Евгений Щепетнов - Звереныш (СИ)
Конечно, в город выходили не все, только достойные, те, кого отпустили командиры, но вообще‑то на третьем году обучения нерадивых учеников уже не оставалось. Они или становились ревностными учащимися, или умирали — Школа эффективно отсеивала, или перевоспитывала всех, кто в нее попадал. Жестко, даже жестоко, но из обычных подростков здесь делали лучших убийц в мире.
По крайней мере так говорили в Империи, и так считали они сами. До тех пор, пока не встречали соперников, равных себе по силам…
Ничего этого Адрус пока не знал. Старшие школяры с младшими не общались — не потому, что не хотели — это не приветствовалось системой обучения. Ни к чему новичкам знать то, чего знать пока не надо. Более того, за разговоры и контакты между старшими и младшими можно было угодить под плети, об этом предупредили в самом начале обучения. Первый же, кто задал вопрос — почему так? — получил пять плетей. Больше спрашивать никто не решился.
Новички быстро привыкли к тому, что задавать лишние вопросы себе дороже. Приказали — выполнил. Не выполнил — получи наказание. Хорошо выполнил — получи поощрение.
Пока что поощрением являлись всего лишь похвалы, но обставлялось это так, чтобы каждый мечтал стоять перед строем и удостоиться благодарности мастера.
Адрус не раз получал похвалы мастера, и по заслугам — он показывал выдающиеся успехи — но каждый раз, когда стоял перед строем, замечал неприязненные и завистливые взгляды своих соратников. Многие из их Звена, и не только из их Звена, искренне ненавидели Звереныша, и то обстоятельство, что его хвалят, лишь подливало масло в огонь.
Иногда Адрус начинал думать, что его хвалят даже не из‑за особых успехов в занятиях — ничего особо выдающегося, на его взгляд, в них не было, а лишь для того, чтобы разжечь неприязнь в рядах школяров, заставить их ненавидеть более удачливого товарища. Зачем это делалось — он понять не мог, хотя много размышлял на эту тему, перед сном, обедая, и даже тогда, когда в очередной раз вместе со всей группой бежал вдоль стены Школы, держа на плечах здоровенный древесный чурбан, отполированный руками сотен и сотен школяров, ушедших в историю Школы.
В конце концов Адрус пришел к выводу, что учителям нужен некий объект поклонения и ненависти — те, кто поклоняется некому "герою", будут стремиться стать похожими на него, а значит постараются поднять свой уровень как можно выше.
Те же, кто его ненавидит, мечтают подняться и набить морду "герою", мечтают занять его место в иерархии небольшой стаи волчат, и тогда тоже будут поднимать свой уровень! А разве не это является задачей каждого учителя?
Вот только никто не спросил, каково это "образцу" — быть объектом поклонения и ненависти.
Адрус ни с кем не дружил. Он не испытывал тяги к установлению более близких отношений — вообще, никакой. Это было странно, но укладывалось в рамки его безумия. Зачем безумцу, одержимому, друзья? Он сам по себе, он самодостаточен, ему не нужны друзья, чтобы почувствовать себя сильнее. Он и сам сила!
И кроме того — чутье Звереныша говорило: "Стоит тебе с кем‑нибудь подружиться, и они используют это против тебя!" Тот, кто дружит, становится слабее, ведь его слабое место — друзья. Звереныш не мог позволить себе быть слабым. В этом страшном мире ценят только силу и жестокость, так надо стать самым сильным, и самым жестоким, чтобы победить всех сильных и жестоких! Если ты живешь среди демонов, надо стать главным демоном, чтобы сожрать остальных.
После Ритуала, после того дня, когда новичков ломали, заставляя привыкнуть к мысли что им придется убивать, и убивать без разбора тех, на кого им укажут, Щенки успокоились, повеселели, расслабились. За недели спокойной жизни забылась кровь, смерть, невзгоды. Но Звереныш знал, что это спокойствие обманчиво. Он именно знал — не размышляя на эту тему, не приводя никаких аргументов — просто осознавал, что люди, устроившие страшную экзекуцию продолжат свое дело, чтобы закрепить достигнутый результат. И это будет сделано не раз, и не два, а много, много раз, пока каждый из учеников раз и навсегда усвоит эти уроки и превратится в неразмышляющего, бездумного, верного убийцу, совершенное оружие в руках Императора. И высшая степень подчинения, когда ты по приказу императора убиваешь даже не себя, нет, того, кто ближе всех на свете — отца, мать, и…друга.
Насчет родственников у Щенков было слабовато, а вот друзей, заведенных тут, в Школе, уже хватало.
— Полупсы сегодня в город пойдут! — Лебель цыкнул сквозь зубы, проследив, как плевок пролетел рядом с полосатой мухой, зависшей возле лица Саргуса, развалившегося рядом, на траве — Я бы тоже сходил!
— Эй, эй — ты чего расхаркался! — возмутился Саргус, вытаращив глаза — Совсем обнаглел! Звереныш, тресни его по башке! Ты все равно сумасшедший, тебе ничего за это не будет!
— Не мешай. Он изучает историю Империи! — хмыкнул Лебель — Он на нас плевал!
— Я вижу, что это ты на нас плюешь! — не унимался Саргус — Вот все‑таки дурной ты парень, Лебель, и глупый! Вот чего бы ты делал в городе, если бы пошел туда?
— Купил бы чего‑нибудь вкусненького на рынке. Потом бы в бордель пошел! А чего еще‑то? Эй, Адрус, а ты бы что в городе делал? Пошел бы в бордель? Эй, Звереныш! Вот же статуй демонов, а? Ну чего ты молчишь все! Поговори с друзьями, неужто неохота с друзьями потолковать! Брось ты эту дрянь! Тьфу!
— Не трогай ты его…он не в себе. Пусть читает. Ну вот…согнал парня! Иэххх… Вот надо тебе было, а? В кои века он с нами решил посидеть!
— Мда…а я что? Я просто хотел поговорить…я что, гнал его? Слушай, ты же в одной с ним деревне жил, он что, всегда был ненормальным? Ну…я имею в виду, он всегда как‑то отличался от остальных парней?
Саргус задумался, сорвал травинку и задумчиво покачал головой:
— Не — а…парень, как парень. Ни с кем особо не ругался, пару раз дрался, ну…так, немного, с соседским мальчишкой. Рыбачил с отцом. Ничего особенного! Семья правда у них немного странная…была. Убили их всех. Как и моих…
— И моих… — Лебель скривился, тяжело вздохнул — Странно так все! Подумаю об Императоре, представлю себе его лицо, и…мне хочется сделать для него все на свете! У меня руки начинают трястись, как я его люблю! Ты знаешь, я и отца с матерью так не любил! Никогда! А ведь это отсюда приплыли рабовладельцы, это они сделали так, чтобы мы оказались здесь, убили моих родителей…а теперь как подумаю об этом, и мне кажется, что…не могу объяснить…как бы это лучше сказать…ну что это для блага Империи, для блага Императора. И что это правильно! Ты представляешь?! ЭТО правильно?! Как так может быть?! Ну — как?
