Юрий Погуляй - В пасти льда
- У меня его нет!
- Где он?! Где компас?! Куда вы с твоим собачьим приятелем дели компас хозяина?!
- У меня его нет! - заорал я со злостью, попытался вскочить, но силач с немыслимой реакцией встретил мое движение ударом ноги. Клацнули зубы.
- У кого он?
Здоровяк присел рядом. Приоткрыв глаза, я увидел, что кроме пятен черной и алой крови он перемазан в чем-то еще. В чем-то знакомом. Чем-то фиолетовым.
- Ты мне все скажешь, собачий сын. Я знаю, что компас на корабле! Прибор хозяина не ошибается! Он засек его! О, как он был рад, когда появился собачий сигнал! Вы молодцы, да! - Эльм поднялся на ноги, прижал меня ногой ко льду, наступив на грудь. - Вы включили его, и хозяин был счастлив. Я благодарен вам, собачьим ублюдкам, за это. Хозяин счастлив - и его верные слуги счастливы, ха-ха!
Я молчал, а Ледовая Гончая с безумными видом улыбалась.
- Я перебью вас всех по одиночке, пока не найду компас, - поделился Эльм сокровенным тоном. - Всех, одного за одним. Я доберусь до каждого! И тогда компас вернется к хозяину! Ты можешь облегчить их страдания, сопляк. Ты же, собачья жизнь, думаешь, что ты хороший, да?
Он осклабился:
- Думаешь, что это я плохой, а ты герой, да? И как тебе вот этот вариант, собачье ты дерьмо? Как тебе вариант, что ты мне отдаешь компас, а я перестаю вырезать твоих грязных оборванцев? Уговор благородных джентльменов, а? Их жизнь за безделушку, а?
У меня не нашлось никаких слов на это, но, признаюсь честно, больше всего мне хотелось заплакать от обиды. Я смотрел на окровавленного Эльма и чувствовал себя маленьким ребенком, желающим попросить злого взрослого не поступать так.
Вот только вряд ли слова способны были тронуть силача.
- Ну так как, собачье ты дерьмо? Нравится?
На глаза сами навернулись слезы. Он не посмеет так поступить. Он не посмеет... попросить этого... Пусть он забудет об этом. Все что угодно - лишь бы он забыл о своей идее.
- О, собачий сынок заплакал, - издевательски засмеялся Эльм. - Ждешь что прибежит твоя собачья мамаша и прогонит злого дядю?
Он резко склонился ко мне и заорал:
- Этого не будет! Твоя мамаша подохла, и ты тоже подохнешь, если не вернешь компас! Вы все подохните!
Эльм вздрогнул, опомнившись:
- Ты принесешь мне его сегодня. Спустишься на лед один, подойдешь к той собачьей ванне, у которой я прикончил одного из ваших.
Яки.. Это был Яки, Эд!
- Принесешь и отдашь его мне. Тогда я уйду. А если не принесешь - вырежу всех! Выпущу кишки каждому и оставлю замерзать! Буду накручивать их внутренности на крюк, а ты, собачий сын, будешь слушать их крики! Понял меня? Каждый день! Каждый день, пока не получу собачий компас, я буду убивать твоих собачьих товарищей!
Мне захотелось исчезнуть. Раствориться. Не только здесь, с глаз Эльма, а вообще. Просто покинуть себя, покинуть все, что меня окружало.
- Я вижу, что понял.
- Нет... - прохрипел я.
Гончая замерла:
- Что?
- Так не пойдет. Это нечестно!
Силач запрокинул голову к голубоватому потолку, сквозь который пробивался свет, и захохотал, повторяя мое:
- Нечестно! Ахахаха!
- Жалко, что ты не сдох, Эльм... - во мне все похолодело и умерло. Я поднялся на оледеневшие ноги, глядя на то, как потешается надо мною силач. - Жаль, что ты не сдох тогда, в пустыне...
Здоровяк с сокрушенным видом развел руками и вдруг перестал паясничать. Прижался как зверь к полу, обернулся к одному из чернеющих ходов. Я тоже почувствовал зло, приближающееся оттуда. Кожей, разумом, сердцем. Присел, прижался к стене. Там кто-то был. Тот, кто рыл эти ледовые норы...
- Они снова пришли, - гневно прошипел силач, подобрался. - Они снова пришли!
Я попятился прочь, глядя то на Эльма, то на лаз. Мне показалось, будто оттуда кто-то смотрит на меня, и во взгляде этом лишь холод и тьма.
- Идите сюда, пустынные собачьи недоноски! Смелее! Во имя хозяина! - Эльм вскочил на ноги, взмахнув крюком. Ответом ему стал дикий вой и хруст льда. Откуда-то из тьмы с яростным воплем вырвалась черная фигура. Я увидел, как демон крутился волчком, выбираясь из лаза, и в следующий миг тело монстра уже взметнулось к потолку в жутком прыжке.
От рева твари у меня заложило уши, и тут же два монстра столкнулись друг с другом. Крюк Эльма вонзился в тело напавшего демона, а я торопливо пополз прочь. Один из ходов, как я приметил насколько минут назад, был достаточно большим, чтобы я мог в него протиснуться и вполне маленьким, чтобы взрослый мужчина не смог бы пролезть следом за мною. Ледовая гончая и снежный демон с рыком боролись на полу пещеры. И в твари, так удачно атаковавшей Эльма, я узнал то чудовище, что напало на нас у борта мертвого ледохода. Но как оно здесь оказалось?
Силач отбросил получеловека-полузверя, и тот, теряя обрывки истлевшей одежды, грохнулся спиной о стену пещеры, взревел и вновь прыгнул на Гончую. Взметнулась ледяная крошка, выбитая упавшим здоровяком, что-то отчетливо хрустнуло. Эльм зарычал от ярости.
Я вскочил и сломя голову бросился к спасительному лазу, неровный, исцарапанный пол не скользил, и потому я добежал до хода в считанные секунды. Нырнул в него головой вперед, слушая визги твари с фиолетовой кровью и проклятья Эльма. Быстро-быстро перебирая руками и ногами, я полз по извилистому ходу прочь от места схватки, и мне казалось, что в любой миг за мною последует кто-то из них. Отчего-то в тот момент для меня не было разницы кто победит. Ни с кем из них я встречаться не хотел.
Ход неожиданно разветвился. Здесь уже стало темнее, чем дальше я уползал от пещеры, тем меньше света пробивалось сквозь лед. Темнота и холод от узкого лаза так давили на меня, что стало трудно дышать. Ощупав края хода, я несколько секунд вглядывался во мрак.
Только бы не тупик!
Правый ход отчего-то понравился мне больше.
Сложно сказать, сколько времени я ползал по тесным лабиринтам. Время просто перестало существовать. Во вселенной остался только холод, тесные лазы, в которые не должен был протиснуться Эльм (я так надеялся) и страшный шорох в темноте. Я то и дело останавливался, подолгу вслушиваясь в немоту черных лабиринтов, едва мне казалось будто где-то крошится лед и по шероховатым лаза кто-то ползет. Замирал, осторожно меняя положение, чтобы хоть как-то отогреть колени или локти и полз дальше во тьму. Отчаянье удалось загнать на самую глубину души. Мысли, волнения, размышления - все растворилось под тяжелыми сводами ледового леса.
Здесь не было так холодно, как снаружи, но мороз от стен высасывал остатки тепла.
Не знаю, каким чудом мне посчастливилось выбраться наверх. Когда в кромешной тьме появился просвет, я потянулся к нему как младенец к матери. Я забыл об опасности, забыл об Эльме и снежных демонах. Мне просто хотелось увидеть еще раз небо. Темнота, в которой прошла вечность страха, отступала.
![Елена Белая - Дорога к себе [СИ]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
