Марина Добрынина - Невольник
Мы поднимаемся к дому, совсем небольшому, скромно украшенному по фасаду каменной резьбой. Солнце почти уже село, и стены дома стали розовыми. Я воспринимаю это очень отчетливо, потому что предчувствие того, что жизнь заканчивается, стало особенно сильным. И мне очень страшно.
Султан встречает меня у двери, жестом отсылает служанку. Ну что же, подползать пока не надо.
— Сними платок, — велит он, — и верхнее платье.
Подчиняюсь.
— Идем со мной.
Послушно следую за Гареем. Попутно понимаю, что он здесь, кажется, один. А это значит, что я могу попытаться сбежать. В конце концов, и из ложки можно сделать орудие убийства. Не может же он ожидать коварного нападения от юной девственницы! У меня, кажется, есть шанс выжить, а также сохранить то, что почему-то считается моим главным достоянием.
Несколько запоздало понимаю, что султан говорил со мной по-зулкибарски. Вот ведь клоун! А до этого ему, видите ли, переводчик был нужен. Хм, а в этом господине таятся сюрпризы. Нужно это учитывать.
Вхожу в комнату. Роскошью убранства она не поражает, но здесь вполне уютно. У меня было нечто подобное в бытность наместником. Буквально только успел оборудовать.
Низенькие пестрые диванчики, куча подушек на них — разноцветных и наверняка мягких. Красивые напольные вазы по углам. Пушистый ковер на полу. Столик, заставленный тарелками. В общем, подходящая атмосфера для того, чтобы настроить женщину на лирический лад и расположить к себе.
Гарей присаживается на один из диванчиков. Я, помня инструкции, терпеливо жду командного похлопывания ладонью по твердой поверхности.
— Присаживайся, Лорелея, — просит султан. И ведь, действительно, просит, сопровождая сказанное ласковой улыбкой.
Ну, ладно.
— Выпей со мной.
И это я могу.
Дегустирую вино, преподнесенное мне султаном. Очень даже неплохое, кстати. Оно налито в забавную чашку без ручки — плоскую, из тонкого переливающегося стекла. Жаль, очень хрупкую на вид. Метнуть не получится.
Султан улыбается, разглядывая мою напряженную физиономию. Странный тип. Не знаю точно, сколько у него женщин. Я выслушал несколько версий. Если взять среднее арифметическое, количество дам в его гареме приближается к двумстам. Тут и поиметь-то их всех не успеешь, а он ритуал ухаживания устраивает.
— Позабавь меня, — просит Гарей, — я слышал, ты волшебница.
Э… что он подразумевает под словом "позабавь"? Хотя, сейчас устроим.
Демонстративно выливаю остатки вина себе на юбку. Шепчу заклинание, и оп-ля, пятна как ни бывало. Мой любимый и единственный фокус.
Кстати, до того, как я проделал это упражнение, магией здесь практически не пахло. Так, стандартная сигналка, фон от пары амулетов и все.
— Чудесно! — восклицает Гарей.
— Спасибо, — отвечаю.
Сам разглядываю стол. Кувшин, если что, вполне мог бы подойти для моих целей.
Султан подливает вина. Себе он тоже не отказывает в удовольствии пригубить напиток.
— Попробуй этот фрукт, — советует Равный Солнцу, указывая на странное колючее нечто, лежащее во фруктовой вазе, — он растет только у меня в саду. Очень-очень редкое дерево дарит такие плоды. Его называют пальмой памяти. Забавное наименование, неправда ли?
— Да.
Послушно тянусь к фрукту, но Гарей меня опережает.
— Я сам почищу.
И через пару секунд вкладывает в мою ладонь белые сочные дольки. Их вкус восхитителен. Не успеваю даже опомниться, как уничтожаю все. Гарей, тихо хихикая, чистит еще. Потом еще один. А после убирает вазу.
— Я еще хочу! — требовательно восклицаю я, недоумевая, с чего это вдруг султану проявлять такую жадность.
— Выпей вина, — приказывает Гарей.
Да, пожалуйста!
— Как тебя зовут?
— Лоре… Ларрен Кори Литеи, — вдруг проговариваю я.
Султан ухмыляется.
— Отлично. Странное имя для девушки, неправда ли?
— Я не девушка. Я — мужчина.
— Ах мужчина… И сколько же тебе лет, прелестная девственница?
— Двадцать восемь!
— Кто тебя ударил?
— Я не знаю. Какой-то евнух. Он напал на меня. Ночью.
— Это было первое нападение?
— Меня пытались отравить.
— Откуда ты прибыл сюда?
— Из Зулкибара.
— Один?
— Нет, со спутниками.
— Кто они?
Накатывает ощущение, что я делаю что-то не то.
— Скажи мне, кто они? — настаивает султан.
— Они… мои друзья.
— Как их зовут?
Вот тут я уже отчетливо понимаю, что разбалтываю султану то, о чем должен был молчать даже под пытками.
— Я не могу…
— Говори!
И я начинаю говорить. Все. Я отвечаю на каждый его вопрос. Продолжаю осознавать то, что совершаю предательство, но не могу остановиться. Я говорю и говорю. Я рассказываю до тех пор, пока предметы не начинают плыть перед глазами. Только тогда нахожу в себе силы спросить:
— Что, что со мной?
Слова доносятся откуда-то издалека.
— Плоды Пальмы памяти в сочетании с алкоголем, моя милая Лорелея, приводят к любопытным результатам.
Глава 15
Лин
— Да уж, — пробурчал Шеоннель, усаживаясь на подоконник, — вот и поговорили.
— А я тебя предупреждал, что не стоит обращаться к этому старому извращенцу! — сварливо напомнил я.
— Во всяком случае, мы узнали, что Лару пока не угрожает смертельная опасность, — заметил Шеон, героически пытаясь найти каплю меда в бочке того дерьма, в которое угодил Ларрен благодаря нашей гениальности.
— Да, в понимании Кардагола ему пока ничего не угрожает, — скаля зубы в "радостной" улыбке отозвался я. — Только вряд ли понятия об опасности у Кардагола и Ларрена совпадают.
— Во всяком случае, умереть Кардагол ему не даст, — его полуэльфийское высочество все еще пыталось быть оптимистичным.
— Ага, Лару очень повезло, что пределы угрозы для его жизни и здоровья будет устанавливать такой разумный тип, как Кардагол.
Я даже искренний восторг изобразил, когда это сказал. Только Шеон почему-то не обрадовался.
— Как насчет того, чтобы взять гарем штурмом? — жизнерадостно предложил я.
Предложение не вызвало у Шеона восторга, он посмотрел на меня, как на ненормального и предложил поспать. Мол, время позднее, мы умотались, и вообще с проблемой нужно переспать, особенно, если она не решаемая. Хм, интересно, где наш ушастенький таких премудростей нахватался? Не иначе как от матушки моей. Это в ее стиле — чуть что, так сразу переспать. Я предложил Шеону отыметь эту самую проблему в "собачьей" позе, на что полуэльф покраснел и удалился, возмущенно пыхтя. Надо же, какие мы стеснительные!
