Генри Каттнер - Ярость
«А дождь, видимо, так и не соберется, — думал Сэм, разглядывая клочкастое облачное покрывало. — Хорошо». Погода играла очень важную роль в жизни Колонии. Климат отвратительный, одни ливни чего стоили, поэтому работы распределялись в соответствии с прогнозами метеорологов. Несколько ясных дней совсем бы не помешали, чтобы развернуть оборудование и подготовить базу для работы на острове Шесть. Позже, гораздо позже его соединят мостом с Пятым, и к цепи добавится еще одно звено.
Катер подходил к причалу. Сэм встал. Он легко спрыгнул на дощатый настил и тут же оказался в самой гуще разгрузочной суматохи. Огромный бульдозер медленно выкатился на своих широченных гусеницах с баржи и теперь сползал на берег. Мощные, разворотистые вездеходы тянули за собой площадки с самым современным снаряжением, разработанным специально для покорения джунглей. Люди были в противогазах и легких защитных костюмах. На этом этапе тяжелые скафандры были бы просто помехой.
Человек в противогазе взял Сэма за рукав и протянул ему сверток. «Рекомендую надеть это, сэр. Здесь могут быть насекомые. К тому же как раз в этой части острова полно ядовитой зелени».
— Не возражаю, — ответил Сэм, натягивая костюм и респиратор. — Мне нужен Губернатор. Это он там, на холме?
— Да, сэр. Правда, дорога туда еще не проложена. Его доставили вертолетом.
— Значит, пришлите мне вертолет.
Человек на мгновение задумался, повернулся и что-то проорал. Вскоре неизвестно откуда появилась винтокрылая машина. Сэм поднялся в кабину. Через четыре минуты вертолет завис над вершиной. Сэм спрыгнул вниз и махнул рукой, отпуская пилота.
На Хейле не было ни антисептической одежды, ни респиратора, и Сэм тоже стянул свой. Здесь, над джунглями, опасность заражения была меньше. Кроме того, за последние несколько месяцев у них выработался иммунитет.
— Как дела? — спросил Сэм.
— Отлично. Пятикомпонентный разбрызгиватель уничтожил почти всех насекомых. Хотя неизвестно, чего можно ожидать во время расчистки.
Насекомыми назывались все твари меньше полуметра. Весь животный мир классифицировался как звери, а растительный — как зелень. Проводимая операция была серьезней обыкновенной расчистки — звери на Шестом водились крупнее обычных, а зелень вела себя абсолютно непредсказуемо.
Обработка пятикомпонентным разбрызгивателем здорово облегчала задачу. Она была уже хорошо отработана на предыдущих пяти островах. Вся территория обрабатывалась с воздуха растворами, поражающими насекомых. Один из компонентов губительно действовал на вьюны и лианы. Другой — на большинство других растений. Вся живность становилась как бы больной. По крайней мере, у вас появлялся шанс успеть пристрелить какого-нибудь саблезубого монстра, когда он выскакивает на вас из джунглей. Но самое главное, после этого можно не бояться, что неизвестная тварь поразит ваши легкие, выплюнув облако ядовитого газа или липкую губку, намертво закупоривающую респиратор противогаза.
Остров Шесть был не похож ни на уже освоенные, ни на еще нетронутые участки суши. Он казался больным. Джунгли не безумствовали на нем зеленым пожаром. Они обвисли, как пышная, но мертвая драпировка, и только иногда медленно и сонно колыхались. С горы Сэм мог охватить всю картину.
— В вертолете есть еще бинокли, — предложил Хейл.
Сэм взял бинокль. Он изучал распростертый перед ним остров. Он смотрел на людей. Было что-то новое в том, как они двигались, и именно это заинтересовало его. В них была живость, которой не было в людях из первой Колонии и уж, конечно, совершенно незнакомая в Куполах. Джунгли мало занимали Сэма. По-настоящему он интересовался только людьми. Он мог проводить долгие часы, напряженно размышляя над мотивами того или иного поступка, который казался ему необычным. Его неутомимый мозг исходил из того, что из этого всегда можно извлечь что-нибудь полезное.
Люди были счастливы. На Венере это было что-то новое. Сэм знал, что их мышцы болят от непривычного труда, что пот затекает под защитные костюмы, что каждый вдох, каждое движение может оказаться смертельно опасным. Но они были счастливы. Они были полностью поглощены новым для них делом. Они творили. И в любую минуту могли увидеть свои достижения — просто оглянувшись назад. Это было самое подходящее занятие для человека — наведение порядка в первозданном хаосе. И хорошо, что пот заливает глаза, это правильно — человечество слишком давно было лишено радости физического труда. Сэм отогнал от себя мысль о том дне, когда эта радость уступит место скуке.
Не опуская бинокль, он искоса посмотрел на Хейла, чтобы тот не заметил, что за ним наблюдают.
— Хейл, а что мы будем делать с Харкерами? — неожиданно спросил он.
Хейл хриплым голосом орал в микрофон, размахивая свободной рукой и делая яростные жесты в направлении невидимого бульдозера. Закончив фразу, он повернулся к Сэму.
— Не знаю. А ты хочешь, чтобы мы что-нибудь с ними делали?
— Они ведут себя слишком тихо. Очень уж легко они дали нам выиграть. Это мы уже проходили. Я тогда тоже думал, что дело в шляпе, пока не получил по голове. Ну, правда, я был сам виноват. Я был слишком молод, чутье подвело. Зато в этот раз я оказался на высоте, я просто знал, что иначе нельзя. Но все равно я не доверяю Харкерам.
Хейл смотрел на него спокойным, ничего не выражающим взглядом.
— Возможно, ты прав. Послушай, Рид, как далеко ты просчитал свои планы?
Сэм запнулся: «То есть?»
— То есть я хочу сказать, что через несколько лет, пять, а может, десять, можно ждать серьезных неприятностей. Или ты это уже учел?
Сэм почувствовал некоторое облегчение. Стало быть, ему уже почти все известно. После своего триумфального выступления, когда он сломал Бессмертных, когда он вырвал победу с помощью обещания, которое тут же нарушил, он еще ни разу не говорил с Хейлом один на один.
Виноват в этом был только Хейл. Это он всегда устраивал так, чтобы рядом были посторонние. И что Сэму было уже неловко спрашивать, узнал ли он его в Иоиле Риде с самого начала. Сэм чувствовал, что нагнетается определенное психологическое давление, и это ему очень не нравилось. Это означало, что Хейл оказался гораздо сильнее, чем Сэм привык думать.
Теперь, по крайней мере, прояснился один вопрос — история с бессмертием. Хейл знал. Мало того, он, очевидно, знал всю правду. Но несмотря ни на что, запросто скушал весь этот балаган. Спокойненько начал использовать добровольцев, которых ему бы иначе не раздобыть. Таким образом он тоже подписался этим под мошенничеством, а оно, между прочим, было таким, что предыдущая афера Сэма просто не шла в расчет.
