Екатерина Сереброва - Клуб "Джокера"
Белые волосы, были плотно заплетены в сложную прическу, ярко сверкали небесного цвета глаза. Ажурное красное платье до пола и слегка приподнятая пышная юбка, мамиными руками.
Моя мама не красавица, но на этом портрете — она как богиня. Я бы ее и не узнала, если бы не знакомые черты лица и родимое пятно на шее.
Я отвлеклась от разглядывания матери, и постучала в кабинет Виктора.
— Войдите.
Я осторожно приоткрыла дверь, и лицезрела сидячую в кресле фигуру Виктора.
— О, Вика, заходи! Какими судьбами? — я села в кресло напротив него.
— Ммм, помнишь, ты мне сегодня утром дал машину? — Начала я издалека.
— Ну, помню, — Виктор кивнул.
— Ну, так вот, понимаешь…
— Где разбила? — Виктор помрачнел.
— Да нет, что ты! — я в свое оправдание нелепо замахала руками. — Просто скорость превысила.
Виктор обмяк в кресле
— Ну ладно, штраф-то хоть какой?
— 200$
— Наглеют.
Отчим встал из кресла, и подошел к большой картине собственного изображения. Затем слегка отодвинул ее, и так показался в стене металлический ящик.
Я раскрыла рот. Как все просто!
Затем, он ввел очень длинный код в сейф, и достал от туда толстую купюру долларов. Затем протянул ее мне, и закрыл сейф.
Я вытащила из связки денег 200$, и вернула остальное законному владельцу.
— Оставь себе, это подарок. — Отчим мне подмигнул и вышел из кабинета, а я так и осталась как дурра, стоя посередине комнаты с протянутой рукой денег.
Да там же тысяч десять долларов!
Мне стало как-то неловко. Я ведь даже спасибо ему не сказала. Еще можно попытаться нагнать.
Глава 3
Скажи что дальше ты же знаешь
Как мне понять себя саму?
Лучше сейчас, ты понимаешь
Что дальше просто я умру
Поверить в чудо? Хорошо,
Как верить если нет надежд
Нет маяков среди морей незнания
Того что делать чтоб достичь побед?
Санжери (с)
Я открыла глаза. И в них больно ударило раскаленное солнце. Вся моя комната уже переливалась светло-желтыми лучами. А за окном вовсю шумели автомобили и прохожие. Проведя, рукой по лбу, я поняла, что очень вспотела. Снова эта невыносимая жара,
когда же она, наконец, закончится?
Я взглянула на часы. Половина двенадцатого. Ну, что ж, в школу я теперь точно не пойду. Сейчас, моим единственным желанием было просто принять холодный душ, поэтому я сползла с постели и направилась в ванную. Когда по моему телу приятно потекли леденящие струйки воды, мне сразу же стало легче.
Когда с душем было покончено, я спустилась вниз. Дома уже никого не было. Алиса снова носится с каким-то контрактом, а Виктор как всегда на работе. Есть мне совершенно не хотелось, поэтому я просто схватила маленькую пачку печенья из кухонного шкафчика и плюхнулась на диван в гостиной. Я не включила телевизор, как обычно, и даже не взяла книгу. Я просто сидела и смотрела в одну точку. А, точнее, рассматривала портрет моей матери возле камина.
Как она тут красива. Она всю жизнь прожила в облаках, и умерла среди них. Сколько себя помню, она всегда уделяла мне мало внимания, со мной в основном возился папа. Но потом пришел и его черед. Смерть забрала и его.
Это было вечером, кто-то поджег квартиру, и от него осталась лишь кучка пепла, среди пепла. Его прах не нашли, поэтому было только надгробье.
По нему я страдала больше чем по матери, хотя всегда мечтала быть очень близка с ней.
Успокоив себя этой мыслью, я достала из пачки крохотный крекер… потом один, другой… и вскоре я поняла, что внутри ничего не осталось. Я с горечью посмотрела на дно упаковки: пусто. Раздраженно отшвырнув пакет на пол, я встала и направилась к входной двери. Когда я вышла во двор, ветер теплым потоком хлынул мне в лицо. Я зажмурилась.
Не люблю такую погоду. Я снова вошла в дом. Резко захотелось спать, и я прилегла на все тот же диванчик, сонными глазами всматриваясь в портер мамы.
Через минут пять, мои глаза и вовсе закрылись, и чуткий сон неожиданно завладел моим телом. Скорее всего, я просто дремала, потому, что прекрасно слышала все шорохи в комнате. Слышала дуновение ветерка из открытых окон и отчетливый шелест сверчков. Неожиданно волнение, которое охватило меня за этот день, куда-то исчезло, и я плавно начала погружаться в небытие.
Внезапно я почувствовала, как что-то приятно коснулось моего лица, словно какой-то человек нежно провел ладонью по моей щеке. Потом снова и снова. Наверное, это самый приятный сон за все время…
Неожиданно чьи-то холодные губы коснулись моего лба. И я блаженно зажмурилась.
— Поверь, так будет лучше, — тихо прошептал голос мне на ухо.
Не знаю почему, но эта фраза жутко испугала меня, и я, открыв глаза, резко приподнялась с кровати.
— Кто здесь! — внезапно вырвалось из моего рта, и я стала внимательно оглядывать гостиную.
Никого… похоже, это и, правда, был сон. Я дотронулась рукой до своей щеки. Она вся горела, словно у меня была лихорадка.
Что бы там ни было, самое главное сейчас постараться себя вести как раньше. Я поднялась наверх, в свою комнаты, и закрыла дверь на замок изнутри, на всякий случай.
Я снова улеглась на кровать, и накрылась одеялом. Спать больше не хотелось, а сердце бешено колотилось как зверь в клетке. Как будто хотело вырваться наружу.
Неожиданно в дверь постучали.
— Да? — спросила я каким-то не своим голосом.
В дверном проеме появилась голова Алисы, и мой страх сразу же отступил.
— Доброе утро, — пропела она, — Вик, пора завтракать.
— Завтракать? — переспросила я и невольно взглянула на часы, — Ах, да, конечно, я сейчас спущусь.
Видимо, уже приехала. Что-то рано сегодня, всего двенадцать. Странно, что она не спросила, почему я не в школе.
Погода стояла отличная. Солнце ярко светило и согревало мою бледную кожу, которая сильно нуждалась в этом тепле. Недавно скошенные газоны, уже пожелтели от такого изобилия солнца, и даже самые высокие деревья склонялись к земле от невыносимой жары.
Я медленно шла в столовую, хотя есть, совсем не хотела. Просто не было аппетита…
На столе дымился горячий завтрак. Я села на стул напротив Алисы.
— Вика, а почему ты не в школе? — Алиса поправила строгую юбку и села за стол.
— Я проспала, — честно ответила я, и запихнула в рот кусочек омлета.
— Больше так не делай, хорошо? — Алиса взволнованно посмотрела на меня.
— Да, конечно, — я отправила в рот еще один кусок, и еще один.
