Джон Робертс - Островитянин
Он прошел вслед за Шаззад во внутренний дворик, стены которого украшала цветная мозаика, а под ногами блестел полированный мрамор. На одной из стен изображался подводный мир, на другой — фигуры полулюдей-полуживотных. Струи дождя падали в маленький бассейн сквозь прямоугольное отверстие в крыше. На постаменте в центре бассейна возвышалась небольшая статуя, изображающая женщину неземной красоты — возможно, это была какая-то богиня.
Затем они прошли в соседнюю залу. Свет туда проникал сквозь пластины прозрачного стекла, вставленные в крышу. Сейчас по ним стучали капли дождя.
— Подожди меня здесь, — велела Шаззад и исчезла во внутреннем помещении дворца, вместе с рабынями. На руках она все еще держала кошку, которая довольно урчала.
Гейл в некотором замешательстве принялся изучать комнату, где он очутился: стены украшены картинами, изображающими батальные сцены, на небольших деревянных сундуках — надетые на каркасы воинские доспехи, а рядом с ними — круглые стойки с мечами и копьями. Одну из стен украшали щиты, похожие издали на декоративные медальоны. Доспехи были сделаны в основном из костяных пластин, соединенных между собой и отлакированных, некоторые покрыты тонкой кожей с изящным тиснением. Гейлу понравилась одна великолепная кираса из чеканной бронзы. Доспехи показались ему очень красивыми, они не шли ни в какое сравнение с теми, что он видел до сих пор. Однако он сомневался, могут ли они служить надежной защитой в бою.
На всех батальных картинах изображались поединки между воинами, армии же лишь проступали на заднем плане неясными очертаниями. Под некоторыми из фигур шли мелкие значки, в которых Гейл признал буквы; скорее всего, они должны были означать имена бойцов. Наиболее интересными ему показались сцены, изображавшие мужчин, сражавшихся верхом на спинах неизвестных ему животных — непонятно, как им это удавалось. Ребенком Гейл, подобно всем детям шессинов, катался верхом на квилах или каггах, но мысль о том, что на животных не только ездят, но и сражаются взрослые люди, показалась ему совершенно невероятной.
Стоящие на особых подставках мечи были дорогими и напоминали его собственный клинок, а вот копья не шли ни в какое сравнение с великолепным оружием шессинов — всего лишь деревянные палки с наконечниками, на которые пошло металла не больше, чем на лезвие короткого кинжала. Гейл пришел к выводу, что мечи носили знатные воины, а копья — простые солдаты, возможно, охранники или слуги в этом дворце.
Стук ливня по застекленной крыше затих, и мозаичный пол осветили солнечные лучи. По углу их падения Гейл понял, что пробыл во дворце уже больше часа. Он недоумевал, зачем его оставили одного, и уже подумывал, не лучше ли уйти. Может, жрица просто забыла о нем? Гейлу хотелось бы узнать ее поближе, она возбуждала его жгучий интерес, поскольку была не похожа ни на одну из виденных им прежде женщин, однако он не хотел навязываться и не желал, чтобы Шаззад относилась к нему с тем пренебрежением, какое она выказывала по отношению к своим рабам. Юноша уже было решился покинуть дворец, когда вдруг услышал за спиной голос.
— Я вижу, воинское снаряжение пришлось тебе по вкусу?
— Гейл обернулся и увидел мужчину, почти столь же рослого, как и он сам, крепкого телосложения, но значительно старше его возрастом, в просторной сверкающей мантии, скрывавшей тело до самых лодыжек; за его пояс был заткнут кинжал в ножнах с рукояткой из резного коралла.
— Я воин, — сказал Гейл. Он постучал костяшками пальцев по бронзовой кирасе. — Но я всегда сражался, прикрываясь лишь собственной кожей, а не броней.
Человек кривовато улыбнулся, — угол рта у него был обезображен длинным шрамом, пересекающим щеку.
— В армии ты бы быстро убедился в пользе доспехов. Бой в тесном строю лишает воина подвижности. Когда на тебя тучей летят стрелы, ты не можешь уследить за каждой, чтобы вовремя увернуться. — Он подошел к кирасе и погладил ее гладкую поверхность, а затем коснулся алого плюмажа, на бронзовом шлеме. — Эти доспехи помогли сохранить мне жизнь не в одной битве, У командующего армией остается еще меньше времени, чем у простого солдата, чтобы следить за летящей смертью.
Похоже, этот человек принадлежал к военной аристократии, что нисколько не удивило Гейла.
— Зато на этих картинах, — юноша показал рукой на настенные росписи, — битвы похожи на те, что случаются на моем родном Острове.
— Это сцены из давних войн, — пояснил высокий воин, с нежностью вглядываясь в картины. — Здесь изображены мои предки. Если верить старинным легендам, тогда все войны решались поединком между двумя избранными бойцами из вражеских армий. Теперь все не так. Обычно схватки происходят в сумятице сражений и исход битвы решают армии. Победа приходит к тому, у кого большее по числу войско, а порой и к более способному или храброму полководцу.
— Не хотел бы я так сражаться. Как человек может отличиться в этом бою?
— Но ведь войны не ведутся для выгоды солдат. К тому же отважные, сильные и умелые люди всегда сумеют проявить себя. Но я думаю, ты прав — твое великолепное копье там бы не слишком пригодилось. — Человек подошел поближе к Гейлу, и его узкие глаза слегка расширились. — А ведь ты совсем еще мальчик!
Гейл возмутился.
— На моей родине считали иначе!
Мужчина успокаивающим жестом вскинул руку:
— Я не желал тебя обидеть, мой друг. Вижу, что ты воин, но здесь, в городе, на вещи смотрят несколько иначе. Когда моя дочь рассказала о твоем геройском поступке сегодня утром, я подумал, что ты зрелый мужчина — и ты действительно держишься, как взрослый. Однако тебе вряд ли больше семнадцати весен.
— Я был рад оказаться ей полезным, — отозвался Гейл, — но никогда бы не поверил, что кто-то может счесть геройством усмирение норовистого кагга.
Высокий мужчина засмеялся.
— И все же моей дочери угрожала серьезная опасность, и лишь благодаря тебе мы теперь можем посмеяться над этим. Шаззад очень хрупкая и не смогла бы противостоять полудикому животному. Кагг способен забодать человека насмерть или переломать кости своими копытами. Я очень благодарен тебе, воин!
Гейла поразило, как любезно обращается с ним этот человек. Позже он узнал, что советник Пашар, отец Шаззад — знатный аристократ и, возможно, второй человек в Невве после самого короля. А сейчас он стоит здесь и запросто разговаривает с незнакомым варваром, не имеющим в этом великом городе совершенно никакого влияния. Но Гейл тут же напомнил себе, что не стоит считать человека хорошим только по внешним признакам — взять хоть льстивые манеры его брата Гассема.
— Признаюсь, мне кажется странным, — промолвил Гейл, — что твоя дочь привела меня во дворец. Я не сделал ничего стоящего и не искал награды за свой поступок. Пожалуй, мне лучше уйти.
