Иван Щукин - А боги там тихие
В этот момент загремела отпираемыми замками дверь, и в комнату заглянул охранник, должно быть привлеченный шумом. Ошалевшими глазами окинув комнату, он выскочил обратно, захлопнув дверь. Минут пять было тихо, а потом в допросную ввалилось пятеро стражников во главе с офицером.
— Что здесь происходит? — удивленно, но требовательно, спросил последний.
— Да вот, — я махнул головой в сторону, — дознаватели у вас какие-то странные. Не могли решить, кто меня первым допрашивать будет. Поругались, перенервничали, да как давай друг друга бить. Я даже испугался! Готов был уже все рассказать, тому, кто победит, но что-то они, видимо, не рассчитали.
Офицер ошарашено помотал головой из стороны в сторону, должно быть, решив, что это все ему снится. Потом его взгляд остановился на мне, мирно сидящем на стуле, со скованными за спиной руками.
— Сопротивляться будешь? — как-то робко спросил он.
— Да ни в жизнь! — клятвенно заверил его. — Я вообще человек законопослушный, к вам попал по ошибке, о чем и хотел рассказать этим господам. Но, к сожалению, не успел. Слишком уж они до новых знаний дорваться хотели. Настоящие профессионалы.
— Понятно, — мотнул головой офицер с таким видом, что сразу было ясно, что ничего ему не понятно. Постоял еще с десяток секунд задумчиво, а затем начал отдавать распоряжения стражникам. — Этого в камеру, пусть утром с ним разбираются. А этих двоих к целителю. Выполнять!
Я встал со стула, вышел из допросной и пошел по длинному коридору, конвоируемый двумя немногословными стражниками. Они только изредка указывали куда идти и держались очень настороженно, не выпуская из рук деревянные дубинки.
— Лицом к стене, — скомандовали мне у очередной двери. Дождавшись выполнения приказа, один из них огромным ключом отомкнул дверной замок, а второй снял с меня кандалы. — Заходи!
Камера оказалась… Странной. Да, именно это слово подходит лучше всего. Огромное, пустое помещение. Три закрытых решетками окна в противоположенной от двери стене. И по всем стенам расположены кровати, в три яруса. А справа еще и дверной проход в соседнее помещение. Народу тут было человек тридцать, а нет, не только человек, вон какие-то орки валяются, и большинство спали. Лишь на одной из шконок трое заключенных во что-то играли. Кажется, в кости.
Глядя на большое пустое пространство по центру камеры, мне почему-то вспомнился старый советский фильм, виденный еще в детстве. С Дуровым в главной роли. Там главный герой тоже попал в какую-то тюрьму, уже не помню в какую именно. И был он мастером боевых искусств. Пальцами металлические бочки пробивал. И начал он заключенных обучать своему нелегкому ремеслу. А охранники ему в этом, почему-то, не препятствовали, за что, в конечном счете, и поплатились.
Улыбнувшись собственным мыслям, я забрался на ближайшую свободную койку, положил под голову грубое одеяло и собрался спать. День выдался очень тяжелый, а завтра будет, скорее всего, еще хуже. Не думаю, что у Маркуса и генерала получится за ночь докопаться до правды и вытащить меня отсюда. Поэтому надо как следует отдохнуть. Да и поесть бы не мешало, урчанием напомнил желудок. С этими мыслями я и заснул.
Глава 38.
Проснулся я от того, что солнце упорно пыталось попасть своими теплыми лучиками мне в глаза. Сладко зевнув и потянувшись, я сел на кровати, свесив ноги вниз. Чувствовал себя на удивление хорошо, выспавшимся и отдохнувшим. Еще бы поесть, снова напомнил о себе желудок. Я с ним мысленно согласился, уточнив, что поесть бы стоило до того, как меня снова на допрос потащат.
— Слышь, дядя, — обращаюсь к звероватого вида мужику, с лицом заросшим бородой по самые глаза. — Нас кормить будут?
— Будут, — прогудело откуда-то из бороды.
— А когда?
— Потом. — Очень информированный мужик попался. Я закрутил головой, выискивая кого-нибудь более разговорчивого. Справа от меня, через одну пустую койку, сидел пацан лет четырнадцати. Из-за больших черно-желтых синяков под глазами, он очень напоминал енота.
— Слышь, парень, — подойдя и сев на соседнюю кровать, обращаюсь к нему. — Нас кормить будут?
— Не знаю, — буркнул пацан.
— То есть как? — удивился я.
— Меня только ночью посадили, — снова пробурчал он, и, чуть помолчав, добавил: — Сволочи!
— Что так? — заинтересовался я. — Не виноват ни в чем?
— А вот представь себе, не виноват! — с вызовом посмотрел на меня паренек.
— Ну, рассказывай тогда! — с улыбкой говорю ему. Уж очень забавно выглядели его «фонари».
— Зачем? — удивился он.
— Так все равно делать нечего, — пожимаю плечами.
— Поединок у меня был. С аристократом, — подозрительно на меня посмотрев, все же ответил паренек.
— И что? Проиграл? А в тюрьму-то за что?
— Не проиграл! — вскинулся он. — Я честно его побил! Хоть он и старше на пять лет.
Хм, интересно. Аристократы с детства учатся владеть мечом и рукопашному бою. И пусть боевые искусства здесь в довольно зачаточном состоянии, так и пацан этот не в шаолине обучался. А все же справился с противником гораздо старше себя.
— Так в тюрьму-то за что попал, если все честно было? — снова спрашиваю у замолчавшего паренька.
— Дружки его на меня кинулись, втроем. Твари бесчестные! У меня же секундантов не было, вот они и решили отомстить за проигравшего. А я за нож схватился. Ну, и порезал их немного. Вот они стражу и позвали. А я кому нужен, заступаться за меня? Без роду, без племени, — пацан совсем повесил нос.
— Тебя зовут как? — спрашиваю, пытаясь отвлечь его от грустных мыслей.
— Тилем отец назвал.
— А скажи мне, Тиль, из-за чего ты вообще с ним сцепился?
— К сестренке он моей приставал. А кроме меня заступиться за нее не кому.
— Младшая?
— Нет, — покачал он головой, — на три года старше. Но ведь девчонка же. Она в трактире подавальщицей работает. И я там же, но так, подрабатываю. Принеси, подай. Хозяин гном добрый, вот и не гонит.
— А где же ты так драться научился? — Не знаю, чего я к нему привязался. Понравился, наверное, пацаненок. Мелкий, а гордый и смелый. Не побоялся с высокородным связаться из-за сестры.
— Отец учил, пока жив был, — он гордо распрямил плечи. — Он в третьем легионе сержантом был до ранения.
— Как же вы с сестрой на улице оказались? — удивился я. Насколько я успел узнать местные реалии, к легионерам здесь отношение было довольно хорошим. И отслужившим полагалась пенсия и жилье.
— Мачеха, — Тиль словно выплюнул это слово. — После смерти отца завела себе дружка со связями. И как-то так получилось, что все отцовское имущество стало ей принадлежать, а не нам. Вот и выгнала. А иначе, сказала, вообще, со свету сживет.
