Эмиль, Гнитецкий - Благими намерениями
- Отпустите их.
- Да, да, господин! Мы всё видели, - лекарь вливал ему в рот какое-то снадобье.
- Последним подбежал Ровид, заключив лежащего сыскаря в объятия:
- Мальчик мой, ты жив! - Затем обратился к присутствующим и непонятно кому сказал: - Я из вас все жилы повытягиваю за такое, выблядки!
- Мой король, - просипел Мольх еле слышным голосом, растирая шею, - Я ни в чём не виноват.
- Я лично сварю живьем того, кто посмеет сказать, что ты в чем-то виноват! Мы разберёмся во всём, мой мальчик, но чуть позже. У нас большая беда!
- Я потерял печатку с гербом, грамоту, меч, коня, кристалл зова - захрипел Мольх.
- Ничего, Панкурт, получишь всё новое. Я выпишу тебе грамоту. Я выпишу такую грамоту, - потряс кулаком в небо, - Что сам император Лавессид будет обходить тебя по широкой дуге! - рыкнул король.
- Эти рыцари, они меня спасли...
- Мы всё видели, Панкурт.
Ровид жестом подозвал кого-то из личной прислуги, тот подбежал, наклонился над ухом. Потом кивнул головой, достал кошель и передал Шперлингу и Винслакту. Рыцари стояли поодаль и что-то рассказывали королевским гвардейцам: черноволосый изображал висельника на воображаемой верёвке, склонив голову набок и высунув язык, а русый махал над ней воображаемым мечом. Гвардейцы вскидывали брови в удивлённом восхищении, словно говоря "Ух ты! Вот это да!". Рыцари, выслушав прислугу, сначала оторопев, всё же приняли монеты и поклонились королю.
Король посмотрел на них и только покачал головой.
Подбежал и Гинеус.
- Князь, распорядись доставить его в самый лучший госпиталь! Он нужен мне в добром здравии и ясном уме как можно скорее! - сказал король.
- Да, Ровид. Сейчас организуем, - повернулся к челяди и забурчал: - Так, что стоим? Королевского сыщика - в лучшую лечебницу. Беречь как зеницу ока! Отвечаете за него лично!
Затем обратился к народу:
- Всем объявлено помилование! Всех освободить. Это - Панкурт Мольх, лучший сыщик Гардарии!
Глашатай робко подошёл, стараясь не попадаться на глаза рыцарям, что-то шепнул на ухо князю. Тот взорвался, что глашатай дёрнулся:
- Ты что, Ксандо, совсем за дурака меня держишь? Знаю, что на повешенных помилование не распространяется! Оно распространяется на всех, кроме уже повешенных! Потому что мёртвым всё равно! Теперь восстанови честь графа в глазах толпы. Действуй. Эй, там! Снимите трупы и сожгите их где-нибудь подальше!
Пока глашатай распинался на все лады, описывая Панкурта Мольха, как героя своего времени, призывал людей к бдительности и осторожности, заклинал не делать поспешных выводов, которые могут привести к осуждению и смерти невиновного человека, Мольха осторожно положили на носилки, и вся процессия удалилась с эшафота под немногочисленные аплодисменты и крики толпы.
Затем он получил весомый пинок под зад от черноволосого рыцаря, резко обернулся и русый зарядил ему по лбу болезненный щелбан.
Те спустились с лестницы и бодрой походкой под одобрительное бурление толпы быстрым шагом пошли к своим лошадям, оставленным под присмотром в соседнем квартале, радостно обсуждая, в какой таверне они пропьют неожиданно свалившееся на них счастье. Один из них предложил впредь приостановить участие в турнирах и спасать оговоренных на повешение королевских сыщиков, за это, мол, больше денег платят. Расхохотавшись, они удалились восвояси.
Глашатай недоумённо посмотрел по сторонам, потирая ушибленные зад и лоб, пожал плечами и, состроив невинную гримасу вроде "А я чего? Работа такая!", спустился к своей лошади.
ГЛАВА 6
Король стоял напротив Мольха, поставив сжатые кулаки на обеденный стол.
-- Я не могу поверить, что моего лучшего сыскаря чуть не повесили наши союзнички! Просто в голове не укладывается! - стукнул по столу кулаком Ровид, отчего посуда жалобно тренькнула, - Но и ты, Панкурт, тоже молодец! Надо же так напиться и разбить кифару об голову княжича. Говорил же тебе, говорил! Забыл скандал с Палиссой?
-- Ваше величество, ничего не помню. Всё как в тумане. Сам не понимаю, чего я на него взъелся? Из меня и так уже шпиона сделали на допросах... - Мольх, опирался на палку с загнутой ручкой, потупив взгляд в пол. В княжеском госпитале его неплохо подлечили за столь короткий срок, однако боль, хоть и значительно утихла, но давала о себе знать. Особенно болела нога, доставляя массу неудобств и страданий.
Вид у сыскаря был озабоченный и подавленный. Пересилив себя, он взглянул на короля усталыми глазами провинившегося человека, и на его лбу проступили глубокие складки.
-- Неудивительно, Панкурт. Я почему-то совсем не удивлён, - ответил король с сарказмом, не уточняя, чему именно он не удивлён.
-- Он возмутился, что я пропел "На нож всех стражников и сыскарей!", господин Ровид, - вмешался в разговор Кадрош. - Пробился через охрану и...
-- Что? Я?! После этого я на тебя полез? - округлил глаза сыскарь.
-- Хм... Ты бы ещё спел "На кол всю гвардию и королей!", - гаркнул Ровид, - Одному чуть голову не проломили, другого из петли в последний момент вытащили. И ладно бы мужичьё простое. Нет, княжич и граф.
-- Затем обратился к Гинеусу:
-- Что же здесь творится, раз вы разучились отличать пьяный дебош от настоящего тщательно спланированного покушения?
-- Да я что... Скоро же свадьба будет, мы готовимся, король. Нам громкие дела и проблемы в замке сейчас ни к чему. Здесь всё просто: допрос - признание - шибеница.
Ровид хотел что-то прорычать, но передумал, закатил глаза к потолку и спросил:
-- Конфликт исчерпан, как я понимаю?
-- Думаю, что да, Ровид, - ответил Гинеус, погладив лысину. - Надо искать способ, как расколдовать твою дочь.
-- Я сделаю всё, что от меня зависит, - еле слышно вставил сыскарь, потом до него дошли последние слова князя, и он удивлённо уставился сначала на него, потом на короля: - Что сказал Гинеус? Расколдовать Вашу дочь?
-- Ты не ослышался о Тествере. И больше так не напивайся, Панкурт, не позорь Гардарию и меня лично! А теперь к делу, у нас мало времени. Итак...
-- Стесняюсь спросить... - промямлил находившийся здесь же Блоднек, - А...
-- Вот и стесняйся дальше, щенок! - резко оборвал его Ровид, что тот затрясся, как желе, - Лучше бы ты стеснялся по подвалам к моей дочери бегать!
Стукнул кулаком по столу. Посмотрел на Мольха:
- В общем, слушай, что тут произошло...
Рассказ короля занял минут пятнадцать. Ровид ходил взад-вперёд, заложив руки за спину, и излагал сыскарю инцидент, произошедший в стенах княжеского замка. Порой он вытирал ладонью лицо, бросал презрительные взгляды на Блоднека, когда разговор шёл о нём. Мольх слушал и удивлялся всё больше и больше. Случай, имевший место быть, пожалуй, тянет на самое удивительное доселе дело!
