Мэри Филлипс - Игры богов
— Ты же Нил? — спросил парень.
— Да.
— А я Гермес. Ты задержался. Подожди здесь.
С этими словами Гермес захлопнул дверь прямо перед носом Нила.
Было холодно. Нил засунул руки в карманы пальто и стал переминаться с ноги на ногу. Перед тем, как прийти сюда, он принял душ, побрился, вымыл голову и причесался, а также переоделся в чистое белье. Всю дорогу к этому дому он продолжал размышлять над загадочным газетным снимком с человеком, лицо которого он видел в день смерти Элис. Все это как-то не вязалось со здравым смыслом, и тем не менее Нилу было крайне необходимо во всем разобраться. Он сказал себе, что, вероятно, стал жертвой некой махинации — но как ее можно было осуществить? Или, быть может, его посетила галлюцинация — но тогда откуда взялась эта заметка в газете? Газета была вполне реальной — сейчас она лежала у Нила в кармане. Несомненно, все эти события можно было объяснить рационально — хотя ничто из происшедшего в его жизни за последнее время не казалось ему рациональным.
Дверь вновь открылась. Нил увидел Гермеса и незнакомую ему женщину в синем спортивном костюме и с затянутыми в «конский хвост» волосами. Женщина очень походила на Аполлона, правда, у нее были черные волосы. Она бросила на Нила взгляд, полный изумления и презрения.
— Этот, что ли? — спросила она Гермеса.
— Думаю, что да, — ответил тот.
— Ты хочешь сказать, что никогда раньше его не видел?
— Никогда.
— Нет, это невозможно. Ты только посмотри на него. Что мне с ним делать? Он маленький и худой — мышонок, а не человек.
— Одиссей тоже не был крепышом, — заявил Гермес. — А ведь он был одним из лучших!
— Но Одиссей не был похож на мышь! — возразила женщина.
— Он был коротышкой.
— Да, но лицом он не напоминал грызуна.
— Ничего лучшего я не нашел — все-таки времени было маловато.
— Маловато — это условное понятие.
— Прошу прощения, — прервал этот диалог Нил. — Не хочу мешать вашей увлекательной беседе, но вы меня с кем-то путаете.
— Ничего подобного, — ответила Артемида. — Мы говорим именно о тебе.
— Я пришел по поводу Элис, — сказал Нил.
— Мы знаем, — кивнул Гермес.
— Ладно, — повернулась к нему женщина, — иди в дом, а я посмотрю, что с ним можно сделать. Ты прав, внешность может быть обманчивой. Иногда.
— Хорошо, — сказал Гермес. — Если тебе что-то понадобится, звони.
Он зашел в дом, захлопнув за собой дверь.
— Ну что ж, пойдем, — проговорила женщина.
— Куда пойдем? — озадаченно спросил Нил. — Кто вы такая? И как все это связано с Элис?
— Я Артемида. Элис была моей уборщицей, и нам надо уйти подальше от этого дома, пока нас кто-нибудь не увидел.
— Но я хочу в него войти! — заявил Нил. — Мне надо повидаться с одним человеком.
— Нельзя, — сказала Артемида. — Сюда никто не входит.
— Но я ведь уже был здесь! — воскликнул Нил.
— Правда? И когда же?
— За день до того, как Элис… умерла.
Артемида посмотрела на молодого человека совсем другими глазами.
— И ты все еще жив? — проговорила она. — Ничего себе! Возможно, мне все же удастся использовать тебя.
— Использовать меня? — переспросил Нил.
— Пошли.
— Но я…
— Пошли!
Всю волю Нила внезапно парализовала неведомая сила. Он кивнул.
Они молча пошли в сторону пустыря. Сегодня Артемида решила обойтись без пробежки, но шла так быстро, что Нил едва за ней поспевал. Он обратил внимание, что, проходя мимо каждой встречной собаки, Артемида смотрела на нее с надеждой неизвестно на что, но затем неизменно отворачивалась и продолжала путь — еще быстрее, чем до этого.
— Вы потеряли собаку? — спросил он.
— Они умерли, — ответила Артемида.
Из-за холодов в парке Палемент-хилл было немного народу — лишь несколько человек запускали больших бумажных змеев сложной конструкции, на которые попеременно лаяла маленькая собачонка. Артемида мельком взглянула на собаку — как показалось Нилу, с жалостью. Она выбрала скамью, откуда можно было наблюдать как за парком, так и за дорожкой, ведущей с улицы.
— Никогда не знаешь, кто может за тобой следить, — сказала она.
Нил молча присел рядом с ней. Огромный Лондон, словно свернутый в этом месте до размеров миниатюры, наполнил его сердце такой невыносимой грустью, что ему опять захотелось плакать. Ну зачем ему жить в этом городе без Элис? Без нее его больше не интересовали все эти улицы и здания. Быть может, ему переехать в другое место, начать жизнь заново? Заново… Эта мысль не принесла ему никакой радости. Он поплотнее укутался в пальто — было довольно холодно.
— Здесь мы сможем поговорить почти свободно, — заявила Артемида. — Деревья нас не выдадут — они на нашей стороне.
— Деревья?
— За последние годы Аполлон не раз позволял себе ужасные вольности по отношению к ним.
— Охотно верю, — сказал Нил.
— Ты его знаешь?
— Мы встречались.
— И ты все еще жив? — покачала головой Артемида. — Ты крепкий орешек!
— Послушайте, у меня к вам вопрос, — проговорил Нил, доставая из кармана газету.
— Действительно, давай перейдем к делу, — согласилась Артемида. — Нил, ответь мне: ты когда-нибудь совершал поступок, который можно назвать героическим?
— Что-что? — переспросил Нил.
— Пожалуйста, ответь! Для меня это очень важно.
— Но я думал, что мы пришли сюда, чтобы поговорить об Элис!
— А мы что делаем?
— Не вижу связи, — признался Нил.
— Зато я вижу, — ответила Артемида.
Нил вздохнул:
— Если честно, однажды я и впрямь попытался совершить что-то героическое, и вы правы, это было связано с Элис. Она обратилась ко мне за помощью, и я не мог отказать ей. А теперь она мертва. Тогда у меня все получилось, но кроме этого случая я за всю свою жизнь не сделал ничего такого, что пусть даже с натяжкой можно было бы назвать героическим поступком. Когда ты инженер, от тебя этого и не требуется. Я всегда стараюсь сделать здания, которые проектирую, как можно более безопасными, и думаю, найдутся люди, которые могли бы назвать это геройством — в самом широком смысле этого слова. Я несколько раз сдавал кровь. Мне говорили, что это мужественный поступок, но я так не думаю — тем более что потом тебе дают чай с печеньем. Если же вы хотите узнать, из тех ли я, кто готов рискнуть жизнью, чтобы спасти незнакомого человека из пылающего дома… Даже не знаю. Хотелось бы думать, что из тех, но я в этом не уверен. Думаю, наверняка это можно сказать, лишь побывав в подобной ситуации.
Ниже того места, где они сидели, на поросшем травой покатом склоне какой-то малыш убежал от мамы, но споткнулся, упал и громко заревел. Мать взяла его на руки и прижала к себе, а он все надрывался.
