Ольга Лукас - Тринадцатая редакция. Книга 5. Неубедимый
Старый приятель Алексей, тот самый, что снимал свой фильм на «коктейльной вечеринке» третьей ступени, действительно бодрствовал и не собирался ложиться спать ещё часа этак три.
В восемь утра ретродуэт уже был у него и, отведав экзотического чаю, заваренного грустной нимфой (совсем, кстати, не грустной, а скорее спокойной и задумчивой), исполнил свою песнь.
— Это бомба, — уверенно сказал Алексей. — Мы порвём YouTube.
В десять часов Алексей уже закачивал в Сеть озорные частушки, исполненные двумя боевитыми бабульками.
В одиннадцать песня «Как на Ладожском вокзале всем желанья исполняли» стала хитом. А никому прежде не известный ретродуэт «Два весёлых Гуся» — самой обсуждаемой темой в Твиттере и Фейсбуке.
В двенадцать тридцать весёлые гуси получили предложение поехать на «Евровидение». В двенадцать тридцать пять они трезво оценили свои шансы и ответили, что пусть едет кто-нибудь другой. А песню они готовы отдать даром.
В час дня суперзвёзды вспомнили о том, что перед записью Алексей попросил их отключить мобильные телефоны. В час ноль одну они поняли, что опоздали на работу, и, что если они не подадут коллегам никаких знаков, то по инструкции через полчаса Виталик поднимет на ноги всех Бойцов в Европе. Профсоюз Бойцов — самый сплочённый и дружный, а «великие Гусев» — его легенда.
— Может, пусть ребята приедут? Давно не виделись, повода не было, — зевнув, спросила Галина.
— После того, как они уедут, ремонт придётся делать во всём городе, — предостерегла сестра.
— Опять сверлить? Ну нет!
«Мы живы. См. YouTube», — получили рассылку все сотрудники Тринадцатой редакции.
«Как на Ладожском вокзале», — насвистывал себе под нос Шурик. «Как на Ладожском вокзале…» — отвечало радио из припаркованного во дворе автомобиля. «Как на Ладожском вокзале…» — пиликал звонок мобильного телефона у курьера, притащившего пачку документов. «Как на Ладожском вокзале!» — пели где-то в соседнем дворе нетрезвые граждане. «Как на Ла… как же вы мне все надоели со своим вокзалом!» — то появлялась, то исчезала на стене в коридоре надпись, начертанная огненными буквами, в дореволюционной грамматике. Даже дом не в силах был терпеть эту вакханалию.
Лёва, получивший очередное срочное и невыполнимое задание от своего московского начальства, бился лбом об эту надпись, но ни ей, ни ему ничего не делалось.
— Опять Москва? — с сочувствием спросила Наташа, когда Разведчик, растерявший всё своё благоприобретённое спокойствие, пробегал мимо неё через приёмную.
— Р-р-р! — был ответ.
— Ты ж говорил, что начальник твой изменился, совсем хороший стал?
— Хороший начальник — мёртвый начальник! — гаркнул Лёва, притормозил и жестами изобразил, как он сперва душит, потом расстреливает, а потом разрывает на части своего московского мучителя.
— Видишь, как тебе со мной повезло, — раздался за спиной спокойный голос Даниила Юрьевича. Лёва взглянул на него, как пойманный на месте преступления второклассник, и сбавил обороты. Шеф усмехнулся и проследовал в свой кабинет. Его помощь больше не требовалась — теперь с яростным пиарщиком могли справиться и живые.
Из укрытия выбрались Шурик и Виталик, главные специалисты по переговорам сО взбесившимся Лёвой.
— По-моему, летняя операция тебе не пошла на пользу, — заметил Техник. — Ты всё такая же ярко-желтая ярость.
Лёва ещё чуть-чуть поутих.
— Мне хана, ребзя, мне хана! — рванув на груди рубашку, громким театральным шепотом воскликнул он. — Чтоб они там надорвались в этой Москве план продвижения каждую неделю переписывавши!
— Лёвочка, они обязательно когда-нибудь надорвутся, а ты успокойся, — подошла к нему Наташа. — Не ты же планы переписываешь, а они. Это они дураки, а нервничаешь зачем-то ты. Выпей лучше чаю, или кофе. Чего ты больше хочешь?
— Водки! И яду! — подпрыгнул на месте Лёва. — Ну не могу я за пятнадцать минут составить мнение о книге! Я отказываюсь говорить с журналистами о том, чего не читал!
— Ты уже пятнадцать минут бегаешь тут и кричишь. Значит, время вышло, а работать всё равно надо, — взглянув на часы, констатировала Наташа.
Лёва совсем скис. Виталик наклонился к нему поближе и заговорщицким шепотом предложил по названию и обложке определить примерное содержание и так выкрутиться.
— Я не собираюсь выкручиваться! — оттолкнул его Лёва, однако книгу предъявил — всё это время она, как верный кольт, торчала у него за поясом. — Я хочу нормально работать, в нормальном режиме!
— О, это ты не своим делом занят, — покачал головой Виталик, — Я слышал, на Галапагосских островах требуются черепашьи пастухи. Может, скинешь им резюме? Думаю, по-английски они разумеют.
— Кто, черепахи? — удивилась Наташа.
— Послушай, так это же «Тайна заброшенной хрущевки», — сказал Шурик, внимательно рассмотрев книгу. — Я её очень хорошо знаю. Я на неё внутреннюю рецензию писал. Только рабочее название у неё было «Удушенные».
— Саня! — Лёва прижал руки к сердцу, потом снова рванул на груди рубаху. — Всё, что хочешь, тебе отдам! Перескажи мне кратко!
— Ну изволь. Слабонервных просим удалиться, — откашлялся Шурик.
Лёва посмотрел на Наташу. Наташа посмотрела на Лёву. Виталик посмотрел сперва на Лёву, потом на Наташу, а затем взмахнул рукой — только что не сказал «Поехали!» — и Шурик начал рассказывать:
— В самом начале — хорошая заявка на триллер. Хотя ближе к концу — детектив. Сюжет захватывающий. Законы жанров выдержаны. Герои не шаблонные, но при этом в них можно увидеть знакомые типажи. Издавать можно в серии «Наш триллер» и отдельно вне серии. Аудитория…
— Сань, ты не внутреннюю рецензию пишешь, — остановил его Лёва. — Ты мне просто содержание скажи, а? Место действия, время действия… Что было, что будет. Чем дело закончится.
— А, ну да… — спохватился Шурик. — Дело происходит в Москве в наше время. В предназначенной на снос хрущевке, где даже бомжи брезгуют селиться, находят комнату. Отремонтированную, чистенькую, уютную. Мебелишка какая-то. На столе — ужин, сервированный на двоих. Не фарфоровый сервиз, конечно, но всё очень аккуратно, по-домашнему. Салфеточки там, прихваточки, то-сё. Кровать даже двуспальная стоит. Разобранная, но не смятая. За столом — изящный мужчина лет сорока. Задушенный насмерть. Через неделю в другом районе — такая же история. Тоже заброшенный дом, прибранная комната, удушенный мужчина такого же типа, что и первый. Два друга, один журналист, другой не помню кто, типа химик, что ли, обсуждают от скуки эту ситуацию и с хохотом отмечают, что они оба по приметам походят на жертв. У одного отпуск, другой без работы, делать им нечего. Они начинают расследование. Журналист думает таким образом поднять свой рейтинг. А от второго просто жена ушла, ему развеяться охота. Там постепенно появляются новые трупы и новые подробности. И вот друзья находят убийцу. Это тётенька-ремонтница, большая такая, неуклюжая, с лицом у неё что-то, говорит она тоже плохо. Друзьям её жалко, они думают — пусть полиция разбирается, это не наше дело, нас эта тётя не тронет. И на следующий день одного из них находят задушенным в заброшенном доме. И оставшийся в живых думает, идти ему в отделение или нет. Конец.
