Елизавета Дворецкая - Дракон восточного моря, кн. 2. Крепость Теней
С тех пор он стал поправляться еще быстрее, и хотя какое-то время каждый день ему приходилось лежать, большую часть дня он уже проводил на ногах и потихоньку даже начал упражняться. Еще пока у него не было возможности вставать, он старался лежа разминать мышцы, а теперь взялся за это со всей решимостью скорее вернуть прежние силы.
Грядущий поход на Клионн обрел окончательную определенность. Идти в бой самому Торварду еще было рано, но оставаться на Снатхе, отправив дружину под началом Халльмунда, он не хотел и собирался плыть со всеми. Даохан не отговаривал его: само имя Дракона Восточного моря устрашит врагов, пусть даже тот во время сражения будет оставаться позади войска.
Наконец Торвард назначил день отплытия. Сам он в это время уже не только передвигался без посторонней помощи, но порядком окреп и даже мог держать меч. Правда, выносливости ему пока не хватало и часто требовались передышки, но он уже не чувствовал себя таким беспомощным, чтобы стыдно было идти в поход.
За несколько дней до назначенного срока, пока фьялли пировали в брохе, сев в кружок на тростнике, Даохан в сопровождении нескольких человек покинул королевскую усадьбу.
– Я должен просить богов о благословении нашего похода, – объяснил он десятнику у ворот. – Мы вернемся после полуночи.
– Ну, иди попроси, – кивнул Торберг Чайка. – С богами вашими сами и разбирайтесь, – ворчал он, глядя, как риг спускается с холма. – Что вы сами чокнутые, что боги ваши такие же…
Покинув бруг, Даохан направился не к одной из священных рощ или источников, где приносили жертвы и говорили с богами сыны Снатхи. Путь его лежал к берегу – к кургану под названием Дун Скайт, Крепость Теней. Только сэвейги, невежды из-за моря, могли использовать священную обитель богини для воинской уловки, и только Торвард конунг, слишком надеющийся на свою силу и слишком мало уважающий чужие обычаи, мог иметь наглость притворяться Красным Королем Холмов. За что и поплатился, причем сразу же. Если бы Тейне-Де не струсила и не согласилась его лечить, он бы не выжил… Но это и к лучшему, что он жив. Он был еще нужен Даохану, а дальше будет видно.
В отличие от Торварда, риг Банбы хорошо знал, как надлежит обходиться с настоящими обитателями Дун Скайт. Ранее, пока Снатха и с ней Крепость Теней находились под властью рига Брикрена, ему лишь однажды довелось побывать здесь – лет десять назад, когда он принимал посвящение воина и удостоился чести видеть Каладболг – священный меч Боадага, в котором заключена сила девяти богов. Принадлежа к знатному роду и являясь потомком Светлого Луга, Даохан имел право и возможность узреть святыню. Но в тот прошлый раз его отец, риг Минид, целый год вел с упрямым и заносчивым Брикреном переговоры, а тот заламывал такую цену за то, чтобы допустить подростка к посвящению в кургане, будто продавал им сам Каладболг насовсем. Увы, доступ к Созидающему Земли всегда находится на самом младшем из созданных богами островов – стало быть, на Снатхе, и пребывать здесь он будет до тех пор, пока не появится новый остров. А это едва ли увидит кто-либо из живущих: вот уже века миновали с тех пор, как ушел в Страну Блаженства Фиахайд мак Фахтна, Фиахайд Тысячи Побед – величайший герой, последний из смертных, что удостоился чести держать в руках оружие бога.
Торвард, захвативший Снатху и Дун Скайт, понятия не имеет, каким сокровищем и какой силой мог бы завладеть. Просвещать его Даохан не собирался. Но благодаря Торварду он получил легкий доступ к Крепости Теней и намеревался извлечь из этого всю возможную пользу. Получить сам Каладболг он не надеялся, отдавая себе отчет, что боги его не сочтут достойным, а уломать, подкупить, обмануть их едва ли получится. Хотя бы потому, что они не снизойдут до беседы с ним. Даохан, как умный человек, не обманывался и на свой собственный счет. Пророчество гласит, что добыть Каладболг может лишь, кто не ведает страха. То есть живет, совсем не пользуясь мозгами и не думая даже, что в любой схватке его могут убить. Даохан, как и все улады, был воспитан на преданиях о подобных героях, вскормлен ими, как первейшей духовной пищей. «Они схватили два огромных длинных щита и взялись за тяжелые, жестоко разящие мечи… И величиной с голову месячного ребенка были куски тела, которые они вырубали из плеч, бедер и лопаток друг у друга. И так рубились они от утреннего рассвета до начала вечера»[2]. И тем яснее он сознавал, что время таких людей прошло. Глупо не жалеть себя, чтобы растяпы потом могли слушать рассказы о твоей смерти, разинув рот.
Правда, Торвард конунг этих древних удальцов понял бы. Не зря же у него на левом бедре, как успел разглядеть Даохан, выемка шириной в три пальца. Видно, ему случалось кормить воронов битвы собственным мясом. Такова участь героев. А умный человек и конечности сохранит целыми, и плоды победы получит не в меньшем объеме…
Но кое-что можно было сделать и сейчас. Ведь сам Каладболг его услышит, если обратиться к нему надлежащим образом.
В условленном месте Даохана ждали двое его приближенных – знатные воины Банбы Финд мак Ферб и Мрехт мак Неарт. Между ними стоял третий – со связанными руками и мешком на голове. Даохан кивнул: он заранее распорядился купить в какой-нибудь из соседних деревень раба.
До кургана Даохан добрался уже в темноте, когда спутники освещали его дорогу факелами. Развернув мешок, Финд мак Ферб извлек удивительный предмет – три железных треугольника разной толщины, прикрепленных друг к другу вершинами. Фьялли, отыскивая сокровища Брикрена, нашли и эту вещь, но лишь пожали плечами, не поняв, что это такое, а поскольку вещь была не из золота, не из серебра и даже не из бронзы, тут же про нее забыли. Они не знали, что для сведущего человека Глас Дракона стоит дороже, чем золото того же веса.
Глас Дракона Даохан повесил на ветвь яблони, которая росла возле самого входа в курган. За множество веков существования Крепости Теней возле его каменных дверей сменилось множество яблонь – каждая из них, заботливо посаженная здесь руками посвященных, несла свою стражу, дряхлела, умирала, чтобы дать место новой. Нынешняя яблоня была еще довольно молода, но крепкий сук, расположенный как раз на нужной высоте, отлично мог выдержать тяжесть Гласа Дракона.
Предстояло еще дождаться полуночи, и это время риг Банбы провел сидя напротив входа. Факелы озаряли черный проем, и Даохан молча сидел на земле, подобрав под себя ноги и сосредоточенно рассматривая спиральный узор на камнях, служащих порогом и косяками Великой Пылающей Двери. Только сэвейги могли думать, что эти узоры – для красоты. На самом деле в них изображен путь, ведущий в обитель духа, и только посвященный сумеет пройти этим путем.
