Алина Гралева - Радужная Сфера
— Не-е-е. Только придумывать еду. И то, только ту, которую хотят посетители. Понимаешь? — Видимо, мои вопросы заставили ребенка усомниться в моей способности соображать.
— Не совсем, — боюсь показаться туповатой, но я действительно не понимала. Ну, что хочет голодный сфинкс, конечно можно догадаться. Но остальную еду я представила, как говорят "от фонаря". Как можно придумать еду, которую хочет кто-то, я не имела ни малейшего представления.
— Ну, — девочка развела руками, не в силах объяснить свои слова, — ты, например, перед тем как пришла сюда, хотела картошку.
— Картошку? — три раза ха. Уж чего-чего, а картошки я точно не хотела. Что-то из экзотических фруктов, но, не поняв, что именно решила остановиться на яблоке — уж слишком меня ошарашила перепуганная трактирщица.
— Картошку! — уперлась на своем малявка, — вот такую, — на тарелке, рядом со мной появилось киви. Ха! А ведь она права, подумала я, очищая тонкую шкурку.
— Это не картошка, хотя и похоже. Угощайся, — протянула я девчушке зеленую дольку.
— Вкусно, гораздо лучше, чем картошка, — облизнулась сластена, "придумывая" полную тарелку крыжовника-переростка.
За поеданием тропических ягод моего мира и застала нас вернувшаяся трактирщица. Увидев меня в обществе девочки, женщина бросилась передо мной на колени, пытаясь прикрыть ребенка.
— Нет, госпожа, лучше возьмите мою жизнь. Не трогайте мою малышку.
Я едва не поперхнулась от такого предложения. Девчушка, выпучив глаза и не замечая зеленого сока, текущего по рукам, смотрела на разворачивающуюся сцену. Маленькие губки уже начинали подрагивать, предвещая потоки слез, готовые пролиться в любую секунду.
— Успокойся, маленькая. Мама шутит. Это ведь твоя мама?
Девчушка напряженно покивала, так и не решив окончательно, стоит ли реветь. Видимо, решив повременить, она застыла в ожидании.
— Поднимитесь, добрая женщина, не пугайте ребенка, — я притронулась к плечу хозяйки.
Та дернулась всем телом, явно желая быть подальше и от меня и от моих рук. Но, смирившись с неизбежным, подняла на меня тоскливые глаза.
— Очень жаль, что я поторопилась с ужином. Ваша малышка очень порадовала меня, придумав именно то, что я хотела, но не могла вспомнить. Она у вас такая молодец.
— Да, она у меня умница, — зарделась женщина, все еще с опаской поглядывая на меня, — наши посетители приходят, чтобы получить именно то, о чем мечтает их желудок.
— Поднимитесь. Мой желудок уже получил свою порцию блаженства и теперь о нем мечтают мои ноги и спина. Ты можешь придумать радость для них? — обратилась я к хихикнувшей малышке.
— Не-а, — та растянулась в широкой улыбке, — для них лучшая радость — теплая постелька.
— Правильно! Сейчас твоя мама проводит меня в объятия этой доброй дамы, а ты можешь доесть эти ягоды. Они называются киви, а не картошка. И если захочешь, будешь придумывать их для себя.
Провожаемая сладким плямканьем, в сопровождении посветлевшей хозяйки я прошла по лестнице наверх. Сзади слышались тяжелые шаги — мои доблестные телохранители и сфинкс с осоловевшими глазами вслед за хозяйкой отправились на покой.
Утром меня снова разбудили. Ну почему мне никак не удастся нормально выспаться? Стянув зубами одеяло, сфинкс выжидающе уставился на меня честными глазами.
— И что опять случилось? — обреченно поинтересовалась я.
— Наши амбалы, — лев с удовольствием посмаковал новое для себя словечко, — уже часа два как проснулись и наводят ужас на нашу хозяйку. Я подумал, ты будешь не слишком довольна, если они доведут бедную женщину до сердечного приступа.
— Не буду, — не удержалась я от сладкого зевка.
— Ну, так вставай, лентяйка!
— Я не лентяйка! Я просто люблю поспать! — но мои возражения уже никто не слушал. Одеяло не вернулось, да и сна уже не было не в одном глазу.
Приведя себя в порядок, я подошла к Айлери, тоскливо выглядывающего в окно. Проследив за его взглядом, я увидела готовую к путешествию карету. Опять! Тяжкий вздох, невольно вырвавшийся из моей груди, смешался со столь же тяжким вздохом сфинкса. Снова лезть в эту коробку, придуманную изощренным садистом для медленных пыток богатеньких путешественников! Я этого не переживу.
Кажется, я слишком громко думаю.
— Я лучше побегу за каретой, — мрачно высказался фей.
— Тогда я поеду верхом, — обрадовалась я.
— Ух, ты! Создашь коня?
— Обойдусь без экспериментов! Еще создам какого-нибудь монстра. Нет, просто одолжу лошадку у телохранителя. Пусть, прежде чем лезть охранять тело, на себе испытает, как тому приходится в этом милом средстве передвижения, — у, какая я стала кровожадная. Прям Бармалей в юбке!
Наскоро позавтракав, поражая самую себя непривычной утренней торопливостью, вежливо попрощались с хозяйкой. Бедная женщина, так до конца и не поверившая, что наше вторжение наконец закончилось, долго выглядывала из окна, наблюдая, как я запихиваю одного из амбалов в карету. Презрев условностями, я превратила платье в брючный костюм. Не лезть же мне в седло в юбке! Подойдя к смирно ожидавшему всадника скакуну, я почувствовала легкую растерянность. Моя макушка была где-то на уровне седла. Для того чтобы в него залезть, мне понадобится лестница. Сфинкс совершенно по-кошачьи почесал задней лапой за ухом — видно ему тоже было любопытно, как я справлюсь с этой задачкой.
Сияя счастливой улыбкой, ко мне подошел один из оставшихся телохранителей. Я понимаю его неземную радость — ведь это не его втиснули в тесную коробку, высокопарно называемую каретой, но в данный момент, разделить ее не могу — есть заботы и поважнее. Встав между мной и конем, качок опустился на колено и протянул мне сложенные лодочкой ладони. Хм. Оригинальная лестница! Ладони, плечо, и — я уже в седле. С благодарностью глянув на амбала, получила в ответ довольную улыбку. А что, иметь рядом такого дядю, оказывается, иногда очень даже полезно.
Несмотря на огромные размеры, животинка подо мной оказалась на удивление послушной. Я чувствовала себя в седле совершенно уверенно — сказывались уроки верховой еды. Легонько сжав коленями бока лошадки, я направила ее со двора трактира. Следом двинулись мои спутники. Последней выезжала карета. Из окошка этой пыточной на колесах виднелся то ли локоть, то ли колено моего несчастного телохранителя. Не думаю, чтобы остаток пути ему понравился, но запомнится он уж точно надолго.
Жеребец шел неторопливой равномерной поступью, и я могла оглядеться по сторонам. Ничего особенного — зеленеющие поля, разделенные лесополосами, изредка встречающиеся постройки по сторонам от дороги. Немногочисленные пешие путники, всадники и телеги — на ней самой. Но зато — полная свобода, и кроме седла нигде ничего не давит. Видимо, лев разделял мой энтузиазм. Поднимая взмахами крыльев пыль почти до неба, он то забегал вперед, обгоняя кавалькаду, то, спрыгнув на обочину, катался в придорожной траве. Некоторые встречные лошади при виде резвящейся киски шарахались в сторону, другие впадали в ступор вместе с всадником, но я была спокойна — нечего держать малахольных животных, устраивающих истерику по любому поводу. Пусть берут пример с тяжеловозов, впряженных в груженые телеги — проводив недоуменно-меланхолическим взглядом беззаботно скачущего льва, они вспоминали о лучшей добродетели любого коня — безропотно нести свою ношу, и спокойно продолжали путь.
