Анатолий Герасименко - Тотем Человека
Кто-то говорил мне, что после ссоры хорошо заняться любовью. Ерунда. После ссоры хорошо бы потерять память.
— Это все из-за того, что ты пьешь, — тихонько сказала Дина. Мы сидели обнявшись прямо на полу. Я не видел ее лица. Руку мы забинтовали, хотя ожог вышел не сильный. Проклятый панельный дом. Проклятая централизованная система. Температура воды зависит от того, какой кран повернул сосед за стеной. Моешься, бывало, в душе, а тебя — то ледяной водой, то кипятком поливает. Правда, такого, как сейчас, еще никогда не бывало. Видно, я на самом деле силен… зараза. Или это из-за испытаний в теплосети? Как раз теперь лето… Испытывают… Что-то там…
— Из-за того, что ты пьешь, — повторила Дина, словно услышала мои мысли. Я протянул руку (холодильник возвышался надо мной, как небоскреб), достал новую банку. Открыл.
— Я просто себя еще не научился контролировать, — сказал я. — Дина, солнце. Я буду стараться. Чет… Честно. Прости.
Она сделала неловкое движение: не то пожала плечами, не то дернулась, пытаясь высвободиться из моих объятий. Отпускать ее я не стал.
— Ты никогда не научишься, — сказала она.
— Откуда ты знаешь?
— Знаю.
Мы помолчали. Вкус у пива был кислый, пузырьки мешали сделать глоток — верные признаки того, что выпито уже много.
— Ты знаешь, как я пришла к Потоку? — спросила Дина.
— Нет.
— Я… меня с детства учили Тропе. У нас с тобой, в принципе, схожее воспитание было. Слушай Тотем, анализируй, размышляй. Рациональный подход… — она хмыкнула. — И… мне было тяжело. Очень тяжело. Я ненавидела людей. Каждый день я на метро ездила в институт. Самый час пик, что туда, что обратно. Потные, грязные, вонючие… Как я их ненавидела.
— Понимаю.
— Хрена лысого ты понимаешь. Ты-то мужик. Тебя придавишь, а ты сдачи дашь. А девчонку весом в сорок кило… да меня вообще не замечали. В вагон входит такой, знаешь, бугай: локтем пихнул, я и улетела… Но давка — фигня. Извращенцы — вот где самый кошмар. Я один раз в переполненном вагоне ехала от 'Московской' до 'Техноложки'. Сколько там станций? Шесть?
Я прикинул.
— Пять, вроде бы.
— Пять, да… Так вот, сзади пристроился какой-то подонок и всю дорогу лапал меня под юбкой. Я и так, и этак вертелась — куда там, стоят, как сельди в бочке. Голову поверну — непонятно, кто. Сзади — двое мужиков. Может, они оба… Главное, я говорю в голос: 'Прекрати!' Он руку убирает, пару минут не трогает, потом снова начинает. Я опять: 'Кому сказала, перестань!' Все повторяется.
— А что ж ты не закричала?
— А толку-то? Вокруг все стояли, всё видели. Как я перестать просила, тоже всем было слышно. Никто не вступился. Понимаешь? Ник-то. Вот они, твои простецы. А мне еще и страшно было очень. Если человек такое вытворяет, у него явно не все дома. А ну как закричу — он мне и нож в спину?
Я допил банку одним тяжелым, длинным глотком. Тошнота стукнулась под язык, голова пошла кругом. Но я был не из робких и достал еще одну банку. Банзай.
— Я их всех ненавидела, — медленно говорила Дина. — Всех. Выйду из метро — аж трясет. Ноги дрожат, руки дрожат. Слезы на глазах. У меня ведь от ярости слезы текут, ты знал?
— Нет.
— Вот. Плачу от злости. Как крокодил… Иду и плачу. Чем больше злюсь, чем больше все это в себе переживаю, тем хуже становится. Злоба, она разъедает, как, знаешь, желудочный сок у язвенников. И так — каждый день.
— К тебе каждый день извращенцы приставали?
— Нет. По-разному было. Но да, все время что-нибудь случалось. В институте, опять-таки, жизнь не сахар. В общем, тяжко было.
— Ты не рассказывала.
— А что рассказывать? Зачем тебе все эти гадости слушать? Сейчас просто к слову пришлось, вот и говорю. Так бы ни в жизнь не стала.
'Девочка моя славная', - подумал я и крепче прижал ее к себе. Одной рукой. Второй поднес банку ко рту.
'Хватит', - сказал голос в голове, но я его, как водится, не послушал.
— А причем здесь Поток?
— Ну… Может, ты и не поймешь.
— Я постараюсь.
И я постарался…
Дина продолжала рассказ. Измотанная, несчастная, она открылась одной из подруг. Та была из Потока. Подруга пригласила Дину на 'лекцию' — так они называли свои сборища — и Дина пошла, хотя боялась, что ее заманивают в секту. Но, по большому счету, ей было уже все равно. 'Лекция' оказалась самой настоящей лекцией. Все происходило в просторном, светлом зале; собравшиеся выглядели обычными людьми. Не было фанатичного блеска в глазах, никто не кликушествовал, не молился напоказ. Все ждали лектора. Когда он взошел на трибуну, его приветствовали сдержанными аплодисментами. Лектор выступал полтора часа. Он не сказал ни слова о том, что Поток — религия. Он даже не назвал Поток философией. Все полтора часа лектор рассказывал о человеческих проблемах, о том, как трудно жить людям, и насколько проще может стать жизнь, если слушать голос Тотема в своем сердце. Лектор говорил о злобе, о тревоге, о бесполезных умствованиях, о вечном страхе смерти и страхе наказания после смерти. Он говорил — и Дине казалось, что он рассказывает о ней. Когда лекция кончилась, началась медитация. Подруга шепнула Дине, что можно уйти, но Дина осталась. И вошла в коллективный транс — вместе со всеми. С первого раза, без наркотиков, сама по себе.
Никогда в этой жизни ей не было так хорошо.
И она пришла на лекцию снова. И снова слушала лектора — он на сей раз был немногословен. Потом опять устроили медитацию. Дине хотелось заплакать, когда кончился сеанс, так ей было дивно, так отдохновенно там, по ту сторону человечьего бытия. Но она не заплакала. А потом была еще одна лекция, и еще, и еще…
Через месяц она в очередной раз попалась извращенцу. Вернее, наоборот: он попался ей. Был вагон метро, час пик, и духота, и вонь, и потная, грязная лапа сзади. Дина дождалась 'Техноложки' — там всегда выходила куча народу. Когда открылись двери, люди хлынули наружу. Вокруг стало чуть свободнее. Дина резко повернулась и ткнула пальцами в глаза того, кто стоял позади. Он даже не успел убрать руку. Из глаз хлестанула какая-то бледная жижица, извращенец упал и стал корчиться на полу, закрывая лицо, а Дина выпрыгнула из вагона и не торопясь пошла к эскалатору. Впервые в жизни она не стала размышлять, как бы поступила на ее месте кошка. Она просто поступила, как кошка. Инстинктивно. Не думая. С тех пор все плохое словно бы текло мимо нее, не задевая. Она точно знала, как ответить хамливой тетке в магазине, чтобы та заткнулась; как посмотреть на однокурсника, чтобы тот почувствовал себя ничтожеством; как принимать комплименты поклонников, чтобы те видели в ней богиню; она вновь стала кошкой, как это было когда-то, до рождения. Правда, через год лекции почему-то превратились в секретные мероприятия, на них стало очень трудно попасть. Вести о том, где будет новая лекция, передавались из уст в уста. Говорили, что такие правила ввел новый лектор. Дина его никогда не видела. Она как раз собиралась разузнать все об этом новом лекторе, но нашлось дело более важное. Она встретила меня.
