Ян Сигел - Честь чародея
Люк закричал от ужаса и изумления. Внутри стоял большой сосуд, а в нем плавала человеческая голова. Ферн была чуть более привычна к таким вещам, но и она застыла на месте, не в силах отвести взгляд. Это была голова женщины. Ее глаза были закрыты, как будто она спала, а волосы плавали в растворе. Через почти прозрачную кожу просвечивали голубые венки на висках, но кровь в них не билась. Полуоткрытый рот напоминал розу, но губы были совсем белые.
— Что это за чертово логово? — потрясенно спросил Люк. — Вы что–нибудь понимаете?
— Думаю, да, — медленно ответила Ферн. — Не волнуйтесь, это не настоящая голова. Это… фрукт, ни живой, ни мертвый. Не будем ее сейчас тревожить. — Она закрыла шкаф и повесила на место замок. Вспомнив его слова, она усмехнулась. — Конечно, это чертово логово и есть. Жилище ведьмы. А вы чего ожидали?
— Не знаю. — Люк пожал плечами. — Черные бархатные шторы, черные свечи и алтарь для поклонения дьяволу — что–нибудь в этом роде.
— Ведьмы не поклоняются никому, кроме себя, — сказала Ферн. — Вы описываете сатанистов. У них нет истинной силы, так, крохи, которые они подбирают после духов, которых вызывают.
— Может, пойдем отсюда? — раздался голос Скулдундера из угла, куда он забился, как только они вошли в кладовую.
— Куда дальше? — спросил Люк.
— В комнату заклинаний. Вот там могут быть-.и черные шторы. Интересно, что Моргас сделала с Деревом? Ей ведь нужно куда–то его посадить. — Ферн посмотрела, сколько жидкости осталось в бутылочке, которую она позаимствовала: она была на три четверти полной. Они прошли через кухню, не обращая внимания на то, как карга барабанила в крышку ларя. По пути Люк прихватил самый длинный вертел, а за пояс сунул угрожающе длинный нож.
— Вы похожи на пирата, — заметила Ферн. — Не хватает только еще один взять в зубы.
Что–то бормоча себе под нос, Скулдундер тоже вооружился первым попавшимся предметом. Это оказалась большая вилка. С ней в руках он напоминал миниатюрного Вельзевула, а большая шляпа, закрывавшая пол–лица, придавала ему еще более комичный вид. Но никто не засмеялся. Пустота дома всасывала любой звук, как пылесос–воздух.
Когда они снова оказались в прихожей, Люк сказал:
— Если вы ищете дерево, то тут есть оранжерея, уродливая викторианская постройка, где можно развести мини–джунгли. Насколько я помню, она нуждалась в ремонте.
— Дибук говорил об этом, — вмешался Скулдундер. — Он сказал, что там работали цыгане.
— Поищем там, — решила Ферн.
Люк снова зажег фонарик и повел их по темным коридорам в заднюю часть дома. Напротив гостиной, заваленной старой мебелью, они увидели большую двустворчатую стеклянную дверь. Свет фонарика, отразившись от нее, разбился на множество лучиков. Люк открыл дверь без всяких помех.
— На этот раз никаких ловушек, — сказал он. — Значит, тут нет ничего важного.
— Тогда пойдемте отсюда, — сказал Скулдун–дер. — Мне тут не нравится.
Ферн вглядывалась в мрак, заполненный листьями, шелестевшими без всякого ветра. Оттуда исходил страх, ощутимый, как запах.
— Там что–то есть, — сказала она.
Люк за этот вечер насмотрелся достаточно, чтобы не спорить с ней. Когда он переступил порог, Ферн дотронулась до его руки.
— Ступайте осторожно, — сказала она, — и очень медленно.
— Я тут подожду, — заявил Скулдундер.
— Если сбежишь, я наколю тебя на твою вилку, — бросила Ферн через плечо.
Они шагали по проходу между невидимыми зарослями. Луч фонарика выхватывал из темноты засохшие ветки, завядшие листья пальм, разбитые кадки, из которых торчали сухие корни. Шуршание прекратилось: каждая веточка, каждый листочек застыли. Слышны были только их шаги да осторожное дыхание. Под ногой что–то хрустнуло, и Ферн подумала, что это сухая ветка, правда, она была какая–то странная: белела в темноте, как обглоданная косточка. Неожиданно в свете луча Ферн увидела кое–что знакомое. Ни слова не говоря, она крепче сжала руку Люка, и тот застыл на месте. Впрочем, идти дальше все равно было некуда: в конце прохода стояло Дерево. Точнее, Древо. Оно было посажено в каменную кадку, но камень давно растрескался, и корни пробились наружу и ушли вглубь, сквозь щели между плитками. Ствол Дерева, чуть изгибавшийся, был толще самого Люка. Луч фонарика метнулся вверх, высветив похожую на дуб крону. По стеклянной конусной крыше пробежали блики.
— Там, внизу, — прошептала Ферн. Она и сама не знала, почему вдруг перешла на шепот. — Я что–то видела…
Луч остановился на каком–то бесформенном яблоке, висевшем на нижней ветке. Кожица плода была очень бледная, а сверху, где он крепился к плодоножке, что–то чернело.
— Что это? — спросил Люк. Он тоже непроизвольно понизил голос.
— Смотрите дальше, — сказала Ферн. — Может быть, есть более спелый.
Свет заметался по листве. Он был совсем слабенький, но Люк и Ферн стояли совсем близко. Вскоре они увидели еще один плод, гораздо мельче и зеленее, а потом рядом с ним заметили то, что Ферн искала и боялась найти. На этот раз Люк не закричал. Ферн услышала лишь, как он охнул, да увидела, что фонарик дрогнул в его руке. Там висела голова — натурального размера и совсем как настоящая. Бледная кожица чуть поблескивала, словно в предрассветной росе. Черные волосы свисали чуть ниже того места, где должна была бы быть шея; глаза и рот были закрыты. Держа вертел, словно шпагу, Люк ткнул в сторону этого кошмара:
— Объясните мне, что все это значит.
— Это своего рода фрукт, — сказала Ферн. — Я вам рассказывала о родительском Дереве, которое растет в ином измерении. На нем зреют головы мертвых: говорят, тот, кто в жизни совершил хоть что–то плохое, должен провисеть на этом Древе один сезон, а иногда и несколько. Это Дерево не может быть его саженцем, поскольку Вечное Древо не имеет семян. Это, скорее всего, черенок, взращенный при помощи магии. Но я не понимаю, почему здесь, в нашем мире, оно дает плоды и что это за плоды. Они похожи на саму Моргас, но ведь она жива. Должно быть, это ее сестра–близнец Морган… Может быть, Дерево так пропитано силой Моргас, что на нем растут только головы тех, кто связан с ее жизнью.
— Как та, из буфета?
— Не думаю… Это Сисселоур — она выглядит намного моложе, чем тогда, когда я ее знала, но я не уверена. Мне кажется, ее взяли с главного Дерева и просто принесли сюда. Так уже делали.
— Кто?
— Я.
— Но эта голова живая, я видел, как дрогнули веки, — сказал Люк. Ферн почувствовала, как он вздрогнул.
— Да, она живая, — подтвердила Ферн.
Ей уже доводилось видеть, как у плода открываются глаза и все лицо оживает. Но ни у одной из голов она не видела такого выражения лица. Глаза открылись, полностью обнажив зрачок, губы растянулись в довольной, ликующей улыбке.
— Наконец–то! — сказала она.
_Наконец-_то?_ Ферн была озадачена. Головы в чистилище обычно не бывали такими радостными и довольными.
— Не светите нам в глаза, — безапелляционно заявила голова. — Дайте нам рассмотреть вас.
Люк сместил фонарик немного влево. Ферн чувствовала, как он напрягся.
— Ты не спрячешься в тени, Ферн Кэйпел, — сказала голова. — Разве мы не владели твоей душой и телом? Разве мы не похитили твой дух?
— Моргас не смогла удержать его, — возразила Ферн. — И почему ты говоришь о себе «мы»? Не знала, что ты так тесно связываешь себя с сестрой.
— С сестрой? — Голова презрительно фыркнула.
— А разве ты не Морган?
— Морган! Не оскорбляй нас! Моя родная плоть превратилась в бесхарактерную тряпку, клянчащую одобрения мира и любви мужчин. Она прозябает в горечи на Вечном Древе. Она просила прощения, но не у нас. В этом ее ошибка. Но мы не стали ждать, пока она сгниет там, у нас есть дела поважнее.
— Тогда кто ты? — Впрочем, она и сама уже знала ответ.
— Мы — Моргас.
— Но как?
— Мы едины с Древом. Наши кровь и соки, корни и мускулы слиты воедино. Нас оторвали от материнского Древа с самыми древними ритуалами и таинствами и перенесли в этот мир. Этот плод — символ нашего союза. За ним последуют другие — нас будет очень много. С нами сила Вечного Древа, и с ее помощью мы покорим Британию. Наши корни глубоко зароются в эту землю, а наши ветви закроют небо. Уже сейчас есть те, кто испил нашего сока и теперь исполняет любую нашу прихоть. Вот один, например, он богат и могуществен, считал себя честным человеком, но мы полностью завладели его разумом. Он приносит нам деньги, которые в этом мире открывают любые двери. Мы долго смотрели в волшебный кристалл и многое узнали о современной жизни: здесь больше не в ходу такие химеры, как помощь, доблесть, честь. Теперь деньги являются для людей единственным кредо и их Святым Граалем. Боги удалились отсюда, их место заняли мелкие людишки с большими банковским счетами. Ваши правители уже не великие воины или выдающиеся умы — они просто актеры, позирующие перед толпой. Раньше они не продали бы свою честь за золото, а теперь все готовы продать ее за кусок пластика или мятую бумажку. Мы купим себе доступ в этот тесный круг избранных и одурманим их нашими зельями. Вот тогда Логрез станет нашим навеки! Мы многое узнали, Фернанда, и в конце концов обошлись без тебя.
