Элиезер Юдковский - Гарри Поттер и методы рационального мышления
По её щекам текли слёзы.
— Вот что я сказал бы, если бы считал, что вы способны за что-то отвечать. Но нормальные люди не задумываются о последствиях, когда решают, что им делать. Они просто играют свои роли. У вас в голове есть образ суровой блюстительницы дисциплины, и вы ведёте себя соответственно, разумно это или нет. Такая суровая блюстительница дисциплины, конечно, прикажет ученикам вернуться в их комнаты, даже если по замку разгуливает тролль. Она прикажет ученикам оставаться в Большом зале под страхом исключения. И тот образ профессора МакГонагалл, который живёт у вас в голове, не учится на собственном опыте и не меняется, так что в этой беседе нет никакого смысла. Такие, как вы, не способны отвечать ни за что — для этого есть такие, как я, и если мы не справляемся, то обвинять больше некого.
Мальчик подошёл ближе и встал прямо перед ней. Он залез себе за пазуху и достал золотую защитную сферу, в которую по распоряжению министерства заключили его маховик времени. Потом он бесцветным, ровным голосом произнёс:
— Это могло бы спасти Гермиону, если бы я смог им воспользоваться. Но вам казалось, что ваша роль — отказывать и мешать мне. Запирая оболочку, вы сказали, что за последние полвека в Хогвартсе никто не погибал, помните? Мне следовало попросить вас её снять, когда Беллатриса Блэк сбежала из Азкабана, или когда Гермиону подставили и обвинили в покушении на убийство. Но я забыл об этом, потому что был идиотом. Пожалуйста, откройте её, пока кто-то ещё из моих друзей не погиб.
Не в силах ничего сказать, она подняла палочку и сняла наложенное на оболочку запирающее заклинание, из-за которого её можно было открыть только в определенное время.
Гарри Поттер открыл золотую оболочку, посмотрел на крохотные песочные часы внутри, кивнул и защёлкнул снова.
— Благодарю. А теперь уходите, — голос мальчика снова сорвался. — Мне нужно подумать.
* * *
Она закрыла за собой дверь, из её горла рвался ужасный, сдавленный звук...
Рядом с ней появился Альбус. Сброшенное заклинание Разнаваждения на миг окрасило его в яркие цвета.
Она даже почти не подпрыгнула.
— Я же говорила, перестаньте так делать, — сказала Минерва. Собственный голос казался ей безжизненным. — Это был личный разговор.
Альбус указал в сторону двери за её спиной:
— Я боялся, что мистер Поттер может причинить вам вред.
Затем он тихо добавил:
— Я очень удивлён, что вы просто стояли и выслушивали всё это.
— Мне достаточно было сказать: «Мистер Поттер», и он бы замолчал, — её голос опустился до шёпота. — Два слова, и он бы замолчал. И тогда ему было бы некому, совсем некому высказать все эти ужасные вещи.
— На мой взгляд, высказывания мистера Поттера совершенно несправедливы и незаслуженны, — сказал Альбус.
— Но ведь вы, Альбус, на моём месте не стали бы угрожать исключением тому, кто покинет зал. Вы же не станете это отрицать?
Альбус поднял брови:
— Ваша роль в этой катастрофе была крошечной. В той ситуации вы действовали вполне разумно, и только послезнание позволяет Гарри Поттеру утверждать обратное. Я уверен, Минерва, вы достаточно мудры, чтобы не обвинять себя в том, что случилось.
Но она прекрасно знала, что Альбус поместит фотографию Гермионы в свою ужасную комнату и эта фотография займёт там почётное место. Она не сомневалась, что Альбус будет считать виноватым себя, хотя его даже не было в Хогвартсе в это время. Он не будет винить её.
То есть, вы тоже думаете, что на меня не имеет смысла возлагать ответственность...
Она прислонилась к ближайшей стене, стараясь снова не расплакаться — Альбуса она видела плачущим только трижды.
— Вы всегда верили в своих учеников, а я никогда. Вас они бы не побоялись. Они бы знали, что вы их поймёте.
— Минерва...
— Я не гожусь, чтобы сменить вас на посту директора. Мы оба это знаем.
— Вы ошибаетесь, — тихо ответил Альбус. — Когда придёт время, вы станете сорок пятой директрисой Хогвартса и прекрасно справитесь с этой работой.
Она покачала головой.
— А что теперь, Альбус? Если он не стал слушать меня, то кого он послушает?
* * *
Прошло ещё около получаса. Мальчик по-прежнему продолжал своё бдение у двери, за которой покоились останки его лучшей подруги. Он смотрел вниз — на волшебную палочку, которую держал в руках. Иногда он морщился от каких-то своих мыслей, но затем его лицо снова расслаблялось.
Неожиданно — хотя ничего в комнате не изменилось — он поднял голову. Лицо приобрело нейтральное выражение. Мальчик мрачно произнёс:
— Я не хочу ни с кем общаться.
Дверь отворилась.
В комнату вошел профессор Защиты. Он закрыл за собой дверь и осторожно встал в углу, настолько далеко от мальчика, насколько позволял размер комнаты. В воздухе между этими двумя тут же повисло острое ощущение катастрофы, которое не собиралось никуда исчезать.
— Зачем вы пришли? — спросил мальчик.
Мужчина слегка повернул голову. Его бледные глаза изучали мальчика, словно тот принадлежал к какому-то инопланетному виду и представлял собой соответствующую опасность.
— Я пришёл, чтобы принести извинения, мистер Поттер, — тихо сказал профессор.
— Извинения? И что же могли сделать вы, чтобы предотвратить гибель Гермионы?
— Мне следовало проверить, на месте ли вы, мистер Лонгботтом и мисс Грейнджер — все те, кто скорее всего стал бы следующей целью, — без колебаний ответил профессор Защиты. — Интеллектуальных способностей мистера Хагрида недостаточно, чтобы руководить учениками. Мне следовало пренебречь призывами профессора МакГонагалл к тишине и убедить её оставить с вами профессора Флитвика, который сумел бы лучше защитить учеников от любой угрозы и мог бы при этом поддерживать с нами связь с помощью Патронуса.
— Верно, — резко ответил мальчик. — Я забыл, что в Хогвартсе есть ещё один человек, который может за что-то отвечать. И почему же вы этого не сделали, профессор? Я не поверю в вашу глупость.
На миг наступила тишина. Пальцы мальчика крепче стиснули палочку.
— Вы и сами, мистер Поттер, не подумали об этом вовремя, — устало сказал профессор Защиты. — Я умнее вас. Я быстрее думаю. Я опытнее. Но разница между вами и мной не столь велика, как между нами и остальными. Если вы можете что-то упустить, то могу и я, — его губы скривились. — Видите ли, я сразу пришёл к выводу, что этот тролль — всего лишь отвлекающий манёвр и сам по себе он не важен. По крайней мере, пока никто не отправил учеников бессмысленно бродить по коридорам или беспечно не послал юных слизеринцев как раз в те подземелья, где тролля и обнаружили.
Мальчик всё ещё оставался напряжённым.
