Елена Белова - Сердце Феникса. Новая реальность.
На этот раз молчание было напряженным, как грозовая туча. Перед смерчем…
— Скотина!
— Сволочь!
— Подонок!
— Александр, и ему это сойдет с рук?!
— Погоди… — Вадим приподнялся… — Лёш… Я только сейчас вспомнил… А как ты выжил?
— Ты о чем? — нахмурилась Марго…
— Лёш! — выдохнули разом побелевшие губы Людмилы.
— Дим, ты б поосторожней все-таки… Мила, Мила, спокойней, вот же оба, целы…
— О чем ты, Вадим?
— Может, отложим? — Лёш сердито одернул рубашку на спине, — Пап, хватит, ничего не болит!
— В том-то и дело… — Александр отпустил сына, но продолжал всматриваться в него внимательно-пристально, словно видел что-то в этой несчастной спине прямо под кожей… — Что-то странное происходит… Вадим, расскажи еще раз, что тебя удивило.
— Я… не совсем уверен. Просто мне показалось, что Лёш… — Вадим говорил осторожно, взвешивая каждое слово. — Что его несколько раз укусили до меня, а меня вырубило ядом почти сразу, после второго же укуса. Так что… мне не совсем понятно, как он смог выжить и еще меня на себе вытащить.
— Если укусы действительно принадлежат пятнистым лягвам, то я присоединяюсь к удивленным, — прищурилась Маринка. — Это противоречит всем законам…
Все сморщились, как будто разом оказались в кресле у дантиста и услышали отвратительное жужжание бормашины…
— Марин, не начинай.
— Да что такого? Как вляпываться в де… во всякое нехорошее дело с лягвами, так это мы можем, а как высказаться — так не начинай. Или это не лягвы, или…
— Это лягвы.
— Или Вадиму показалось…
— Маришка!
— Или мы имеем дело со случаем чудесного исцеления!
— Марина, перестань…
— Погодите-ка… А ведь мы уже имели дело со случаем такого же «чудесного исцеления». Пару недель назад…
О-о… показалось, что в комнате разом подскочила температура. Взгляды семьи скрестились на Лёше, как лазерные прицелы:
— Лёш? Есть версии?
— Нет.
— Послушай…
— Нет. Нет у меня… версий.
И старательный взгляд в пол…
— У меня есть, — проговорил вдруг Вадим. — Хоть я и не уверен. Но… Лина. Ты ничего не хочешь нам сказать?
Девушку бросило в жар:
— О чем ты?…
— Дим! — предостерегающе поднял голову Лёш. Взгляды братьев столкнулись, как рапиры. Встревоженный и виноватый, сердитый и настойчивый…
— Тихо-тихо, — мягко вмешался Александр. — Что с вами?
— И при чем тут… при чем тут Лина? — Мила быстро переводила взгляд с одного на другого. — Мальчики…
— Ты обещал!
— Лина, скажи сама. Скажи.
Ох… это ведь из-за… не может быть!
Но тогда, ночью, она поделилась с Лёшем не только лекарством, в дело влез и феникс! И кажется, такое двойное лечение сработало слишком эффективно. То есть нет, не слишком, Лёш ведь остался жив… спасибо тебе птичка, за это, я б с ума сошла, если бы… Но теперь… как это объяснить?!
Семья Соловьевых со друзьями дружно смотрела на нее. Девять пар глаз. Это напоминало какое-то… судилище.
— Лина?
— А что, с Линой что-то не так? — шепот Марины, услышал бы, наверное, даже дятел.
— Дим, о чем ты?
— Вадим… — Лёш ничего больше не сказал. Но глянул так, что старший брат только шевельнул губами и промолчал.
— Так… — Мила, кажется, забыла о переживаниях на тему «боже-что-могло-случиться-с-моими-детьми» и переключилась на то, что могло случиться сейчас. — Так. И что происходит?
— Я, кажется, понимаю… — медленно проговорил Александр… — Тогда, вернувшись, мы застали всех спящими… мы еще никак не могли понять, что произошло… а у изголовья Лёша стояла незнакомая девушка…
— Что?!
— Лёш, мы тогда недаром спрашивали, нет ли у тебя знакомых… целительниц. В твоей крови кое-что…появилось. Необычное. Благодаря ему ты тогда так быстро поправился… И сейчас выжил.
Зеленые глаза прищурились, мгновенно превратив подвижное лицо юноши в застывшую маску:
— То есть… она… эта девушка… незнакомка… не хотела мне вреда?
— У нее была для этого возможность… — спокойно проговорил старший. — Она ведь осталась с тобой один на один. Вреди не хочу. Но ты проснулся живым и здоровым. Более здоровым, чем должен был.
— И я недаром расспрашивал тебя про девушек… — напомнил о себе Александр.
— А ты отшучивался и говорил, что в тот день с тобой не было никаких девушек, кроме того суккуба… Но одна была. Лина?
И снова смотрят на нее. Вопросительно — это Александр. Тревожно — Мила… Любопытно-непонимающе — сыновья Маргариты… Оценивающе-раздумчиво — Марго, с явной опаской — благоразумная подружка Марины.
И Лёш смотрел.
Наконец-то…
В зеленых глазах таял ледок напускного безразличия, таял туман глубоко запрятанной боли от предательства… и разгоралась надежда.
— Лина?
— Тебе лучше сказать, Лина… Сейчас.
Все?! Нет… Но кое-что — можно. Придется.
— Хорошо. Это действительно была я.
Дальше пришлось замолчать. На гостью дома рухнул шквал из вопросов, упреков, сомнений и прочего… В жизни б не подумала, что четыре женщины (причем две из них совсем девчонки) могут наделать столько шума!
— Как?
— Ты?
— Не может быть!
— А Вадим еще говорил про стопроцентную защиту обычным магическим контуром. Тоже мне, стопроцентная!
— Да наверняка Дим опять ее на своем окне не замкнул, вылавливал всяких там демонов…Вот она и прошла!
— А зачем?
— Лина, с какой целью ты сюда…
— Ты почувствовала, что Лёшу плохо, да? Почувствовала? Это любовь…
— Лина!
— Расскажи…
Девушка невольно подумала, что в принципе, обезопасить Лёша от других клановых убийц весьма просто: надо только сказать про контракт этой стае Соловьевых, и тогда у клана нет шансов на выполнение заказа. И вообще, еще вопрос, кому больше повезет, если оба сцепятся… Может, она так в конце концов и сделает. В клане все-таки не дураки. Не полезут, если против и ведьмы, и Стражи, и Координаторский совет впридачу.
— Хорошо. Я действительно прошла через незамкнутый контур. В комнате Вадима.
— Зачем?
Хороший вопрос. Еще б знать ответ на него… Лина усмехнулась, чувствуя себя до странности спокойно. Ей больше нечего прятать от Лёша. Адское пламя, как же это… насколько же это легче. Она даже улыбнулась:
— А он мне приснился. Я и пришла. Посмотреть, и…
— И что? — шевельнулись губы Милы.
— И помочь. Получилось.
— Это ты нас усыпила?
— Ага.
— Чем?
— Сонное зелье. На дротиках. Обычное. Даже голова не болела, так ведь?
— Не болела… — еле слышно проговорила Мила, не отрывая от нее глаз, — Не болела…
