На тропе Луны - Вологжанина Алла

Так и простояли с минуту – Митька уткнулся мокрыми глазами в ее рукав, а Карина – носом в его затылок. О чем Митька думал, было непонятно. Сама же Карина внутренне содрогнулась – ощущение было такое, что они остались одни на всем белом свете. Хотя один и один – это уже не один. Вот так.

– «In joy and sorrow», – пробормотала Карина в Митькину макушку.

Это еще откуда? В ее плей-листах группы «HIM» отродясь не водилось. В «Доме Марко» нацепляла, у них этот эмо-рок из каждого утюга несется.

– Ну ладно, – решительно произнес наконец Митька, отдирая от себя Карину, – похныкали и хватит. Давай, серый волк, думать, что теперь делать.

– А что тут думать? – спросила Карина, возвращаясь на свою табуретку и, кстати, к сосискам. – Надо как-то разобраться, каким боком мы к этому Трилунью прилепились, как это исправить или хотя бы как этим пользоваться. Просто спокойно жить нам ведь не дадут.

– Ну, дадут не дадут, их спросить забыли, – буркнул Митька. – Ты сама-то сможешь жить, как будто ничего не было? В школу ходить, от Ермолаихи огребать, в какой-нибудь занюханный институт поступать? Жить, как все люди, короче. Вот после того, как через четвертое измерение в другой мир сгоняла?

Карина помотала головой. Тут уж без вариантов.

– Слушай, я не очень поняла, чего там Кира болтал – им с Дирке нужна наша помощь, без нас в Трилунье нельзя… Похоже, надо искать этого Дирке, ну или ждать, пока он нас найдет. Может, объяснит как-то подоходчивее.

Митька, как всегда в моменты задумчивости, теребил нижнюю губу.

– Интересно получается, – сказал он наконец, – в самом деле, Кира тебе пургу какую-то нес… Не врал, просто рассказчик из него никакой. Лучше бы тебе Дирке встретился. Дело в том, что, Карин, я почти всю эту историю уже знаю. Пока я по лесу носился, Дирке меня нашел.

У Карины так челюсть и отвисла. А Митька продолжал:

– Когда дом и родители… ну, ты поняла… Я тогда психанул и сам не помню, как оказался в лесу. В виде волка, само собой. Носился там несколько дней, на луну выл. А Дирке меня выследил и ходил по пятам, смотрел, чтобы я не убился где-нибудь. И я теперь думаю, у него же была куча возможностей меня вырубить, утащить к Резанову, в Трилунье, да куда угодно. Но он ждал, когда я в себя приду, а потом попросил помощи.

Карина молча переваривала услышанное. Митька продолжил:

– Он мне рассказал, что лет десять назад произошло кое-что ужасное. То есть это он сказал «кое-что», но мы-то с тобой знаем, что это был взрыв в лаборатории Резанова и этого… Радова.

– Понятно, но Дирке при чем?

– Для правительства – как его там? Совета? – в Трилунье все выглядит так, будто во взрыве виноват Дирке. Но на самом деле он не виноват, более того, знает, кто этот взрыв устроил. Но в Трилунье ему просто так соваться нельзя, он там вне закона. И в случае чего его убьют раньше, чем он пасть раскроет. Не Совет, конечно, Совет бережет волков. Настоящие виновные подсуетятся. Им совсем не выгодно, чтобы он их секреты разболтал. Но если он туда явится с информацией о волчатах – то есть о нас, – его, во-первых, выслушают, во-вторых, поймут, что он не виноват. И в-третьих, позволят нас воспитывать. Он же последний взрослый волк на оба наших мира.

– Нормально так… на бред смахивает. Ну и пусть валит с информацией о нас, делов-то… А воспитание свое пусть засунет себе куда подальше.

– Ему надо доказательства предъявить… ну, что мы существуем. Фото сойдет. До превращения, в процессе и после.

– Ну ладно, только давай сначала с ним поговорим, а потом будем такое палево фотографировать.

Митька положил локти на стол.

– Где там печенье? Доставай. Моему организму срочно требуется порция сладкого.

Карина достала печенье. Песочное, ее любимое. Митькино, кстати, тоже. Правда, она его обычно заедала солеными орехами, а Митька ничем не заедал. Налили еще чаю, а вот от лимона решили отказаться – Ларик забыла половинку на кухонном столе еще пять дней назад. Второй лимон Карина тогда же оставила в своей комнате после лечения Диймара. И из лимонов уже впору было пенициллин производить.

Митька продолжил:

– После взрыва Дирке остался на Земле, и ему надо было куда-то пристроиться. Его подобрал Резанов. Старший, само собой. Они заключили договор – Дирке выполняет беспрекословно все распоряжения Резанова, получает хорошее вознаграждение. И при первой же возможности, то есть когда появляется волчонок, отправляется в Трилунье. Но когда волчонок появился…

– Резанов дал Дирке распоряжение доставить волчонка к нему. А забить на это распоряжение Дирке не мог?

Митька замотал головой:

– Тут все не просто. Думаешь, у знаккеров служат по такому же контракту, как у охранника в магазине? Ни фига. Там такой договор, что если ослушаешься – умрешь, да еще и мучительно.

Карина задумалась. Как сказал бы какой-нибудь умный детектив, что-то тут не сходилось. Какой-то договор получался, будто бы и не договор вовсе.

– Выходит, Дирке должен выполнять свою часть, а Резанов – нет? Если он не отправляет Дирке в Трилунье, да еще, как я понимаю, с волчонком, то он нарушает свой собственный договор? Или там лазейки есть?

Митька сунул в рот печенье целиком и согласно кивнул:

– Угумс, тут дело в формулировке. Дирке должен был привести меня к Резанову, ведь Резанов видел, кого засек октокоптер. Дирке обрадовался, когда почуял, что ты тоже детеныш. Тебя, получается, не надо вести к Резанову. Только Дирке временами – совсем валенок. Прикинь, Резанов ему не обещал никакой помощи с Трилуньем. Он ему при свидетелях обещал, что Дирке будет в Городе луны, когда обнаружатся волчата. Так что технически Резанов весь в белом и договор соблюдает.

Впору бы обозлиться, но почему-то стало немного обидно за Дирке – хоть он и придурок бешеный, но все равно наивный до смешного.

– Я думаю, Дирке просто привык к тому, что он грозный, могущественный оборотень. И его никто раньше не пытался…

– Кинуть? Ну, так-то ты права, конечно. Но они с Кирой давно уже поняли, что к чему, и из шкуры вон лезут, чтобы и приказы выполнять, и о себе как-то позаботиться. Киру вообще жалко, потому что Дирке хоть косвенно, но за свои дела пострадал, а этот-то… уродился четырехмерником, да под пулю влетел.

Карина завозилась на стуле, устраиваясь поудобнее.

– Мить, с этими двумя приключенцами все понятно. А как быть нам? Мы-то никому ни по какому паршивому договору ничего не должны. Наоборот даже.

– Мы кое-что себе должны. И не по договору, а потому что родились волками. Дирке мне рассказал, что волки и наш обитаемый мир – и Земля, и Трилунье – взаимосвязаны. Не будем бегать по тропам между мирами – миры потихоньку загнутся, а мы спятим. Против своей природы идти нельзя. У Дирке самого крыша на последнем гвозде держится, потому что он почти десять лет чувствует типа зова – инстинкт, но усилием воли не позволяет себе встать на тропу. Поэтому от городов луны держался до сих пор подальше.

Карина осмысливала услышанное. Что ж, логично. Если щедрая природа отвесила волку бесконечную жизнь, то для равновесия прибавила еще и личную заинтересованность в сохранении мира живых и – как это? – неомертвевших. Да и Марк говорил Ларисе что-то вроде: «Ты не защитишь ее от ее же собственной природы».

Увлеченный рассказом Митька не заметил, что она отвлеклась.

– Раньше волков было довольно много. Во всяком случае, достаточно, чтобы детенышей собирать в волчьих школах и учить волчьим наукам. Тут уж и взрослые оборотни, и всякие маги-ученые старались. И этот инстинкт, ну, который требует бегать по тропам, называется вполне определенно – Зов луны. По аналогии со стремлением обычных волков выть на луну. Они ведь так не только стаи свои созывают, но и, ох, как он сказал? Изливают тоску о тропах. Обычные волки по ним ходить не могут, даже не понимают, что это такое. Но воют.

Карина, прищурившись, смотрела на Митьку. Не очень-то на него похоже, обычно всякий намек на приказ вызывал у него прямо-таки аллергию. А тут, поглядите-ка, чуть ли не в восторг пришел от мысли, что он обязан что-то делать, чтобы не было беды.