Пол Андерсон - Секира света
Бок о бок поднялись они вверх по склону. В этот момент из храма вышел рослый седоволосый человек с резкими чертами лица. И когда Дарис бросилась к нему, Конан понял, что это Авзар.
Глава пятнадцатая
Секира и орел
В большой палатке, возле еще хорошо сохранившейся части храма, горела лампа, в свете которой оживленно беседовали двое. Желтоватый свет падал также на оружие, сложенное на полке, на кучу овчин, несколько простых предметов меблировки, кувшин вина на столике и два рога, которые оба собеседника как раз подносили к губам. Полог палатки был откинут, так что был виден клочок неба и вершина горы. Рассеянные тут и там лагерные костры соперничали со звездами. Прохладный ветерок приносил легкий запах дыма, обрывки песен. Где-то вдали слышалось рычанье льва.
Авзар поднялся. После короткого колебания Конан последовал его примеру, когда в палатку вошел третий. Это был старый человек маленького роста и очень темнокожий для тайянца. Его голубое одеяние было поношенным. На груди у него висело очень древнее украшение искусной работы: золотое солнце в венке лучей из ляпис-лазури. Авзар низко склонился перед этой пекторалью и благоговейно описал знак. Однако каким-то шестым чувством Конан чуял, что неуловимое могущество и достоинство старца зависит не только от этого символа.
— Парасан, о верховный жрец Митры, добро пожаловать, — приветствовал старика Авзар. — Мы надеялись, что вы сможете прийти раньше.
Верховный жрец улыбнулся, хромая, подошел к подушке. Конан забрал его посох и прислонил к стене палатки. Авзар протянул гостю вино, но не в роге, которого было бы довольно для воина, а в хрустальном кубке — одном из немногих свидетелей былого.
— Я полагал, что вам обоим нужно очень многое обсудить, — сказал Парасан.
— Это так, но вам-то разве не стоило это послушать? — спросил киммериец. После прибытия Конан успел немного познакомиться с прелатом и поразился удивленному взгляду старика, прежде чем тот успел спрятать свое удивление под торжественным выражением лица.
— Я думаю, подробности могут подождать, — ответил старик. — Вы оба… ну, Авзар, я ведь тоже растил девочку. Полагаю, вам не стоит больше беспокоиться о Дарис и хватит заниматься делами этого мира, потому что нам следует обратить свои взоры к вещам не вполне земным.
Авзар уселся, хмуря лоб.
— Я кровно обязан Конану, — сказал он. — Он освободил Дарис и с честью привел ее домой, когда… Ну, то, что она мне поведала, служит лишь к чести Конана. По большей части мы с ним беседовали о его приключениях и моих военных планах.
Киммериец покраснел от смущения. Парасан поднял руку:
— Нет нужды облекать в слова то, о чем я догадываюсь. Дарис может найти утешение в своей гордости. Без нее Конан никогда не дошел бы до нас. Она принесла нам то, о чем говорило пророчество, Авзар.
Северянин ощутил, как холод пробежал по его спине. Он не понимал, о чем идет речь, и не думал, что ему все это понравилось бы, узнай он объяснение происходящему. Он склонился на своей подушке и попытался быть вежливым, однако его голос звучал хрипло и немного резко.
— Что вы хотите этим сказать? Я рассказывал Авзару, как случай привел меня сюда, и ничего больше. Я желаю вам всем всего самого лучшего, и, возможно, я мог бы и дальше какое-то время быть вам полезным в качестве платы за некоторые вещи, которые мне еще понадобятся, но ничто меня не остановит — я должен вернуться как можно скорее к даме моего сердца.
Мудрые, почти светящиеся глаза Парасана впивались в глаза киммерийца и не выпускали их.
— Ты действительно веришь, что все это был всего лишь случай, Конан? — спросил верховный жрец так же кротко, как прежде. — Я знаю это лучше, и притом я уже не раз узнавал, что вам довелось пережить. Два бога находятся в непримиримой вражде. Мы, смертные, не просто орудия в их руках — нет, мы должны побеждать или терпеть поражение по нашим силам, чтобы Вселенную не разорвали на части столкновения обоих божеств, но их воля все же определяет все. Будет ли процветать и развиваться оплот Митры в мире и согласии, чтобы нести свет, или же змея раздавит его, и ее колдуны беспрепятственно распространят свою власть на всю землю, чтобы создать свою Империю Зла? Решить это — наша задача.
Конан хотел было возразить, но Парасан не дал ему вставить ни слова:
— В последнее время я молился еще больше, чем обычно, и приносил Митре чистые, бескровные жертвы, которые его радовали, и молил я его дать мне знак. В вещих снах и видениях он подарил мне его. До сих пор значение его оставалось для меня загадочным, но вот, когда пришел ты, я пал перед алтарем в странном забытьи, и ближайшее будущее стало для меня открытым. Теперь у меня нет больше сомнений. Ты — тот, кто вознесет Секиру Варуны.
С торжественной серьезностью рассказал он легенду.
— Нет! — принялся отбиваться Конан, на которого, против воли, произвел сильное впечатление рассказ. — Да нет же, я просто беспокойный бродяга, варвар, искатель приключений. Я был вором, бандитом, пиратом…
— И в один прекрасный день, если доживешь, станешь королем, — сказал Парасан. — Какой смертный не совершал ошибок? Согласно пророчеству, тот, кто вознесет Секиру, будет северянином, исполненным благородства и отваги. В предсказании ничего не говорится о том, что он должен быть святым и добродетельным.
Волнение изгнало последние колебания Авзара.
— Колдуны в Кеми должны были иметь основания считать Конана угрозой! — вскричал он. — Не Сэт ли персонально предостерег их, точно так же как Митра благословил знаком? Почему вообще эти черти приложили столько усилий для того, чтобы изловить обыкновенного пирата?
Парасан кивнул и откинул назад белоснежные волосы.
— Да. И хотя я не колдун, я чувствую поблизости от нас чудовищные силы Зла. — Он выпрямился. — Но мы можем победить их, мы должны это сделать! Конан, прими свое предназначение. Это твоя дорога к свободе.
Киммериец прикусил губу. После того как он доставил Дарис домой, он намеревался вернуться вместе с Фалко к Крылатой Ладье, добраться до моря и там поставить парус, чтобы Ладья могла нести их дальше в открытые воды.
И все же — разве он не должен отблагодарить Дарис за ее верность, которую девушка сохранила, несмотря на безнадежность своей любви? И более того, ради Бэлит он должен мстить стигийцам. Кроме того, он поклялся мертвому Джихану, который спас его жизнь, что он раздавит змею каблуками. Имея один только пиратский отряд, он вряд ли сможет это сделать.
— Для тебя, который уже заслужил нашу благодарность, нет никакой угрозы, — спокойно сказал Парасан. — Но я клянусь нашим повелителем Митрой — и пусть он отвернется от меня, если я говорю неправду, — что человек, отвергающий возложенный на него священный долг… ну, не будет проклят, но, во всяком случае, оставлен богами. Никогда больше не узнает он чести, радости или любви. Да, Конан, очень может быть, что нашему делу не посчастливится, что ты падешь в чужой стране, но ты умрешь, выполняя свой священный долг, полный мира и внутреннего света. А если мы победим, ты, по крайней мере на срок, определенный богами, сможешь исполнить свое заветнейшее желание.
