ртом. — Нет, нет…
Оцепеневший от шока Кервин разжал объятия. Элори тут же отпрянула, прижав руки к груди, словно защищаясь; все ее худенькое тельце сотрясали беззвучные рыдания. В глазах ее застыл ужас, но она успела уже отгородиться от Кервина барьером. Узкогубый детский рот ее открывался и закрывался, не издавая ни звука; личико перекосила гримаска, как у еле сдерживающей слезы маленькой девочки.
— Нет, — наконец снова прошептала она. — Ну как ты мог забыть, кто я? О, сжалься надо мной, Аварра! — сбивчивой скороговоркой выпалила она и, спрятав лицо в ладони, устремилась прочь из комнаты; едва не споткнулась о табурет, увернулась от машинально шагнувшего за ней Джеффа и стрелой вылетела за дверь. Легкие шаги дробно простучали по коридору, по ступенькам; в конце концов откуда-то сверху донесся грохот захлопнувшейся двери.
Он не видел Элори целых три дня. Впервые за все время с появления Кервина в Арилинне она пренебрегала вечерами в гостиной; Кеннард, пожав плечами, объяснил Кервину, что время от времени такое случается со всеми Хранительницами. Джефф, дабы случайно не опустить барьера и не выдать себя, промолчал. Но каждую бессонную ночь ему казалось, будто из темноты снова выплывают глаза Элори и вспыхивают внезапным ужасом, что на губах снова возникает вкус того поцелуя, а руки никак не могут забыть трепещущего в объятиях хрупкого перепуганного тельца.
