Марина Ефиминюк - Ловец Душ
– Ты не достала заклинание, – отозвался Денис.
– Сегодня ночью. – Я помолчала. – Сегодня ночью я заберу его.
Я посмотрела в серое хмурое небо, готовое просыпаться снежным дождем, и едва не обомлела. Высоко, где-то среди облаков, металась черная точка. Она вертикально падала вниз, останавливалась на полпути к земле и снова поднималась вверх. Сердце, как сумасшедшее, забилось в груди.
Мой Страх! Господи, еще в Ведьминой деревне я отправила его с письмом к Роману Менщикову, и теперь он вернулся!
Я выскочила из комнаты, слыша за спиной удивленный оклик Давидыва, молнией пронеслась по коридору и с размаху налетела на почтенного Александра Михайловича. Мы столкнулись как раз рядом с лестницей, ведущей в пустой, отделанный мрамором холл. Михалыч, сильно крутанулся на каблуках, и я в последнее мгновение успела схватить его за рукав, да так сильно дернула, что белоснежный ворот с манишкой треснул, раскрывшись и оголив кусочек волосатой груди. В прорехе на золотой цепочке мелькнула тоненькая трубочка из нежно-розового мрамора. От неожиданности, забыв про все, я уставилась на вторую часть Ловца и, по-моему, даже облизнулась от желания сорвать его. Прошла буквально доля секунды, как Александр Михайлович вернул равновесие, одернул манишку и окатил меня колючим взглядом. Я тут же поняла, что выдала себя с потрохами и хвостом! Теперь мы оба знаем: я нашла то, что искала в этом замке!
Оставалось лишь сдержанно улыбнуться, кивнуть и неспешно спуститься к дверям под внимательным и острым взглядом в спину.
С бешено стучащим сердцем я вышла на ступени и, задрав голову, посмотрела в небо. Черная точка уже просто кружила над замком, не пытаясь спуститься, чтобы обнять меня за шею и ласково тявкнуть в ухо. Какая-то неведомая сила не позволила моему демону долететь до меня, как будто ему закрыл путь невидимый прозрачный кокон, о который в отчаянии бился Страх Божий. Как же не вовремя исчезла моя ясноокость! Как же просто, когда видишь вокруг не только предметы, но и их природу!
– Граф, – позвала я застывшего будто изваяние Лопатова-Пяткина. Тот как будто не услышал меня, потом дернулся, словно выходя из транса, и всем корпусом повернулся в мою сторону. – Граф, – я ткнула пальцем в серое небо, – вы видите эту странную птицу? Кажется, она не может спуститься к нашему гостеприимному двору.
Василий не сразу понял меня, но тут его взгляд прояснился, стал тяжелым и злобным, как у дракона, закрытого в подвале.
– Фрол, вы мой гость, – тихо произнес он, – но этот статус шаткий.
– Что вы хотите сказать? – хмыкнула я, ни капли не страшась его откровенных угроз.
– В этом замке исчезало много людей, девочка моя, – улыбнулся он почти нежно.
– Не пугайте меня, – осклабилась я, поняв, что моя тайна раскрыта, – не тратьте сил, я все равно не испугаюсь.
Лопатов-Пяткин дотронулся до моих криво обрезанных волос и позволил отросшей прядке скользнуть между тонких ухоженных пальцев. Я пожала плечами и вернулась в дом.
* * *Теперь меня донимала единственная мысль: как забрать Ловец Душ у Александра Михайловича? План складывался такой: проследить за его шатаниями по ночам, ударить по голове тяжелым канделябром и в конце концов убежать из замка с колченогим Давидывым, пока ясноокий будет приходить в себя. Может, это и выглядело чистым жлобством, зато метод был проверен многими поколениями разбойников и отточен почти до идеала.
В общем, вооружившись серебряным подсвечником, я решила ждать, когда «жертва» выползет из своей конуры. Александр Михайлович оказался точным, как настенные часы в гостиной на первом этаже: ровно в полночь, высоко подняв свечу, он вышел в коридор. Я притаилась в нежилой комнате напротив его спальни и уже клевала носом, когда услышала его тихие крадущиеся шаги. Зажав в руке подсвечник, я ждала, когда ясноокий откроет дверь в очередной потайной ход, чтобы обрушиться на него со всей накопившейся за последние дни силой и злобой. Я уже подкралась к нему, судорожно ощупывающему холодные стены, как замок накрыл уже знакомый одуряющий вой дракона, помноженный и усиленный эхом. Свеча вмиг погасла, я навалилась на стену и куда-то рухнула, выпустив подсвечник. Только и услышала, как он тихо звякнул о камни да как прямо перед моим носом щелкнула каменная створка.
Я стояла в кромешной тьме и даже боялась пошевелиться, чтобы не скатиться с какой-нибудь невидимой лестницы и не переломать себе все кости. Стоило сделать один крохотный шажочек, как ступени, естественно, обнаружились. Но вели они не вниз, а вверх. Слепо ощупывая стены, я стала подниматься в неизвестность. В самом конце каменной лестницы я наткнулась на чуть приоткрытую дверь. Через щель пробивался лучик света. Я осторожно выглянула и поняла, что попала в хорошо протопленную комнату. Кровать, стоящая в центре спальни, поражала своими размерами, но балдахин надежно скрывал лежащего на ней. Сначала я, грешным делом, решила, что забрела в спальню к Лопатову-Пяткину, но потом, осмотревшись, нашла комнату слишком женской. Стараясь ступать как можно тише, я почти добралась до двери, как это снова произошло: очумевший от тоски и заточения дракон выдал самую громкую ноту из своего обширного репертуара. В камине едва не потухло пламя, на окнах взмахнули вверх занавески, а спящая фигура подскочила на мягкой перине. Честно говоря, я так и застыла на месте посреди комнаты.
– Фрол?
«А черт, Ефросинья!»
– Фрол, – голос у Фроси оказался тихим, словно она не говорила, а шептала, – что ты делаешь в моей спальне?
Мне бы броситься к двери, но ноги, казалось, приросли к полу. Я следила, как девушка медленно слезает с кровати, как от ее неловких сонных движений колышется балдахин.
– Ты зачем пришел?
Я увидала ее. Она была совсем голая: худая, костлявая, с впалой грудью. Честно говоря, я оторопела, увидев ее белую восковую кожу, разрисованную неясными тенями от пламени камина.
– Что ты делаешь в моей обители? – Голос у нее стал грубеть, а я наконец-то смогла оторвать испуганный взгляд от сине-черного рубца на животе и обратиться к лицу.
Между тем черты Фроси стали искажаться, челюсть медленно вытягивалась, глаза потемнели, а по вискам побежали тонкие прожилки вен.
«Выпь!!!»
Я сорвалась с места и буквально на одном дыхании выскочила в коридор, даже не почувствовав, как выбила тяжелую дверь. Я неслась, не помня себя и не понимая, куда, собственно, убегаю в закрытом помещении. Я слышала лишь стучащую в висках кровь и легкий шелест летящей сзади нежити. В какой-то момент коридор резко вильнул. Оттолкнувшись руками от неожиданно выросшей стены, расцарапав в кровь ладони, я повернула и припустила еще быстрее. Где-то далеко за спиной раздался глухой удар и легкий вскрик. Останавливаться и проверять, кому не повезло в угоду разозленной Ефросиньи выйти в этот момент из спальни, не хотелось. Я лишь обернулась и поняла, что выпь будто испарилась. Спящий коридор был пуст. Выждав пару минут и переведя дыхание, я решила вернуться. Фрося лежала на полу, вокруг ее головы растекалось темно-бардовое пятно, по стене к полу спускался кровавый след. Она не дышала. Для пущей осторожности я с минуту последила за ее неподвижным телом и только потом подошла. Девушка, закатив глаза, отдала дьяволу свою жалкую душонку. Следы превращения все еще обезображивали ее черты, но за ними уже вырисовывались тонкие девичьи, давно умершие.
