Пол Кемп - Порождение Тени
Кейла вырвало. Рвота продолжалась, пока не опустел живот. Когда Эревис поднял взгляд, Маска уже не было.
Он сплюнул, чтобы очистить рот, и снова опёрся о стену.
Потребовалось некоторое время, чтобы голова и желудок успокоились. На земле что-то сверкнуло; брошенные им пятизвездники. Разве Маск не забрал их с собой?
Ему требовалось время подумать. В голове всё смешалось. Он только что говорил с богом и глядел в раскрытое лицо божественности.
Не так ли?
Он смотрел на монеты, ни в чём не уверенный. Наконец, Кейл оставил их лежать, где лежали, и вышел из переулка.
Тени укрыли его, и Кейл нашёл утешение в их объятиях. Он шёл по улице в тишине. Слова повелителя теней остались в его памяти, невесомые, будто обрывки сна, тяжёлые, как морской якорь. В словах Маска Кейл почувствовал тот же фатализм, что услышал когда-то в пророчествах Сефриса, но отказался поддаваться ему. Может быть, Эревис и не сможет изменить того, что грядёт, но он всё равно будет драться, как дьявол. Такой уж он есть.
Эта решимость заставила его сосредоточиться.
Уличные фонари с тускло горевшими углями усеивали широкий, вымощенный камнем проспект. Пламя колыхалось и танцевало под просолённым, дующим с гавани поздним осенним ветром. Вдоль улицы стояли кирпичные склады и деревянные хранилища, громоздясь друг на друга — двери заперты, в окнах темнота. На скотных дворах мычали и фыркали животные. На мостовой стояли несколько брошенных телег и фургонов.
Уборщики мусора задерживались. Обычно к этому часу они уже прибирали улицы, но сейчас Кейл чувствовал вонь дневных отходов из канав. В нескольких переулках он заметил спавших бродяг — их было больше, чем Кейл запомнил в последний визит сюда.
Он знал, что придётся подождать до утра, прежде чем вернуться в Штормовой Предел. Нельзя было просто постучаться в ворота знатного особняка за три часа до рассвета. Эревис решил посвятить это время новому знакомству с городом, который он когда-то звал домом.
Ступая сквозь тени и пересекая целые дворы за один шаг, он шёл на юго-восток, к центру города. Миновав старую, рассыпающуюся каменную стену, символически отделявшую пришельцев от постоянных жителей, Эревис вошёл в чужеземный квартал.
Здесь преобладали постоялые дворы, харчевни, таверны и магазины с разнообраным снаряжением. Несмотря на поздний час, в нескольких тавернах ещё сидели за столами купцы, погонщики и караванщики. Из незапертых окон наружу струился дым и приглушённые разговоры. Тут и там Кейл замечал привычных бандитов, воров и проституток, но в это время ночи даже самый лихой народ казался усталым. Эревис держался темноты, и его не замечали.
Как и в квартале складов, удивительно большое число людей спали в подъездах или под деревьями, что усеивали селгонтские дороги. Некоторые были обычными пьяницами, но не все. Кейл никогда не видел в городе такую толпу. Куда бы он не направился, всюду лежали свернувшиеся тела, раздавался хриплый кашель и доносилась вонь грязных улиц.
Базар был тих, если не считать храпа спящих в своих повозках коробейников и посапывания лоточников за своими прилавками. Его острый слух уловил несколько разговоров шёпотом, но Кейл их проигнорировал.
Он покинул чужеземный квартал и отправился на юг, к участку неподалёку от Храмовой улицы, где обычно жили художники, учёные и зажиточные купцы. Дороги сужались, постоялых дворов становилось меньше — на смену им приходили двухэтажные жилые дома и магазины. Ночующих на улицах стало меньше, но многие лежали на виду. Район обходили двое стражников с фонарём, селгонтских скипетров, в кольчугах и тёмно-зеленых плащах. Они светили фонарём в переулки, прогоняя любых подозрительных личностей, которых там находили. Кейл погрузился в тень, когда стражники оказались рядом. Даже при свете фонаря двое людей прошли мимо него, хотя Эревис мог бы легко протянуть руку и коснуться их.
— …в Ордулине, — говорил тот, что пониже.
Второй пожал плечами.
— Эндрен Корринталь? Ну, кто знает. Проклятые дворяне…
Их разговор затих вдалеке. Кейл пересёк площадь и ему открылся вид на юго-восток, где линию горизонта пересекали серые каменные стены старого Охотничьего сада хулорна. Их украшали сияющие шары и магические фиолетовые огни. На зубчатой стене стояли необыкновенные статуи. Своеобразные вкусы старого хулорна, предпочитавшего изображения различных гибридных существ — мантикор, химер и прочих — давно были одним из главных поводов для разговоров в городе. Его звали Безумным Андесом Ильчаммаром, и Кейлу это прозвище казалось подходящим.
Кейл вдруг понял, что не знает, кто сейчас занимает пост хулорна. Последнее, что он слышал — что за пост грызутся между собой члены Старого Чонселя.
Сад хулорна взирал сверху вниз на шпили Храмовой улицы. Кейл видел вершину колокольни Дома песен и узкий, увешанный флажками шпиль дворца Священных празднеств. Кейл не испытывал ни малейшего желания видеть Храмовую улицу. С него довольно было божеств на эту ночь. А кроме того, Храмовая улица напоминала ему о Сефрисе. Он представлял, как безумный пророк лежит в своей кровати в Доме высших достижений, считая трещины в потолке, количество вдохов, которые он делает за час, потом применяет одну из своих загадочных формул и выводит в результате ожидающую Фаэрун судьбу.
Через несколько дворов над крышами домов поднималась башня. Кейл узнал её. Несколько десятков лет назад это был дом незначительного волшебника, Деликора Саана. Впоследствии, эксцентричный художник — Эревис забыл его имя — выкупил её и превратил в выставку картин и магазин диковинок, вносивший немалый вклад в городскую казну. Кейл прикинул, что башня достигает высоты шестого этажа — подходящий насест, чтобы увидеть весь Селгонт.
Устремив взляд на вершину, он собрал вокруг себя тени и шагнул через них. Он возник на вершине башни. Ветер немедленно вонзился в шейда. За спиной захлопал плащ. Кейл припал к крыше и потверже встал на черепицу. Он оглядел город.
Фонари освещали главные артерии города: проезд Ронселя, улицу Сарна, аллея Лороукана, Широкий путь. Эти широкие улицы расчерчивали город, как сверкающие змеи. Вдоль северной стены текла река Эльзиммер, впадающая в Селгонтский залив.
Через стену Кейл видел освещенную огнями ламп флотилию рыбацих лодок, грузовых барж и паромов, что усеивали противоположный берег. С северо-запада текла чистая вода, собиравшая большую часть городских отходов, протекая мимо северной стены, и выносила все помои в залив. Кейл знал многих людей, поступавших точно так же — они входили в Селгонт чистыми, в городе обрастали грязью и оканчивали в заливе.
